Чего ты хочешь? [Трилогия][СИ]

– Вроде. Вроде правитель. А кто будет править на самом деле - пока неясно.

– Неясно, - согласился представитель Ордена.

Заодно Марк рассмотрел одного из самых страшных людей в королевстве. Монах Белого Ордена. Пожалуй, было бы странно, если бы Темное Братство не имело своего антипода и противника. Хотя, тут вот какая закавыка: антиподом Белый Орден был, а вот противником - не был.

– Присаживайся.

– Хорошо, тогда начнем, пожалуй, сначала, - Марк попытался унять предательскую дрожь.
– Как мне к вам обращаться?

– Как хочешь, - чуть пожал плечами монах.
– Не о том и не так спрашиваешь.

– Да, я не великий святой, знающий неведомое, я обычный пацан...

– Неправда, - спокойно перебил его собеседник.
– Ты необычный пацан. Да и неведомое ты тоже знаешь. Ты же умирал?

– Умирал, - Марка передернуло.

– И... Прости за глупый вопрос... Как?

– Не понравилось.

– Это понятно. А что там?

– Там...
– Марк пытался передать словами абсолютную тьму, ветер и понял, что рассказать это невозможно.
– Я не смогу рассказать. Там тьма.

– Странно. Очень странно. А ты говоришь "обычный". Я вижу, что ты не врешь, но там должен быть свет.

– Видимо, свет для тех, кто верит в него!

– Нет, свету наплевать на нашу веру или неверие.

– Ого!
– оживился Марк.
– Впервые вижу священника, который бы так говорил.

– Я говорю правду, Марк. Свету действительно наплевать. Но это не значит, что тебе можно неверовать.

– Мне - можно. А как вы чувствуете правду или неправду?

– Как ты можешь отличить спелый плод от зеленого?

– Ну... Он... Я просто вижу!

– Вот и я так же. Просто вижу, точнее, слышу. И точно так же не смогу тебе этого объяснить.

– А я смогу этому научиться?

– Зачем? Для того, чтобы этому научиться, ты должен будешь перестать быть королем, поэтому - нет.

– А что, королю такое искусство недоступно?

– Абсолютно. Вот об этом надо спрашивать. Ты в короли зачем полез?

– Я...
– Марк несколько секунд крутил в голове возможные варианты ответа и решил выдать самый дальний.
– Я слишком много знаю.

Монах кивнул, соглашаясь или просто побуждая продолжать.

– У меня все знания моего мира. И я знаю, что из них полезно этому миру, точнее, может быть полезно, а что - вредно. К сожалению, чтобы реализовать хотя бы малую часть мне нужны слаженные усилия множества людей. А меня никто не хочет слушать! Оно никому не нужно!

– И ты решил дать их насильно.

– Да не насильно, нет! Ну, как объяснить? Вот раньше люди жили в домах с земляным полом и топили по-чёрному. Это лучше, чем жить вообще без дома, но гораздо хуже, чем жить в теплом, чистом, светлом доме. Говоришь человеку: вот, посмотри! Это же лучше! А он цепляется за старое: предки так жили и нам велели. А потом поживёт он, пусть даже насильно в таком доме... Или не насильно, или сосед его хороший дом построит... Ну, и он тоже!

– И ты решил показать этому миру своё неведомое...

– Да нет же! Я ничего не решал! Просто... Просто так получилось!

– Получилось у него...
– хмыкнул монах.
– Но ты будешь своё неведомое творить здесь?

– Обязательно буду! Мне ещё спасибо скажут.

– Хорошо, Владыка Марк. У тебя есть, что дать этому миру. А что ты будешь у него брать?

– Всё.

– Не лопнешь?

– А зачем? Я же не отбирать это всё у мира буду, а только использовать. Я думаю, ему и самому приятно, если им пользуются.

– Откуда ты знаешь?
– монах вдруг подался вперед, хищно водя глазом и разглядывая что-то на Марке.

