Человечье мясо

Они с криком и гиканьем бросились дальше, а голое тело, оказавшееся Владимиром Владимировичем Ермиловым, экс-редактором и лауреатом, было сдано под присмотр, за его едва не раздавленным колесом здоровьем, молодой женщине, покрасневшей от удовольствия быть полезной русской литературе в лице ее замечательного представителя В. В. Ермилова. Услышав вдали дремучий рев погони, Владимир Владимирович Ермилов вскочил на ноги и воскликнул:

– Бежим! Дорога каждая минута!

Глава XIV

Меня усадили на диван и дали на первый случай полотенце препоясать чресла.

Супруги шумно толкались по квартире, хлопоча о горячей воде и одежде.

– Интересно узнать, - спросил муж, пронося через столовую гремящее цинковое корыто, - а какое жалование платят писателям за работу?

Меня трясла лихорадка, и я попросил воды. Супруги хлопотали на кухне. Я слышал плеск воды, шум отодвигаемых стульев и звон посуды.

– Товарищ Ермилов, - позвала меня милая молодая женщина, пожалуйста, - и, пропустив меня в кухню, затворила за собой дверь.

Я сидел в корыте и задумчиво размешивал пальцем воду. Клубящиеся обрывки мыслей проносились в моей голове, и я не в состоянии был сосредоточиться на происшедшем.

– Сейчас они догонят настоящего Ермилова, - промелькнуло у меня в голове, - и все будет кончено. Надо бежать отсюда, одеться и бежать. Бежать, бежать и бежать...

Тело мое наливалось тяжестью и цепенело.

– ... бежать, бежать, бежать...
– шептал я и чувствовал, что вода захлестывает меня, заливает рот, ноздри, уши; гудящая серо-зеленая масса воды обступает меня и я - тону.

– Помогите!
– закричал я.
– Помогите!

– Вам чего?
– услыхал я чей-то далекий голос и поднял голову. По моему лицу текла вода, стекала на грудь и капала в корыто. Я глубоко вздохнул и выпрямился.

– Вам чего?
– негромко повторил мужской голос из-за двери.

– Благодарю вас, - сказал я, - ничего, это я так.

– А-а... бывает, - заметил мужик. Потоптавшись за дверью, он кашлянул и спросил меня: - А интересно узнать, вы чего покупали на Сталинскую премию? А?

Ванна несколько освежила меня. Облекшись в гимнастерку, галифе и тапочки мужа, я вышел из кухни.

– Садитесь, пожалуйста, - сказала мне милая молодая женщина, придвигая стул.
– С легким паром.
– И посмотрела на меня, улыбаясь длинными, как лодочки, глазами.

Меня лихорадило. Я не мог ничего есть.

– Кушайте, - попросила милая молодая женщина, и голос ее дрогнул. Черные ручьи медленно потекли по чайной скатерти, омывая чашки, блестя и покачиваясь. Я вздрогнул и выпил воды.

– А интересно узнать, - поинтересовался муж, - отчего нынче не пишут, как при царе? Читал я когда-то книжку про капитанскую дочку. Жалко только, конец оторван. Толково написано. Вы, небось, читали? Или еще про Ивана-царевича. Вот это настоящая книжка.

Милая молодая женщина покраснела и, опустив глаза, попросила мужа нарезать еще хлеба.

– Благодарю вас, - сказал я.
– Мне неудобно, что я причинил вам столько хлопот. Я сейчас пойду домой.

– А в чем вы пойдете?
– спросил муж.
– Ведь вы совсем нагишом.

Милая молодая женщина попросила мужа нарезать хлеб.

– Чего резать-то столько?
– удивился муж.
– Только зря сохнет. Еще четыре куска осталось. Как истребим этот, тогда и нарежу. А мы вот что сделаем: я пойду с вами вместе, а у своего дома вы снимите мои шмотки и пойдете домой. А кто это, там на улице велел нам прибрать вас к себе? Не заметили случайно?

– Генеральный секретарь Президиума Союза советских писателей товарищ Фадеев, - сказал я, опустив голову.

– Нет, - сказала милая молодая женщина, - товарищ Ермилов останется у нас ночевать. Куда вы поедете ночью? Оставайтесь.

– Ага, - сказал муж, - правда, пускай они останутся. Ничего не имею. А завтра мы поедем к своей свинушке и подкинем вас до дому. Эх, товарищ Ермилов, поглядели бы вы на нашу свинушку! Она, хоть и ходит еще, ко дню Сталинской конституции припасаем, а уж сейчас, как поглядишь на ее сзаду, прямо... (он поднес к губам сложенные щепотью пальцы и чмокнул.) Жена, ты бы спросила у товарища писателя, какое имя-то ей дать. А то, Розька, да Розька, нешто это имя в нашу эпоху? С прокормом только сейчас певажисц. Помою нехватка.

– Да, что вы!
– удивился я, - помоев, мне кажется, сейчас сколько угодно. Тут совсем близко есть один двор, так там в помойную яму понатаскали за каких-нибудь полчаса 18 ведер рыбьей чешуи, прокисшего студня, яиц, простокваши, известки, перьев и сверх того еще двух дохлых крыс. Я же знаю, я сам там сидел!

– Где?
– спросил муж.

Я вовремя опомнился и пробормотал:

– Вот, точного адреса не могу вам назвать. Завтра, когда поедем, покажу.

– На большой!
– воскликнул обрадованный муж, - житуха, Розька! Жена, завтра пойдем на помойку! Вот, товарищ Ермилов укажет. А как же это вы, товарищ Ермилов, штаны утеряли?

– Украли, - угрюмо пробормотал я.
– В бане.

Меня лихорадило.

– ... бежать, бежать, бежать...
– беззвучно шептал я, на короткие мгновения теряя сознание, и снова пробуждался.

– Чего?
– спросил муж.

– Товарищ Ермилов очень устал, - приблизив голову к моему лицу, сказала милая молодая женщина.
– Ложитесь отдыхать, товарищ Ермилов. Я сейчас приготовлю. Может быть, сообщить вашим родным?

– Нет, нет!
– закричал я.
– Не надо сообщать родным.
– И потерял сознание.

Глава XV

Как выяснилось впоследствии, помирал я медленно и долго. Когда я пришел в себя, все удивленно переглянулись.

– Порядок, - сказал муж, - а мы думали, что врежете дуба, товарищ Ермилов.

Он был очень доволен началом моего выздоровления.

– Жалко, так и не указали помоев для Розьки. Теперь уж, наверное, все разобрали. Ну, я отрываюсь. Жена, ты тут с товарищем писателем придумайте Розьке какое покрасивше имя.*

Попытки пересилить себя, выздороветь, встать ни к чему не приводили. Болезнь коленом придавила меня к постели и, чем упорнее я старался высвободиться, тем больше терял сил. Я сдался.

– Владимир Владимирович, - тихо сказала милая молодая женщина, - не надо расстраиваться. Полежите немного и все пройдет.
– Она поправила подушку и коснулась ладонью моих волос.

– Спасибо вам, милый мой, хороший мой друг, - прошептал я и почувствовал, что глаза мои полны слез. Она ничего не сказала и медленно вышла из комнаты.

– Марианна, - прошептал я, - что с тобой?
– И закрыл глаза, боясь думать о том, что стало с Марианной.

Так же трудно было узнать, почему меня до сих пор не схватили.