Человек из леса. Сборник рассказов
Шрифт:
– Или выключай или сейчас заберу и совсем не получишь до нового года!
Сын, пробурчав в ответ что-то типа: «Ага, щас!», все-таки сделал звук чуть тише и, отвернувшись от матери, демонстративно приложил гаджет к уху.
Степан жестом подозвал женщину, и когда та наклонилась к нему через проход, сказал:
– Не дергай его, угрозами ничего не добьешься, лучше по-доброму скажи – понимаю, что хочется музыку послушать, но давай сделаем так, чтобы слышали только мы, а не весь автобус, некоторые спят, зачем людям мешать. Видно же, что пацан у тебя не глупый и пока еще не наглый. Смотрю только, не общаетесь вы, каждый в своей «игрушке» сидит. Плохо это…Я вот тоже так сына потерял…Правду, ему уже двадцать три было.
У соседки приподнялись удивленно брови.
– Потерял, потерял и ты потеряешь…Уже теряешь. Из-за телефонов этих, планшетов, компьютеров, фонов-монов…Мой в институте учился, последний год до
Степан замолчал, вспомнив сына, его улыбку, удивительно синие глаза. Андрея иначе как, красавчиком, никто никогда не называл. Родители думали – от невест отбивать придется…А он, как засел в интернете, так никто ему не стал нужен – ни девушки, ни учеба, а на красный диплом шел. Соседка молчала, выжидательно глядя на собеседника, потом, не решила прервать затянувшуюся паузу:
– И как все разрешилось? Институт все-таки окончил?
– Какое там, – махнул рукой Степан, – академ взял, потом еще один, два года прошло, он не учился и не работал. У нас с женой стычки начались, и я, грешник, не выдержал, ушел…Мы всей семьей с Украины уехать собирались, уже все готово к переезду было, а тут мне сын заявляет: «Не поеду и все!» Жена с ним осталась…Разошлись мы…Я один уехал. Все ей оставил, а собирались домик купить, как в скиту жить…и место присмотрели под Муромом, там такая красота, тишина, радость…Она потом, правда, приехала ко мне, я уже гражданство получил, и ей помог сделать…А дальше она меня за дверь выставила… Но я на нее зла не держу. Книги мои у нее остались, она их все редактировать пыталась, я не давал, теперь, наверное, дорвется, – он невесело усмехнулся, – книги я все-таки неплохие писал, историю хорошо знаю, да и вера была. Мне коллеги в университете говорили, тебе, Степан, уже докторскую писать надо, а ты все кандидатскую никак не закончишь. А я и не хотел заканчивать – зачем? Живого в этих научных работах ничего нет, их для себя делаешь, а книга – она живая, она людям нужна…Я, когда здесь совсем приперло, по электричкам свои книжки продавал… представляешь, покупали?! Правда, потом как кризисы начались – перестали, только календарики еще брали православные, молитвословы карманные иногда могли купить, а вот книги – перестали.
– А сын как же? Он где?
– Андрюшка то? – Степан вздохнул, – говорят, работает где-то, не по специальности, конечно. Он в полиграфическом учился, друзья его, ребята с курса, уже свои типографии пооткрывали, а у Андрея хоть и ума – палата, а куда сейчас устроился даже не знаю, кем – тоже не знаю…Хорошо, хоть где-то работает. Упустил я его, упустил…А все компьютер. Смотри, мать…
Степан с соседкой помолчали.
– Вот дочка, Валентина, она, молодец, хорошо отучилась везде, крепко на ноги встала. Замужем, дите, внучек у меня, Витька, растет, пять лет уже…Валюшка она женина, я ее удочерил, когда мы с Анной поженились, девчонке тогда четыре года было, она отцом меня считала, звала «батей». Я так считаю, что все-таки смог ее в люди вывести, хотя проблемы свои были. Лет в шестнадцать подружка у нее появилась, Лизка, не нравилась она мне, я как чувствовал – не доведет она мою Вальку до добра. Запретил им дружить. Так она все равно тайком с ней встречалась. У Валентины косища русая, глаза синие, огромные, красивая девка выросла, умная, книги читала. Чистая…Однажды Лизка эта за ней зашла – на дискотеку звала, я ее за дверь выставил, но моя все равно умудрилась за ней увязаться, пока меня дома не было. Вернулся – сердце не на месте, пошел туда, а на мою Вальку уже кодла напасть готовится…Ну я то ведь мужик здоровый тогда был, всех расшвырял, дочку забрал, как ее трясло бедолагу…С тех пор она ни с Лизкой, ни еще с кем ни на дискотеки, ни в компании не бегала. Сидела дома, книжки читала, вышивала, со мной не ругалась.
Замуж неплохо вышла, только через пару-тройку лет задурил он, Макс то, муж ее…Витюшка маленький был совсем, годик ему, а Макс «шырнется» и ему на все наплевать. Валентина потерпела-потерпела, потом собрала сына и ушла, квартиру сняла. Максу сказала – или завязываешь, или нас больше не увидишь. Полгода сама работала и Витьку воспитывала, кормила, одевала, от нас помощи не брала – гордая, знала, что нам брак не очень нравился, ну, и хотела еще, что б муж знал – одни они с Витькой, осознал чтоб, что нужен дитю то. Представляешь, завязал. Он ведь ее, правда, сильно любил и сына тоже. Не смог без них. Колоться перестал, к жене вернулся, Валька, молодец, помогла ему не сорваться, когда они сошлись…Я Макса ругать не стал – сам в молодости так же чуть семью не потерял…
Степан, слегка скосив глаза, увидел удивление в глазах соседки, которое она из вежливости не стала выражать словами и, словно отвечая на незаданный вопрос, продолжил:
– Да…Было дело. Пить я не любитель был, но к травке как-то пристрастился. Сначала, вроде ничего было, весело даже…Дальше – больше, чего-нибудь «потяжелее» захотелось. Анна приходит домой, а я в полной отключке валяюсь на полу, рядом шприц…Еле откачали, когда из больницы домой вернулся, тут меня как молния пробила – ради чего я теряю все? Жену, семью, жизнь? Ради травы? Таблеток? Кайфа сомнительного? Короче, смог себя в руки взять,
слава Богу…Видать Он и помог…Держит еще меня, грешного зачем-то на земле…Степан опять замолчал, глотнул воды из бутылочки, заботливо сунутой волонтером Юлей в сумку и продолжил:
– Валя, дочка, хорошо живет, работа у нее, дом красивый, машина хорошая, какой марки не знаю, я в этих новомодных не разбираюсь – большая такая, солидная. Со мной, правда, не общается – зачем ей отец-бомж. Ну, это понять можно. Плохо, что и мать не жалует – неудачниками нас считает…И в гости не зовет, и так не встречаемся. Внука мне видеть очень хочется, я б его в шахматы научил играть…Витюшка, когда последний раз встретились, подбежал ко мне, обнял и говорит: «Деда, я тебя люблю, только маме не говори, ладно?!» Я на Валюшку зла не держу, слава Богу, смог ее на ноги поставить, да она и сама девка серьезная, всего добилась: семья, работа, молодец! Все надеюсь, может, свидимся еще, если человеком опять стану…
Степан неожиданно протянул соседке большой пирожок, который купила ему перед автобусом Юля:
– Возьмите! Я от души! Представляете, за эти несколько дней так отъелся, что совсем есть не хочу…Может, конечно, еще от нервов аппетита нет…В новую жизнь все-таки еду…В каких только передрягах не бывал, вроде ко всему привык, думал, спокойно перенесу…Не получается. Потрясывает маленько…Возьмите пирожок, если не брезгуете, конечно.
– Не брезгую, но не возьму – вам нужнее, неизвестно когда вы еще есть будете. Это мы домой возвращаемся, а вам еще дорога предстоит, поэтому не возьму! К тому же у него – она мотнула головой в сторону сына, – пицца есть, да и остановка скоро будет, если сильно есть захотим – еще купим, – с улыбкой, но твердо возразила она. Степан не стал больше делать попыток вручить ей пирожок, а сам механически принялся его жевать, не чувствуя вкуса, видимо, правда, сильно нервничал.
