Чекист: Горячее дыхание войны

Офицер 2-го отделения Абвера при группе армий "Центр" сидел за своим рабочим столом и со скучающим лицом читал какую-то бумагу. На нем был надет мундир офицера связи - тоже, естественно, для маскировки.

– Новое распоряжение моего командования, - не здороваясь объяснил он Людвигу, когда тот появился перед ним.
– Требуют, чтобы я писал более подробные докладные записки. Их, видите ли, не устраивает, - он наклонился к бумажке и прочел: "Лаконичный стиль изложения". Подумать только! Нашли штабиста! Пусть писаря пишут, а я не писатель. Ты же знаешь, как мне не нравятся все эти отчеты.

Действительно, Отто Хармана трудно было заподозрить в любви к книгам и чернилам. Совершить дерзкий налет на вражеский штаб, взорвать мост, чтобы противник по нему не смог вовремя прислать подкрепление, - в этом он был большой мастер. Ну не всем же становится Ницше или Гете.

– Не шуми, Отто, - Людвиг присел на стул.
– Без бумагомарания даже наша работа не может обойтись. Я думал, что ты уже к этому привык.

– Как же, привыкнешь к этому, - буркнул диверсант.
– Пора обедать. Пойдем в столовую? Или приказать Курту пожарить картошку? Он это быстро сделает.

Обер-ефрейтор Курт Шульц был денщиком Харманна, и заботился о нем лучше, чем самая лучшая берлинская гувернантка. В России Курт обеспечивал своему командиру дополнительное питание, изымая у местного населения различные продукты питания, начиная от молока и яиц и заканчивая самогоном. Местные жители, конечно, в большинстве своем неохотно расставались с продуктами, которых у них самих было не очень то и много. Однако, некоторые русские проявляли инициативу и добровольно делились с немецкими солдатами продуктами. У фон Хольшенбаха тоже имелся денщик, ефрейтор Вилли Райс из Штральзунда, но он не отличался такой крестьянской сноровистостью, как Шульц.

– Жареная картошка - это великолепно, - высказал свое мнение Людвиг.

Хозяин кабинета, не вставая, наклонился немного в сторону и несколько раз ударил кулаком по стене. Раздался громкий стук - перегородки между комнатами в здании, где временно разместилось подразделение разведки группы армий "Центр" кое-где были чуть ли не картонными.

Через минуту в дверях появился обер-ефрейтор.

– Курт, пожарь нам картошки. Ну и что там у нас еще осталось? Мы с господином обер-лейтинантом пообедаем сегодня у меня.

Денщик повторил приказание, щелкнул каблуками и сразу же исчез в неизвестном направлении.

– Так что у тебя за дело ко мне, Людвиг?
– задал вопрос хозяин кабинета, как только за его денщиком закрылась дверь.

Фон Хольшенбах за недолгое время знакомства с Харманном уже успел узнать, как он думал, когда с ним следует говорить откровенно, а когда - нет. Поэтому он сразу же постарался объяснить, что ему нужно, скрыв при этом, куда же без этого, от него некоторые незначительные подробности.

– Дорогой Отто, мне нужна твоя помощь. У меня пропал где-то под Брянском перспективный агент. С ним я связывал определенные надежды. Может быть, у тебя найдется, кому его поискать? В последний раз он выходил в эфир в полосе 50-й армии русских где-то в Дятьковском районе.

Харманн задумчиво смотрел на своего приятеля. Ему вдруг захотелось почесать у себя за ухом, как это бывало с ним в минуты, когда предстояло сделать трудный выбор. Всего лишь час назад он разговаривал со своим начальником майором Шнитке, сообщившим интересную новость.

– Кстати, Отто, между нами, - сказал майор Шнитке.
– Я слышал, что полковника фон Хольшенбаха хотят назначить на хорошую должность в рейхскомиссариате "Украина", который, как вы, наверное, знаете, был вчера образован. Этот полковник фон Хольшенбах дядя вашего приятеля Людвига фон Хольшенбаха? Кажется его дядя, ха-ха, скоро станет генералом. Только не говорите об этом своему другу, Отто, пусть дядя его сам обрадует.

Об образовании рейхскомиссариата "Украина" Харманн еще ничего не знал (своих дел хватает!), но о существовании у Людвига дяди, видного партийного чиновника, ему было хорошо известно. Поэтому-то сейчас Отто и размышлял о том, как поступить с просьбой своего приятеля. Отказывать ему не хотелось. И дело даже не в наличии влиятельного дяди, а в том, что Людвиг ему действительно симпатичен как товарищ и соотечественник - ведь оба они долгое время жили в одном городе.

6

В дверь постучали, вошел обер-ефрейтор Шульц, приготовивший обед. Скоро на столе он расставил миски, тарелки, стаканы, разложил столовые приборы, и всю комнату обволокло вкусным запахом жареной картошки и мяса. Отто пристально, ничего не говоря, смотрел на своего денщика до тех пор, пока тот не достал из шкафа бутылку французского коньяка. После этого лицо хозяина кабинета стало довольным. Он с благодарностью произнес:

– Спасибо, Курт. Можешь идти.

Во время обеда приятели не говорили о работе, а вспоминали годы, проведенные в Риге, обсуждали ситуацию на фронте, дружно ругали англичан и их "бульдога" Черчилля. Только когда обед закончился, за чашкой кофе, тоже приготовленного Куртом, Отто Харманн вернулся к прерванному разговору.

– Дорогой Людвиг, - сказал он.
– Думаю, я смогу тебе помочь, но мне сначала нужно, как ты понимаешь, поговорить с шефом. Майор Шнитке, как мне кажется, согласится. У нас как раз в тылу 50-й армии русских есть группа агентов. Правда, они там находятся уже месяц, понесли некоторые потери, мы хотели их отозвать, но наш долг помогать друг другу. Не так ли? Я поставлю перед ними задачу найти твоего человека. Сегодня же поговорю со Шнитке, а потом зайду к тебе и мы обсудим детали. Это тебя устроит?

Именно на это и рассчитывал фон Хольшенбах, когда пришел к своему приятелю. Поэтому он искренне поблагодарил своего собеседника. Они улыбались, довольные друг другом. Настроение у абверовцев было отличным.

7

21 августа 1941 года,

Брянщина

Только после обеда поисковая группа старшего лейтенанта госбезопасности Александра Тихонова добралась до деревни Васильевка. Проселочная дорога в полуторке не доставила Тихонову никакого удовольствия. Вот уже целую неделю он спал чуть ли не по четыре часа в сутки, и поэтому весь путь, сразу после того, как грузовик двинулся с места, боролся со сном. Красноармейцы в кузове вначале о чем-то переговаривались, а затем замолчали: они тоже не высыпались и поэтому потихоньку дремали.

Полуторка ехала между полей с рожью и пшеницей, изредка проезжая небольшие рощи, но не заезжая в лес. Жаркое августовское солнце до того разогрело землю, что казалось, будто бы в Советском Союзе теперь будет тропический климат.

Васильевка была даже не деревней в полном смысле этого слова, а скорее деревушкой, небольшим поселком, состоящим из двух десятков дворов. Она располагалась на самом краю густого леса. Когда-то, поговаривали, более ста лет тому назад, в этот район приехали поморские староверы, да так и остались там. Были они людьми работящими, и Васильевка не зря считалась зажиточной деревней. Зажиточным был и колхоз, образованный там при советской власти.