Челнок
Шрифт:
Сергей с другом пили, ели и нахваливали Марию, а Друг даже прочитал стихи Иннокентия Анненского:
Среди миров, в мерцании светил
одной звезды я повторяю имя…
Не потому, что я ее любил,
а потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
я у нее одной молю ответа
не потому, что от нее светло,
а
И поднял тост за Людмилу.
И сам поднялся.
И Сергея поднял.
Людмила очень даже расчувствовалась – вот что значит настоящий мужчина!
И, конечно, спросила, а как там мой Гриша. Не шалит?
Друг заверил, что по его части у Гриши все в порядке, не числится в его досье никаких противопоказаний или просто показаний, что могли бы быть служить препятствием в его научной карьере.
И еще Друг, нарушая инструкции, решил поделиться с Марией небольшим секретом.
– А куда выходят окна в лаборатории вашего сына? – поинтересовался он.
– Во двор, – припомнила Людмила.
– Ну, это не так страшно. Вот если бы на окна соседнего корпуса, тогда беда.
– Что значит беда? – встревожилась Людмила.
– Лет десять. Может, пять-шесть. Дольше в этом корпусе не тянут… Радиация… Каждый день по малу… Единственное верное средство – водочка…
И они с Сережей махнули за здоровье Гриши.
у каждого свой Чернобыль в этой стране
Не сразу, но после этого открытия Людмила была просто вынуждена забрать Гришу из НИИ под крыло своего бизнеса.
Тем более что и свое здоровье уже не то…
Сказывались годы, проведенные на цементных плитах рынков, на бетонных трибунах стадионов, на каменных полах вокзалов – Людмилу постоянно мучили боли хронического радикулита, а на ножках Людмилы проступил синий узор расширившихся вен.
Это хорошо было бабушке Даше, которая всю жизнь прожила в деревне и родила двенадцать детей. Правда, в живых осталась только половина. Людмила помнила, что носила баба Даша множество юбок, но ходила без исподнего и, коли, приспичит по малой нужде, она могла остановиться среди улицы и расставить ноги. А каково в заграничной поездке? Не бросишь же товар, не отлучишься. Терпи, мать, терпи, казак, атаманом будешь!
Главное, воля к победе!
Воля волею, коль сил невпроворот, как пел Высоцкий…
Так бывало, что не всегда они могли поехать за товаром всем коллективом – то наследник приболел, то мать просит помочь на даче и как-то естественно поехавшие привозили товар и на долю оставшегося.
Людмила не сразу, но заметила, что Сергей все чаще под тем или иным предлогом сачкует и выдерживала двойную нагрузку ради любимого мужчины, ради своего настоящего…
За себя и за того парня…
Окончательно ее доконала поездка, в которую Сергей порекомендовал взять на продажу… швейную машинку. Советские женщины времен застоя хорошо помнят это изделие Подольского завода. Внешне красиво упрятанное в деревянную коробку с ручкой. И совершенно неподъемное из-за чугунной станины.
Естественно, Сергей попросил Людмилу прихватить еще одну машинку на свою долю. А сам не поехал.
Вот тут она и надорвалась.
Людмила вернулась из поездки и попала к врачам. Диагноз – опущение матки.
Это был уже не знак, это был сигнал бедствия – неладно в Датском королевстве! И казна не принадлежала королеве, казна служила обычным общаком.
И Людмилу словно озарило – а ведь она
пашет за… сейчас посчитаем, за Гришу, за Сережу, за его жену, за его дочку и… за себя. Только одна пятая часть – за себя. Ну две пятых, за свою семью, но три пятых…Ценой своего здоровья.
Такая подучалась арифметика.
К тому же давно наступило охлаждение между женщиной по имени Людмила и мужчиной по имени Сергей. Далеко в прошлом светил яркий костер их любви. Некогда яростно полыхавший, он постепенно угас до пепелища, под которым тлели, конечно, угли воспоминаний…
И Людмила решилась на «развод».
Разговор состоялся и оказался совсем не таким болезненным, как ожидала Людмила.
Просто Людмила сказала Сергею, что ее товарка по первым поездкам предложила перейти на оптовую торговлю, для чего освоить Китай. Для этого надо объединить капиталы.
Сергей не нашел ничего привлекательного в этой идее для себя. И они поделили с Марией общак – деньги, товары, места на рынке…
Что еще они разделили?
Совместную жизнь.
Дальше каждый пошел своим путем.
Так Людмила опять осталась одна.
Один на один с рынком.
С этим монстром, который, как живой организм, пуповиной своей связан с экономикой, с ее кровью – деньгами, а, значит, и с жизнью людей.
Как давно это было – первый рынок Людмилы. Когда привезла она три куртки и пошла продавать их к «Детскому миру». Какая была стыдоба! Краснела, тряслись руки, прокляла все на свете.
Не то, что сейчас.
Людмила, привычно проходя по рынку, по его рядам, видела в каждой ячейке не просто арендатора места, а судьбу. Многих своих коллег она знала лично.
Кого только не вынес поток жизни на остров «Рынок»!
Однажды Людмила даже встретила монаха, который закупал в Закарпатье сушеные грибы, которые в Мурманске стоили намного дороже.
Вот стоит, улыбаясь Людмиле, столь мало похожая на продавщицу милая интеллигентная женщина. Муж ее служил в Анголе. Несколько лет прожили они в Черной Африке, так называют область влажных тропиков, где кишмя кишит всякая зараза. В том числе и на двух ногах. Спали супруги с автоматами под кроватью. А когда вернулись, ничего не привезли кроме «березовых» чеков, была такая странная валюта в СССР. Прожорливая инфляция съела, не поперхнувшись, накопленное. Тут еще муж вдруг заболел неизвестной африканской дрянью, стал инвалидом, вот и пошла его жена на рынок.
Издалека видна на рынке голова Леши Крутова. Словно шаровая молния повисла в воздухе – такая рыжая, такая огневая.
Леша Крутов.
Все так и зовут его «Крутой». Тоже продавцом служит, хотя продавец из него никакой, неинтересно ему вторым номером работать.
Ему размах нужен. Он понимает, что на стакане семечек принципиально много не заработаешь. Даже если у тебя этих семечек целый мешок.
Башка его рыжая варит горячий суп из потрошков обыденности – такую комбинацию придумает, что пальчики оближешь. Правда, все стратегические проекты, как вампиры, как кровососы, требуют денег.
Деньги – кровь!
Много крови нужно, если хочешь стать хозяином рынка.
А вот денег у Крутого как раз нет.
Когда-то Крутой тоже ездил в Турцию, как челнок. Тогда таможня была слабая и он стал подкладывать золотишко в карманы купленной одежды. А золото тогда шло на ура. Через год открыл свой ювелирный магазинчик на Садовом кольце, потом второй. Дело пошло. Его приметили. Пришла к Крутому бандитская «крыша». Отобрала и магазины и квартиру. И решил он переждать, пересидеть плохие времена на рынке. Так и сидит, так и ждет…