Чехов Том четвертый

–  Не знаю. А у тебя, батя, бедовая стерлядь. Уже сыт, но еще съем.

–  Ешь, ешь. Тебе нужно больше есть, потому что у тебя труд умственный, а не физический… гм… не физический… Ты университант, головой работаешь. Долго гостить будешь?

–  Я не гостить приехал. Я, батя, к тебе случайно, на манер deus ex machina. Приехал сюда на гастроли, вашего бывшего городского голову защищать. Вероятно, знаешь, завтра у вас суд будет.

–  Тэк-с… Стало быть, ты по судебной части? Юриспрудент?

–  Да, я присяжный поверенный.

–  Так… Помогай бог. Чин у тебя какой?

–  Ей-богу, не знаю, батя.

«Спросить бы о жалованье, - подумал отец Савва, - но по-ихнему это вопрос нескромный… Судя по одежде и в рассуждении золотых часов, должно полагать, больше тысячи получает».

Старик и адвокат помолчали.

–  Не знал я, что у тебя стерляди такие, а то бы я к тебе в прошлом году приехал, - сказал сын.
– В прошлом году я тут недалеко был, в вашем губернском городе. Смешные у вас тут города!

–  Именно смешные… хоть плюнь!
– согласился отец Савва.
– Что поделаешь! Далеко от умственных центров… предрассудки. Не проникла еще цивилизация…

–  Не в том дело… Ты послушай, какой анекдот со мной вышел. Захожу я в вашем губернском городе в театр, иду в кассу за билетом, а мне и говорят: спектакля не будет, потому что еще ни одного билета не продано! А я и спрашиваю: как велик ваш полный сбор? Говорят, триста рублей! Скажите, говорю, чтоб играли, я плачу триста… Заплатил от скуки триста рублей, а как стал глядеть их раздирательную драму, то еще скучнее стало… Ха-ха…

Отец Савва недоверчиво поглядел на сына, поглядел на кухарку и хихикнул в кулак…

«Вот врет-то!» - подумал он.

–  Где же ты, Шуренька, взял эти триста рублей?
– спросил он робко.

–  Как где взял? Из своего кармана, конечно…

–  Гм… Сколько же ты, извини за нескромный вопрос, жалованья получаешь?

–  Как когда… В иной год тысяч тридцать заработаю, а в иной и двадцати не наберется… Годы разные бывают.

«Вот врет-то! Хо-хо-хо! Вот врет!
– подумал отец Савва, хохоча и любовно глядя на посоловевшее лицо сына.
– Брехлива молодость! Хо-хо-хо… Хватил - тридцать тысяч!»

–  Невероятно, Сашенька!
– сказал он.
– Извини, но… хо-хо-хо… тридцать тысяч! За эти деньги два дома построить можно…

–  Не веришь?

–  Не то что не верю, а так… как бы этак выразиться… ты уж больно тово… Хо-хо-хо… Ну, ежели ты так много получаешь, то куда же ты деньги деваешь?

–  Проживаю, батя… В столице, брат, кусается жизнь. Здесь нужно тысячу прожить, а там пять. Лошадей держу, в карты играю… покучиваю иногда.

–  Это так… А ты бы копил!

–  Нельзя… Не такие у меня нервы, чтоб копить… (адвокат вздохнул). Ничего с собой не поделаю. В прошлом году купил я себе на Полянке дом за шестьдесят тысяч. Все-таки подмога к старости! И что ж ты думаешь? Не прошло и двух месяцев после покупки, как пришлось заложить. Заложил и все денежки - фюйть! Овое в карты проиграл, овое пропил.

–  Хо-хо-хо! Вот врет-то!
– взвизгнул старик.
– Занятно врет!

–  Не вру я, батя.

–  Да нешто можно дом проиграть или прокутить?

–  Можно не то что дом, но и земной шар пропить. Завтра я с вашего головы пять тысяч сдеру, но чувствую, что не довезти мне их до Москвы. Такая у меня планида.

