Человек и ситуация. Уроки социальной психологии

Серия чрезвычайно простых исследований Уилсона и Линвилля (Wilson & Linville, 1982; см. также Wilson & Stone, 1985) дает нам дальнейшее подтверждение того, что на последствия разочарованности учащихся собственной успеваемостью можно повлиять, изменяя их субъективные интерпретации и атрибуции. Исследователи сообщили студентам-первокурсникам, находившимся по показателям успеваемости в нижней части списка своей группы, что причина их сравнительно низких результатов «нестабильна». А именно студентов заверили, что относительно невысокие оценки являются для первого года обучения совершенно нормальным явлением и что они, скорее всего, начнут расти, как только студенты лучше освоятся в непривычной для них академической среде.

В одном из таких исследований первокурсникам из экспериментальной группы были розданы статистические данные и показаны заснятые на видеопленку интервью более старших студентов, совершенно конкретно описывавших улучшение своей успеваемости. В другом исследовании первокурсники писали эссе (под предлогом оказания помощи старшеклассникам данного штата), в которое должны были включить информацию о некоторых конкретных «нестабильных» факторах, не имеющих отношения к учебным способностям студентов (например, о неудачном подборе дисциплин, неприятных условиях проживания и тому подобном), которые могли бы повлиять на снижение показателей успеваемости. Студенты, входящие в контрольные группы обоих исследований, конечно же, не получали подобных обнадеживающих сведений о преобладании низких баллов успеваемости среди первокурсников или об их улучшении, которого можно было бы ожидать на следующих курсах.

Примененная Уилсоном и Линвиллем «атрибутивная терапия» подтвердила свою эффективность как в плане немедленного улучшения результатов студентов (по данным ряда тестовых показателей), так и в плане повышения их оценок в следующем семестре. (В свете описанных выше результатов, полученных Двек, представляется интересным, что это улучшение было более значительным у студентов, чем у студенток.) И хотя ни в одном из случаев достигнутое упомянутым образом улучшение показателей не было огромным (даже среди студентов-мужчин разница в средних на протяжении длительного периода времени баллах успеваемости составляла лишь половину стандартного отклонения, что примерно соответствует разнице между 40-м и 60-м процентными рангами нормального распределения), однако картина того, как простое, недорогое и однократное социальное воздействие может послужить причиной ощутимой разницы в объективных показателях учебной успеваемости, не может не вселять в нас надежду.

Субъективные восприятия и их объективные последствия для здоровья

В то самое время, когда исследователи в области образования подошли к осознанию важности субъективных ярлычков, ожиданий и атрибуций, исследователи в области медицины и психологии здравоохранения приближались к осознанию еще более серьезной роли упомянутых факторов в вопросах заболеваемости и профилактики болезней. В самом деле, по мере того как внимание общества в сфере здравоохранения все более и более перемещается с поиска «волшебных пилюль» для лечения инфекционных болезней к разработке стратегий, которые позволяли бы людям избегать угрожающего здоровью поведения и помогали бы справляться с хроническими заболеваниями, ослабляющими последствиями лечения и превратностями пожилого возраста, социальные и психологические процессы приобретают все большую актуальность (Taylor, 1986). В приводимом далее кратком обзоре мы, к сожалению, не в состоянии воздать должное этой жизненно важной области приложения социальной психологии, однако попытаемся по крайней мере создать у читателя представление о некоторых ее важнейших проблемах и достижениях.

Прямой и обратный эффект плацебо

«Эффект плацебо», т.е. эффект облегчения страданий, достигаемый не с помощью специфических терапевтических средств, эффективность которых можно было бы легко продемонстрировать, а за счет веры пациента в то, что ему назначено некоторое паллиативное, или радикальное, лечение, известен врачам давно. Случайный читатель медицинской и психологической литературы может подумать, что эффект плацебо представляет собой чистую иллюзию либо результат попытки благодарного или запуганного пациента сделать приятное уважаемому терапевту, взявшему на себя труд его лечить. Поэтому очень важно учитывать, что многие исследования показали, что применение плацебо может иметь существенные, поддающиеся измерению результаты не только с точки зрения субъективного ощущения боли (существенное ослабление которого достигается с помощью плацебо приблизительно у одной трети пациентов), но и с точки зрения более объективных симптомов органических заболеваний. Кроме того, в настоящее время существуют свидетельства того, что наркотики и транквилизаторы, действительно обладающие документально подтвержденным специфическим действием, становятся менее эффективными, когда пациенты не уверены, что получают именно их (Beecher, 1959), либо когда они получают эти лекарства из рук терапевта, сомневавшегося в их эффективности (Feldman, 1956).

