Человеческое животное

В конце концов коллега выбирает диван, который сестра сравнивает с густым зимним туманом, кровать бабушки и дедушки, в разобранном виде перекочевавшую в комнату за гостиной (матрасы были выброшены), и столовый гарнитур, также принадлежавший бабушке. Под моим напором добавляет кресло и журнальный столик.

Вака делает пару телефонных звонков и сообщает, что договорилась о машине со спасателями, а две подруги из команды помогут ей перевезти мебель, но это потом. Сначала она поспешит домой и ляжет.

Яйца

Звонит моя сестра:

— Электрик приходил?

— Да.

— И что сказал?

— Что сую в розетку сломанные электроприборы и что в квартире не хватает освещения. Что он словно пришел к слепой старухе.

И тут я вспомнила о рождественских подарках.

— Ты могла бы подарить мне какой-нибудь светильник.

Сестра была очень довольна полученной информацией и хотела узнать, какой именно.

— Торшер или настольную лампу?

— Все равно.

— Так тебе нужно два светильника?

— Можно и два.

Сестра говорит, что передаст маме.

— Ты не думала что-то изменить? Разобрать?

Сообщаю ей, что как раз отдала один из диванов и еще кое-какую мебель, и добавляю:

— Ваке, она со мной работает.

— Той, что в спасательной команде?

— Да.

Сестра сочла это замечательной новостью. Затем она переходит к туристу с мансарды и спрашивает, удалось ли мне выяснить, откуда он.

— Из Австралии, как ты и догадывалась.

— Сбежал от жары?

— Ничего такого он не упоминал. Я научила его пользоваться стиральной машиной. Он сказал, что как раз обдумывает планы, — добавляю я.

Сестре кажется странным, что человек пролетел семнадцать тысяч километров, чтобы обдумывать планы.

— Он никак не пояснил?

— Нет.

Некоторое время в трубке тишина.

Затем она хочет знать, не нужны ли мне яйца.

— Нет, у меня еще почти целая коробка, которую ты привезла на прошлой неделе.

Одна из ее подруг разводит кур породы исландский ландрас, сестра покупает яйца по подписке и регулярно снабжает меня.

— Ты рассказала туристу о прогнозе погоды?

— Нет, забыла.

Со вчерашнего дня прогноз ухудшился. Речь идет о самом глубоком циклоне не за семьдесят лет метеонаблюдений, как прогнозировали ранее, а за сто лет. И полная неуверенность в том, когда именно разразится непогода: в сочельник или рождественскую ночь и в какое время.

— Неужели есть вероятность, что придется перенести семейный обед? — спрашиваю я сестру. — Раз такой плохой прогноз?

— Да, возможно, придется перенести семейный обед на сутки и собраться на само Рождество.

Она хочет обсудить эту возможность.

— Тогда непогода должна уже стихнуть.

— У меня три ночных смены подряд, так что я, к сожалению, не приду.

— Последний циклон был штилем по сравнению с тем, что грядет после выходных.

Последний циклон, однако, разбил стекла и унес овчарню на хуторе к востоку от столицы. Для сестры также стало неожиданностью узнать, сколько людей еще не убрали с участков батуты, несмотря на декабрь.

Темнота делает мир невидимым

Стучусь в квартиру в мансарде, турист встречает меня в рубашке.

— Я хотела бы вас предупредить, что прогноз погоды неблагоприятный. После выходных ожидается очень плохая погода.

Рубашка на нем косо застегнута. Пропущена одна пуговица. Как у ребенка, который одевался самостоятельно.

— Сильный ветер, — добавляю я, чтобы привлечь его внимание.

— Хуже, чем вчера? — спрашивает он. — Еще ветренее?

Я задумываюсь. Вчера вроде ничего особенного не было. Северо-восточный ветер и поземка. Отличная погода, чтобы нежиться в горячем бассейне. Плывущие тела в клубах пара.

— Будет убийственная непогода, — говорю я и вкратце пересказываю прогноз.

Потом вспоминаю о том, что в мансарде есть маленький балкон с грилем, на котором парень иногда жарит себе отбивные, и дым проникает в окна соседей — последний раз несколько дней назад. Размышляю, не должна ли я упомянуть, что людей просили присмотреть за своими вещами во дворах и на балконах.

Но вместо этого говорю, что обычно погода сначала ухудшается, а потом улучшается.

— Так что ожидается неподходящая погода для активного отдыха, — заключаю я.

До этого, однако, еще три с половиной дня, и за это время турист вполне сможет перестроить свои планы. Именно об этом он и думает, поскольку, внезапно исчезнув в квартире, тотчас возвращается, держа в руках сложенную карту, и разворачивает ее.

Он показывает несколько мест, говорит, что собирается их посмотреть. Интересуется, стоят ли они того.

Я задумываюсь.

— Основная проблема в том, что день очень короткий. — Пытаюсь объяснить, что день кончается вскоре после того, как начинается. Выражаю эту мысль иначе: солнце появляется над горизонтом почти в полдень и около трех снова исчезает. Восход растягивается на все утро, а спустя три часа после того, как наконец рассветет, начинает опять темнеть, и солнечный диск снова погружается в море.

Я суммирую:

— У вас есть всего несколько часов, чтобы посмотреть то, что собираетесь.

Спустившись к себе, я вдруг вспоминаю, что, попрощавшись и направившись вниз по лестнице, электрик бросил реплику, показавшуюся мне странной: никто точно не знает, что такое свет. Его можно измерить, но не понять.

Империя, гаснущий свет или светлячок?

В письме тридцатилетней давности двоюродная бабушка объясняет своей подруге, что работает над своего рода оптическим исследованием. Что представляет себе конструкцию в форме круга, несущего вечный свет, а под ним открывается время. Позднее подруги очень часто обмениваются описаниями сумерек в Блэенхонддан и на западе Рейкьявика соответственно и обсуждают свет. Я пытаюсь понять свет, пишет бабушка в одном из писем, как он загорается и как он гаснет.

Судя по одному из последних писем Гвиневер, написанных спустя двадцать лет после того, как моя двоюродная бабушка, по ее собственным словам, приступила к изучению света, одно время она собиралась назвать свое исследование не «Правда о свете», а «Мать света». Подруге это название очень нравится, и, пользуясь случаем, она объясняет, что элемент «Гвин-» в ее имени связан с валлийским прилагательным «белый, светлый».

Сестра спросила, смогу ли я использовать письма, чтобы датировать рукописи и установить их хронологическую последовательность. Но это не так просто, поскольку в бабушкиных черновиках нет дат и, обсуждая ту или иную тему, она нередко перескакивает с рукописи на рукопись в одном письме. Кроме того, во всех рукописях всплывает свет, который пробивается в мир, часто в самых неожиданных местах. Вот пример из «Жизни животных»: