Человек из тоннеля

– Что еще заметили?

– На нем было все новое: плащ, костюм, туфли. С плаща даже не снята торговая бирка - признаюсь, полюбопытствовала тайком. Других вещей при нем не было. Это показалось мне странным... Что с ним произошло? Пожалуйста, если можно, скажите.

Ее голос дрогнул, и Валентину показалось, что она вот-вот заплачет. Вряд ли это было наигранным. Тем не менее он не ответил и, в свою очередь, спросил:

– Где вы виделись с ним?

– Дома. Он пришел около девяти часов вечера, переночевал в своей комнате, а утром сложил в чемодан вещи и ушел.

– С чемоданом ушел?

– Да.

– Куда направился, не знаете?

– Сказал, что подастся в Приморск, где намерен обосноваться. Но перед тем заедет в какой-то город, чтобы оформить какой-то документ. В подробности не вдавался, а я не сочла удобным расспрашивать.

– Поссорились?

– Мы поссорились давно.

– Но какой-то разговор был?

Она опустила голову, и волосы черным крылом прикрыли ее лоб, глаза.

– Нам уже давно не о чем было говорить. Что нового могут сказать друг другу люди, прожившие в браке двенадцать лет!

– Но что-то все-таки было сказано?

– Ничего из того, что могло бы заинтересовать милицию.

– Ваша размолвка не связана с фиктивной заявкой на кровельное железо?
– спросил Годун.

– Последний год мы часто ссорились, а в конце апреля разошлись окончательно. История с заявкой была уже после этого.

– Из-за чего вы разошлись?
– полюбопытствовал Валентин.

– Это важно?

– Да.

– Полтора года назад я перевелась из института, где долгое время работала, в главк. Михаил не одобрил мое решение. Но пока я работала в плановом отделе, он еще кое-как мирился с этим. А вот когда мне предложили возглавить отдел материалов, он, как говорится, встал на дыбы.

– Почему?

– Считал, что не справлюсь, зашьюсь. Но я поступила так, как сочла нужным. С тех пор мы перестали понимать друг друга.

– Только из-за этого перестали понимать?

– Была еще одна причина, о которой мне не хотелось бы говорить.

– И все-таки?

– Он ревновал меня к моему первому мужу - Редченко.

– Вы были замужем за Редченко?
– удивился Валентин.

– Я развелась с ним давно, прожив с Геннадием меньше года, о чем не люблю вспоминать.
– Алина Матвеевна поморщилась, как бы подчеркивая, что воспоминание и в самом деле неприятно ей.
– Тем не менее сохраняю с ним нормальные служебные отношения, ведь мы - коллеги. Год назад, когда меня назначили начальником отдела, Геннадий оказался в моем подчинении. Так получилось. Но, поверьте, это ничего не изменило.

– Так-таки и ничего?
– снова вмешался Годун.

– Представьте себе, товарищ капитан!
– Алина Матвеевна недобро посмотрела на него.
– Ведь даже, если я, как вы считаете, ворую вместе с ним, то это опять-таки связано только с работой.

– Я не считаю, что вы воруете, - спокойно возразил Годун.
– Но подозреваю, что Редченко берет взятки и делится с вами.

– Что в лоб, что по лбу, все равно - тюрьма!
– нервно рассмеялась она.

– Ну, это будет видно: тюрьма или что-то другое. Вы - умная женщина, Алина Матвеевна, и должны понять, что у нас есть основания задавать вам неприятные вопросы.

– И в ваших интересах не уходить от них, - подхватил Валентин.

– Чистосердечное признание будет принято во внимание?
– невесело усмехнулась она.

И вдруг вскочила, подбежала к канцелярскому шкафу, распахнула дверцы, стала сгребать с полок какие-то коробочки, комплекты фломастеров, сувенирные фигурки. Все это взяла в охапку, бросила на стол.

– Вот: духи, конфеты, сувениры, есть еще бутылка марочного вина, все это взятки! Как их всовывают в шкаф посетители, не знаю, я не в состоянии уследить за каждым. Но в конце недели все это выкладываю на стол и раздаю сотрудникам. Себе оставляю коробку-другую конфет, да и то не всегда. Можете спросить кого угодно! Понимаю: не оправдание, и я готова отвечать.

– На вашем месте я бы не бравировал этим, - сказал Годун.
– Но это не ответ на мой вопрос. Какую сумму вы получили от Липницкого за наряд на железо под фиктивную заявку?

– Деньгами я не беру ни за наряды, ни за другое!
– вспылила она.

– Не будем осложнять этот и без того нелегкий разговор, рассудительно заметил Годун.
– Но поскольку мы уже затронули эту тему, разрешите полюбопытствовать, кто подарил вам, коли деньгами вы не берете, дачу в Боярке, "Жигули", норковую шубу и, скажем, кольцо с бриллиантами, которое у вас на руке? О менее ценных вещах не будем уже упоминать.

– Мы беседовали на эту тему четыре месяца назад!

– Верно, беседовали, - согласился Годун.
– Но я не помню всех деталей.

– Что ж, извольте. Дачу мы с мужем приобрели, продав принадлежащий ему дом в Приморске. Машину купили на сбережения - все пять лет, что Нагорный учился в институте, он подрабатывал слесарничанием на станции автотехобслуживания и таким образом собрал значительную сумму. Правда, часть денег дал мой отец, но не так уж много - что-то около тысячи. Можете проверить!

– Проверяли, все верно. Но скажите, если это не семейный секрет, почему и дача, и машина оформлены на ваше имя? Деньги-то были Нагорного.

– Так получилось, - впервые отвела глаза Алина Матвеевна.
– Сейчас уже не помню, почему.

– Кто оформлял покупку дачи, машины?

– Мой отец. Там были какие-то сложности, а отец - человек со связями.

– Нагорный не возражал против такого оформления?

– Нет.

– А вчера и сегодня не заходил разговор о даче, машине? Нагорный, насколько я понимаю, уходил от вас насовсем.

– О даче разговора не было. Что касается машины, то я предложила Нагорному взять ее, но вмешался отец...

Алина Матвеевна осеклась, опустила голову.

– Нагорный не спорил?

– Нет, хотя отец был не прав.

– В прошлый раз вы говорили, что норковую шубу вам подарил отец. Когда это произошло?

– Полтора года назад. Он как раз уходил на пенсию.

– Странно.

– В чем вы усматриваете странность? У отца были сбережения, а я - его единственная дочь!

– И все-таки в подобных случаях принято делать подарки тем, кто уходит на пенсию, а не наоборот. Не являлся ли этот довольно щедрый дар своего рода компенсацией вам за согласие оставить относительно спокойную работу научного сотрудника и взвалить на себя нелегкий груз руководителя отдела материалов?

– Это ваши домыслы!
– снова вскинула голову Алина.

– Когда не получаешь вразумительного ответа, поневоле домысливаешь его.

– Ну что ж, если угодно: мне осточертела наука или науке осточертела я, это как посмотреть, и нам пришлось расстаться. Вы удовлетворены?

– Почти. Но почему отдел материалов?

– Мне предложили - и я согласилась. Как та девица, которая мечтала выйти замуж за космонавта, а в загс пошла с бухгалтером. На вещи надо смотреть реально.

– В том числе и на норковую шубу?