– Я так думаю.

– Думаешь или чувствуешь?

– Не знаю. Не могу разобраться.

Монах откинулся обратно в кресло.

– Значит, будешь брать всё... Зато - честно. И, может быть, справедливо...

– А какую функцию будете при мне исполнять вы?

– Тебя ещё поди пойми. Функцию исполнять... Хорошо, хоть не параболу танцевать! Я буду тем камнем, об который ты либо сломаешься, либо заточишься до состояния хорошего меча. Если твоё правление будет угодно Богу - то я буду полностью и всецело тебе помогать. Как только ты начнешь склоняться ко Тьме - я буду тебе мешать.

– Слишком двусмысленно. А куда я буду склоняться - это вы сами будете решать?

– Всё сам увидишь, Марк. Всё сам увидишь. Ты попросил меня сказать словами - я сказал. А дальше видно будет. А сейчас устраивайся поудобнее, мы поговорим с тобой о Боге.

3

День коронации Марк запомнил на всю жизнь. Кроме того, что это действительно великий день для любого короля, да и для страны в целом, это ещё и гигантская сценическая подготовка. Это расписанные по секундам шаги, это меры безопасности, это приглашенные гости и официальные участники. Это белые лошади, заранее заготовленные цветы и мешки с мелочью, это официальные речи и прочие тонкости, которые, видимо, знает каждый урождённый принц и которые совершенно недоступны давно уже не студенту Марку Аврельеву. А распорядитель все сыплет и сыплет указаниями:

– Только после этого вы сможете взять корону, но ни в коем случае пока не надевайте! Сначала надо обернуться, поклониться народу, потом налево, потом направо, не перепутайте! Лево - это сюда, право - вот сюда. Отдадите корону Преподобному, он будет от вас слева, преклоните колена, и тогда уже он обвенчает вас. Осторожно, не трясите головой. Если венец сразу же спадет с вас - это смеху не оберешься, да и знак дурной..

А заранее он все это не мог сказать? Марк и сам понимал, что ворчит. Что сколько бы ни готовься заранее - все равно в день коронации будет кутерьма и суета. На утренний завтрак ему принесли маленькую горбушку хлеба и стакан воды. Намекнув, что лучше бы заранее посетить красивый домик с сердечком на двери, дабы потом не мучиться, как бы отойти на минутку, пока подданные внимают речам поздравляющих...

В общем, нельзя сказать, что совет был таким уж лишним. Но ближе к полудню голод уже основательно подавал голос изнутри.

На открытой повозке надо было проехать по улице от церкви к площади, где будет установлен помост и уже ожидали все заинтересованные лица. Четверка белых лошадей била копытами и мотала головами в нетерпении. Марк вышел из церкви на свежий воздух, несколько ошалевший от обряда помазания, но пока ещё держащийся на ногах. Хотя, после почти двухчасового стояния они заметно дрожали. Влез в повозку, встал, держась за столбик. Рядом уселись двое неприметных в простых одеждах, кучер дернул поводья, и повозка покатилась по улице. Неспешно, дабы все могли посмотреть на будущего короля. Марк, чувствуя себя последним идиотом и киногероем, улыбался толпе. Внутри него ехидный, но настойчивый голос бубнил: "Держись! Держись, идиот! Улыбайся!".

И Марк держался.

Уже почти подъехав к трону, окруженному тесной людской толпой, сдерживаемой редкой цепочкой стражников, он услышал звонкий, но не юношеский голос:

– Вот Владыка едет новый, он работник нехреновый! Он и повар, и разбойник, и без пяти минут покойник!

В толпе засмеялись. Но не все.

Пожалуй, самое простое было бы гордо отвернуть нос и сделать вид, что такие подначки выше него. Пожалуй, это было бы самое правильное. Будь у него классическое королевское воспитание, он бы все провел по этикету, а с шибко наглым провокатором разобрались бы те, кому по должности положено.