Результаты, подобные упомянутым выше, заставляют психологов, равно как и врачей, проявлять все возрастающий интерес к механизмам, посредством которых может проявляться эффект плацебо. По существующим оценкам (Shapiro, 1978), 65% обычно наблюдаемых симптомов являются психогенными. В той степени, в которой плацебо порождает оптимизм, снижает тревожность или попросту удовлетворяет потребность пациента во внимании и заботе, оно будет изменять субъективное ощущение благополучия и благодаря этому снимать психогенные симптомы.

Проводившиеся на протяжении последних двух десятилетий исследования установили множество фактов о негативном воздействии тревоги, стресса и чувств беспомощности на эндокринную и иммунную системы человека. Таким образом, существование объективного, физиологического основания для психологических преимуществ, достигаемых посредством плацебо, кажется весьма вероятным. К настоящему времени известно, что существует по крайней мере один специфический механизм проявления эффекта плацебо — выброс бета-эндорфинов, служащих естественными анальгетиками и антидепрессантами, подобно принимаемым внутрь опиатам.

Данные об этом механизме были получены в ходе серии исследований (например, Levine, Gordon & Fields, 1978), показавших, что плацебо теряет свою способность ослаблять боль при одновременном применении налоксона — препарата, который, как известно, блокирует действие опиатов, включая, возможно, и блокирование бета-эндорфинов, вырабатываемых самим организмом. Исследуя подобные механизмы, мы получаем возможность видеть истинные механизмы, благодаря которым субъективные психические явления способны опосредовать или даже подчинять себе объективные материальные обстоятельства.

Существование проблемы, связанной с эффектом плацебо, сегодня широко признано, когда речь идет об оценке эффективности новых препаратов или методов лечения. Она становится все более актуальной по мере того, как наше общество все больше имеет дело с долговременными дегенеративными заболеваниями, а также со спорными призывами к применению биоэнергетики, акупунктуры, витаминов, строгих диет и других нетрадиционных форм терапии. Тщательное исследование механизмов, лежащих в основе эффекта плацебо, обещает приносить все более значительные, с медицинской точки зрения, дивиденды. Представляется, однако, важным рассмотреть феномен эффекта плацебо в более широкой исторической и социальной перспективе (Shapiro, 1960, 1964).

На протяжении более трех тысячелетий, точнее, до тех пор, пока в XVII в. малярию не стали лечить с помощью хинина, большинство лекарств (от излюбленных древними египтянами крови ящерицы и помета крокодила, до рога единорога, египетских мумий, мяса гадюки и других экзотических снадобий, применявшихся средневековыми медиками), а также большинство медицинских процедур (включая применение слабительных, кровопускание, нагревание и замораживание) были обязаны любым своим благотворным воздействием, скорее всего неспецифическим, психически опосредованным, процессам, которые мы именуем в настоящее время собирательным термином «эффект плацебо». В самом деле, плацебо, по-видимому, срабатывали достаточно хорошо и достаточно часто для того, чтобы помогать поддерживать добрую репутацию целителей во всех известных нам обществах. И пока наши исследователи будут пытаться установить связь между «реальными» эффектами и эффектами плацебо, ученые-медики и практикующие врачи станут, наверняка, еще более искушенными по части роли субъективных процессов в протекании заболеваний и в процессе их лечения. Мы надеемся, что эта возросшая искушенность подвигнет медицинское сообщество на более широкое использование преимуществ эффекта плацебо во взаимоотношениях врача и пациента, что способствовало бы лучшему удовлетворению социально-эмоциональных и психических потребностей последнего.

Хотя эффекты плацебо, или благотворное ожидание позитивных результатов от лечения, являются вполне обычным делом, некоторые исследования социальных психологов показывают, что может иметь место также и обратный эффект плацебо. Иными словами, ошибочная уверенность пациента в том, что он получает эффективно действующее лекарство или подвергается эффективному лечению, может не облегчать, а напротив, обострять наблюдаемые у него симптомы. Объяснение этому парадоксальному факту может быть найдено в теории атрибуции, в частности, при помощи обращения к эмоциональным переживаниям человека и процессу навешивания ярлычков на самого себя (self-labeling) (Ross, Rodin & Zimbardo, 1969; Valins & Nisbett, 1972). Если несмотря на лечение, которое «должно» принести облегчение, негативные симптомы сохраняются, то пациент склонен относить сохранение симптомов на счет серьезности и неустранимости того, что эти симптомы порождает. Подобная «интервальная атрибуция» (т.е. атрибуция внутренним причинам) может принести большой вред, вызывая беспокойство и навязчивые размышления, ведущие к обострению симптомов пациента. На самом деле пациент чувствовал бы себя гораздо лучше при наличии какого-либо безвредного «экстернального» (внешнего) объяснения своих симптомов, даже если бы подобная атрибуция была ошибочна.