Чекист: Горячее дыхание войны

– Нет, батенька мой, не могу. Не уговаривайте и не просите. Рука ваша еще полностью не восстановилась. При резком движении, а такие молодые люди как вы не могут обходиться без них, я-то знаю, рана напомнит о себе. Сухожилия, нервы, батенька мой, вещь тонкая. Пусть хорошенько заживет рана, а потом уже езжайте на все четыре стороны. Это мое окончательное решение.

Ранение Алексей Орлов получил через неделю после начала войны в районе украинского города Броды, когда находился на Юго-Западном фронте. Пуля, выпущенная немецким автоматчиком, попала ему в правое плечо, доставив серьезные неудобства. К счастью, немецких мотоциклистов, неизвестно как оказавшихся на пути небольшого отряда Орлова, вскоре рассеяли пулеметным огнем два краснозвездных броневика.

Это было первое ранение молодого чекиста, поэтому, наверное, он вначале не отнесся к нему серьезно. Один из бойцов сделал ему перевязку.

– В медсанбат вам нужно, товарищ лейтенант, - сказал он, заканчивая возиться с бинтом.
– Ранение то у вас, по всему видать серьезное.

Но Алексей не спешил обращаться к медикам, так как ему нужно было выполнить боевой приказ: забрать из 212-й моторизованной дивизии пленного немецкого капитана-танкиста и доставить его в штаб Юго-Западного фронта. Немецкие офицеры, да еще танкисты, были тогда очень ценными пленными, о чем лейтенанту Орлову и сообщили, направляя в 212-ю моторизованную дивизию. 19-летний лейтенант проникся важностью поставленной перед ним задачи, и даже получив ранение, ее выполнил.

Правда, к тому времени, когда Алексей доставил пленного немецкого офицера в штаб Юго-Западного фронта, ему стало совсем плохо: каждый шаг отдавался сильнейшей острой болью во всем теле.

Только сдав кому положено фашиста, Орлов отравился в эвакуационный госпиталь. Слово "эвакуационный" его не устраивало, так как он никуда эвакуироваться не собирался. Он хотел только показаться врачу, что б ему "зашили рану". Но эвакогоспиталь оказался самым близким из расположенных медицинских военных учреждений, поэтому-то Орлов туда и попал.

Когда пожилая медсестра размотала рану, дежурившая капитан медицинской службы Синявцева недовольно покачала головой.

– Когда вас ранили? Сутки назад? Что ж вы сразу не обратились в медсанбат?

– Не мог, товарищ капитан, нужно было приказ выполнить, - попытался улыбнуться Орлов, но из-за боли, вызванной неловким движением, его лицо изобразило какую-то фантастическую гримасу.

Синявцева промолчала, продолжая что-то записывать в толстую тетрадь. Вскоре лейтенанта отвели в перевязочную, где подготовили его к операции. Над раной "колдовала" уже знакомая ему Синявцева, капитан медицинской службы. Операция продолжалась довольно долго и прошла, как ему сообщили, "успешно". Однако он не почувствовал себя лучше, наоборот, к вечеру у него поднялся сильный жар. Он, находясь в жару, не помнил как на следующий день ранним утром двое санитаров перенесли его в грузовик; как уложили его рядом с другими тяжелоранеными красноармейцами и командирами; как у себя в кабинете украдкой вытирала слезы капитан Синявцева; как раненых потом отвезли на железнодорожный вокзал и определили в военно-санитарный поезд; как потом фашистские самолеты чуть его не разбомбили.