– Детей терять нельзя…Иначе они могут и не вернуться…Я никого не виню – сам до такой жизни дошел, чего себя выгораживать…Говорят, Анна моя, она меня на десять лет старше, жениха себе нашла, но оно и хорошо, одной тяжело… Может, хоть сейчас все у нее наладится?.. Дай Бог, конечно. Когда она мою сумку с вещами выставила, я понять никак не мог – за что она? Но, видать, было за что…Бог ей судья…Я тогда комнату снял, через месяц с гриппом свалился…Позвонил ей, привези лекарств хоть каких, трубку бросила. Хозяйку попросил подождать с оплатой, а она меня тут же с квартиры «попросила», говорит, раз денег нет на съем – уходи. А больной ты или здоровый – не мои проблемы. Мне тогда девчонки из магазинчика соседнего здорово помогли…Они мне разрешили у них греться – не гнали на улицу. Но я не наглел, постою, отойду в тепле малость, и выйду – у них там проверки всякие, зачем людей подводить? Увидят хозяева, что бомжа приветили, уволить могут, а работу не так-то легко найти. Видок у меня, конечно, тот еще был…Тапки домашние, куртка старая, стою, трясусь – температура высоченная. Но понимал – выходить на улицу надо. Один раз – чувствую – уйти надо, не спокойно мне как-то. Только на улицу вышел, хозяева подъехали. Вовремя я, а то девчонкам досталось, а они хорошие – меня еще и подкармливали – вермишель пакетную заваривали. Дай Бог им здоровья. Ночевал в подъездах разных, чтоб не маячить в одном месте.
Потом знающие люди подсказали – где пожить можно бесплатно. Я, где мог, подрабатывал, конечно, то разгрузить, то поднести. В вагончике у меня хорошо было, уютно даже. Потом в нем Катя появилась – она на тридцать лет меня младше была, а что пережила за свои двадцать шесть, не передать…И ножом девку резали и жить негде было, и с ворами сошлась. Я к ней, как к дочери относился…Отогрелась она душой…Да и я другим с ней стал – не то, чтобы прежним, но все ж совесть проснулась…А через пол года она под поезд попала…
Соседка от неожиданности отшатнувшись от Степана, посмотрела на него расширившимися от ужаса глазами.
– Я два дня рыдал…Остановиться не мог…Стыдно сказать, роптать начал…На Бога…Этот я то, который книжки духовные писал…А там покатилось – и подворовывать начал, и пить – чтоб от холода и мыслей спастись – вроде как легче становилось, забывался…Еще что было говорить не буду – противно…от самого себя тошно…Страшно…А через несколько месяцев в вагончике моем еще одна…появилась. Обрадовался, дурак старый, думал хоть немного Катюшку заменит…А эта разбитная девица, не иначе как оттуда (он опустил глаза вниз) прибыла. Вообщем, в одно не прекрасное утро остался я без всех документов, денег и вещей, только те, что на мне были, не украла…Когда ее найти попытался, избили меня так, что три дня валялся без памяти…Потом вагончик мой сожгли, чтоб не выпендривался, значит. Так вот и оказался в лесу…Нашел сарайку со стеклянным потолком заброшенную. Стал помаленьку ее обживать. Паренек ко мне прибился…Большой такой на внешность, а глупый – с родителями поругался, из дома ушел…На что жить будет, где – ни о чем не подумал. Спрашиваю – чего умеешь? Ничего, говорит…С друзьями весело время проводил, а работать не пробовал. И девушка его бросила – на что он ей такой, никчемный?.. Знаешь, пока жили рядом, изменился он…Книжки я ему читал, какие еще у меня оставались в сумке, деваха их не тронула, они ей без надобности – не продашь…рассказывал много ему, о жизни говорили…Неделю назад он пошел и на работу вдруг устроился, радовался как дитя… Вчера плакал навзрыд, обнимал меня, не пущу, говорит, как я без тебя? Ты мне как батя…Я ему говорю: чудак-человек, помру я здесь. Когда прощались, сказал – через пол года приеду, погляжу, как живешь! Чтоб без пития, с работой, и обязательно с девушкой помирился. Обещал…Ты до самого конца едешь? – неожиданно спросил он соседку.