–  Не планида, а планета, - поправил отец Савва, кашлянув и с достоинством поглядев на старуху-кухарку.
– Извини, Шуренька, но я сомневаюсь в твоих словах. За что же ты получаешь такие суммы?

–  За талант…

–  Гм… Может, тысячи три и получаешь, а чтоб тридцать тысяч, или, скажем, дома покупать, извини… сомневаюсь. Но оставим эти пререкания. Теперь скажи мне, как у вас в Москве? Чай, весело? Знакомых у тебя много?

–  Очень много. Вся Москва меня знает.

–  Хо-хо-хо! Вот врет-то! Хо-хо! Чудеса и чудеса, брат, ты рассказываешь.

Долго еще в таком роде беседовали отец и сын. Адвокат рассказал еще про свою женитьбу с сорокатысячным приданым, описал свои поездки в Нижний, свой развод, который стоил ему десять тысяч. Старик слушал, всплескивал руками, хохотал.

–  Вот врет-то! Хо-хо-хо! Не знал я, Шуренька, что ты такой мастер балясы точить! Хо-хо-хо! Это я тебе не в осуждение. Мне занятно тебя слушать. Говори, говори.

–  Но, однако, я заболтался, - кончил адвокат, вставая из-за стола.
– Завтра разбирательство, а я еще дела не читал. Прощай.

Проводив сына в свою спальню, отец Савва предался восторгам.

–  Каков, а? Видала?
– зашептал он кухарке.
– То-то вот и есть… Университант, гуманный, эмансипе, а не устыдился старика посетить. Забыл отца и вдруг вспомнил. Взял да и вспомнил. Дай, подумал, своего старого хрена вспомню! Хо-хо-хо. Хороший сын! Добрый сын! И ты заметила? Он со мной, как с ровней… своего брата ученого во мне видит. Понимает, стало быть. Жалко, дьякона мы не позвали, поглядел бы.

Изливши свою душу перед старухой, отец Савва на цыпочках подошел к своей спальной и заглянул в замочную скважину. Адвокат лежал на постели и, дымя сигарой, читал объемистую тетрадь. Возле него на столике стояла винная бутылка, которой раньше отец Савва не видел.

–  Я на минуточку… поглядеть, удобно ли, - забормотал старик, входя к сыну.
– Удобно? Мягко? Да ты бы разделся.

Адвокат промычал и нахмурился. Отец Савва сел у его ног и задумался.

–  Так-с… - начал он после некоторого молчания.
– Я все про твои разговоры думаю. С одной стороны, благодарю за то, что повеселил старика, с другой же стороны, как отец и… и образованный человек, не могу умолчать и воздержаться от замечания. Ты, я знаю, шутил за ужином, но ведь, знаешь, как вера, так и наука осудили ложь даже в шутку. Кгм… Кашель у меня. Кгм… Извини, но я как отец. Это у тебя откуда же вино?

–  Это я с собой привез. Хочешь? Вино хорошее, восемь рублей бутылка.

–  Во-семь? Вот врет-то!
– всплеснул руками отец Савва.
– Хо-хо-хо! Да за что тут восемь рублей платить? Хо-хо-хо! Я тебе самого наилучшего вина за рубль куплю. Хо-хо-хо!

–  Ну, маршируй, старче, ты мне мешаешь… Айда!

Старик, хихикая и всплескивая руками, вышел и тихо затворил за собою дверь. В полночь, прочитав «правила» и заказав старухе завтрашний обед, отец Савва еще раз заглянул в комнату сына.

Сын продолжал читать, пить и дымить.

–  Спать пора… раздевайся и туши свечку… - сказал старик, внося в комнату сына запах ладана и свечной гари.
– Уже двенадцать часов… Ты это вторую бутылку? Ого!

–  Без вина нельзя, батя… Не возбудишь себя, дела не сделаешь.

Савва сел на кровать, помолчал и начал:

–  Такая, брат, история… М-да… Не знаю, буду ли жив, увижу ли тебя еще раз, а потому лучше, ежели сегодня преподам тебе завет мой… Видишь ли… За все время сорокалетнего служения моего скопил я тебе полторы тысячи денег. Когда умру, возьми их, но…