Человек-Хэллоуин

Она подняла руку, прикрывая лицо от света.

— Кто здесь? Стоуни?

Все, что она увидела, — это силуэт человека и белый луч света.

— Виктор? Мигель? — Но братья не стали бы ее искать. Не сейчас. Может быть, позже, вечером, но не теперь, ведь еще только часов шесть. Даже не настало время ужина.

Потом луч света опустился ниже, под подбородок того парня, который держал фонарик.

Призрачный свет искажал черты лица, но Лурдес его узнала.

— О, Вэн, это ты! — выдохнула она. — Ты так меня напугал.

Вэн ухмыльнулся. Его улыбка, широкая и щербатая, напомнила ей о фонаре-тыкве, который делают на Хэллоуин.

— Ага! — Голос Вэна звучал низко, превращаясь едва ли не в рычание. — Вот та сучка, которая хочет испортить жизнь моему младшему братишке. Я тебя ищу весь день. Я знаю одну игру, и мы в нее сейчас поиграем. Ты и я.

Свет фонарика погас.

— Давай поиграем в игру «Вспори брюхо суке», — сказал Вэн.

ИНТЕРЛЮДИЯ: РАССВЕТ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ СПУСТЯ

Глава 16 МУЖЧИНА, МАЛЬЧИК И ДОРОГА ДОМОЙ

1

Казалось, это было вчера. Слезы струились у Стоуни из глаз, он чувствовал себя стариком. И еще ощущал в себе нечто ужасное, то, что ему удавалось усмирять, то жуткое, что предвещало в ближайшем будущем одни лишь несчастья.

Он не мог остановить поток слез — хотя плакала его душа, мокрым было лицо.

Мальчик рассказал ему все, гораздо больше, чем он помнил сам.

«Но голос Норы, исходящий из мальчика…»

Каждый миг его прошлой жизни словно был прожит заново. Откуда этот ребенок может знать? Он был там? Кажется, будто своими детскими пальцами он взъерошил волосы на голове у памяти Стоуни. И вот теперь он, двадцатисемилетний мужчина, едет и машине по дороге номер девяносто пять, ведущей чуда, к городу, в котором он родился. Пока длился этот рассказ, время остановилось. Стоуни поглядел в зеркало на мальчика. Тот крепко спал. Он не рассказывал Стоуни о его прошлом, о тех событиях, свидетелем которых Стоуни не мог быть, но каким-то образом был и видел. Он видел все это словно издалека, наблюдал со стороны, какая-то часть его наблюдала, а сам он даже не подозревал, что перед ним разворачивалась тогда полная картина.

Знак впереди сообщал, что скоро будет поворот туда, где некогда находился Стоунхейвен, однако название на табличке отсутствовало.

На знаке было написано просто:

«Маяк мыса Лэндс-Энд».

Стоуни свернул с шоссе. Заря разливалась по деревьям вдоль ухабистой дороги. Призрачный свет просачивался сквозь ветки и тонкую завесу тумана. Когда машину подкинуло на одной из многочисленных колдобин, мальчик по имени Стив, которого прозвали Пророком, застонал на заднем сиденье.

— Ты там в порядке? — спросил Стоуни.

— Угу, — неуверенно пробормотал Стив. — Мы уже приехали?

— Почти. Осталось семь миль.

— Хорошо, — сказал мальчик, — А то я проголодался.

— Там у тебя еще остались пончики. Вода в термосе.

Стоуни протянул руку, взял термос и передал его ребенку.

— Мне нужно выйти, — сообщил Пророк. Он взял термос и миг спустя Стоуни услышал, как он шумно глотает воду.

— Ладно, я приторможу.

Стоуни остановил машину.

— Ты мне веришь?

— Что тебе нужно выйти? Верю, конечно.

— Нет, что я не сбегу от тебя.

— Но ты же до сих пор не сбежал.

Стив вышел из машины, углубился в лесок. Стоуни открыл бардачок и убедился, что механизм с таймером до сих пор на месте. Он не проверял его с Техаса, в основном из боязни, что вытащит этот маленький шарик, выбросит его и забудет о своем плане. Забудет, ради чего везет мальчика в это место. Почему решил защитить мир от того, что вырвалось на свободу, когда ему было пятнадцать.

На самом деле это была не настоящая бомба, а то, что случайно попало ему в руки, когда аризонские федералы приехали из феникса в маленький провинциальный городок, чтобы повязать одного старого пердуна, собиравшего в своем доме взрывные устройства Стоуни тоже привлекли к этому делу — на местном уровне. Старого пердуна звали Гаспар Свинк, добрую половину своей жизни он занимался изготовлением небольших бомб, которые рассылал в подарочной упаковке маленьким старушкам из Феникса и Тусона от имени компании «Небесное веселье». Маленькие старушки осторожно развязывали ленту, затем разворачивали золотую бумагу и страшно изумлялись, когда первое, что они видели, оказывалось небольшим будильником и привязанным к нему механизмом Си-6. Свинк идеально настраивал свои устройства. Он обожал математику и логику и точно рассчитывал, сколько времени старушки будут распаковывать свои подарки, когда приблизительно откроют коробку.

— Сначала им нужно посмотреть на карточку, — объяснял он Стоуни, сидя на заднем сиденье патрульной машины. — Они смотрят на карточку, потому что хотят знать, кого же благодарить. Они надеются, что это от сына, дочери или старого любовника, о котором они давно забыли. Потом они с минуту рассматривают золотую бумагу, будто она может выдать им имя отправителя. Еще две минуты они разворачивают подарок, чтобы не повредить ни бумагу, ни ленту. Когда они видят таймер, то либо понимают, что это такое, и выбрасывают, либо с любопытством глядят на него в течение тех шестидесяти секунд погрешности, которую я учитываю. А затем, мой друг, ба-бах! Ба-бах — и маленькая старушка разлетается во все стороны, как конфетти!

Ба-бах!

Стоуни припрятал одну из миниатюрных бомб. Едва увидев устройство, он понял, для чего оно ему нужно. Еще много месяцев тому назад он знал, что придется сделать, когда удастся найти мальчика.

Его не беспокоило, что устройство хранится в бардачке. По словам Свинка, сам он постоянно держал штук; шесть в багажнике своего «шевроле».

— Эти Си-6 можно хранить лет двадцать, их можно бросать, можно бить по ним молотком. Ничего не будет. До тех пор, пока не подсоединен детонатор. Искра — единственное, что им нужно. Их можно даже нагревать до адской температуры, но пока нет искры, у тебя в руке просто кусок дерьма.

— А какой силы получится взрыв? — спросил тогда Стоуни.

Свинк удивленно заморгал.

— А какой силы взрыв вам нужен?

2

Мальчик открыл переднюю дверцу.

— А можно я поеду здесь, с тобой?

Стоуни захлопнул бардачок.

— Конечно.

— Класс!

Стив скользнул на сиденье, протянул руку к ремню безопасности.

— У тебя ремень не работает.

— Машина паршивая. Я купил ее почти за бесценок.

— Ага, я заметил, что это сущая развалюха, только не говорил из вежливости.