Человек из-за Полярного круга

— Давай сюда.

Логинов, шлепая сапогами по воде, подошел, отдышался.

— Проскочим вот здесь, — Ушаков потыкал топором в лед.

Михаил заглянул в лунку. Да, на земле лежит наледь…

— Это даже хорошо, — горячо отозвался Логинов. — Если на земле, там заберемся на лед.

Парни побежали к тягачу, на машину и — на речку. Лед под гусеницами оседал, крошился. Но когда тягач выбрался на лед, траки звонко отозвались в его толще. В распадке прошумела «пена» по льду, прозвенело эхо, да помырила, содрогаясь, на закрайках вода. А когда тягач перебежал по льду и хватил земли на другом берегу. Логинов приказал:

— Ну теперь, Прокопий, жми на всю железку. — Пожевал окурок. — Вернуться, пока еще не поздно? Впереди Амга.

— Слишком разошлись круги…

— Не понял.

— Трусы сто раз умирают, человек — раз, — жестко сказал Ушаков, и взгляды их встретились.

— Прости меня, Прокопий…

Удлинялась и густела от тягача тень, только один раз и остановились на минуту, дозаправили машину.

От быстрой езды на оголенных кочкарниках в кабине кидало так, что Логинов уже и перетянулся полотенцем, чтобы не случился заворот кишок или печенка не вылетела, и все удивлялся Ушакову. В чем ведь только душа держится, а какая душа, руки какие — только по-настоящему человека и определишь в деле.

Логинову стало неудобно за свою слабость. Подумает еще Ушаков, что у меня душа в пятках. Тягач снова кинуло, да так, что в «пене» бочки отозвались. Хорошо, что Пензев борта арматурой нарастил. Интересно, как бы себя повел в этой ситуации Николай? — подумал Логинов. Парень тоже жох, с неба радугу сорвет. Обиделся на меня, нет?..

О чем бы Логинов ни думал, а одна мысль не давала покоя: возьмем Амгу или от ворот поворот… Логинову начало казаться, что эта серая хлябная дорога не кончится никогда. Не упороли ли они в другую сторону, по другому лазу? Зимой вроде этой мари не было, и распадок откуда-то такой глубокий. Спросить у Ушакова хотел об этом, но каждый раз осекался. Подумает еще — паникую. Ни один мускул на лице Ушакова не выдает ни тревоги, ни беспечного благодушия. Его маленькие глазки еще глубже запали, а лицо стало еще непроницаемее. Знала бы Валентина. Сам влез и мужика втянул…

Михаил заметил, что дорога пошла на спуск, потому что его клонило вперед. Так и есть — вон за той черной лиственничной релкой, узнал Логинов, Амга. Сердце защемило. Логинов даже привстал с сиденья, держась за скобу.

— Не бойся, не проедем мимо, — буркнул Ушаков.

Под гусеницами заскрежетал камень, и Ушаков сбавил газ.

— Тяни на обочину, — не выдержал Логинов, — там помягче.

— На подушке спят, а кулак подкладут.

Тягач мотнуло. Ушаков примолк и тут же застопорил машину, схватил кувалду и — в дверку. Логинов хотел спросить, куда, но, увидев, что палец из трака наполовину вылез, примолк. Вот глазастый Ушаков. Прокопий забил палец, вернулся, бросил в ящик кувалду, снова погнал тягач. И только забежали за релку, сразу открылась Амга. «Как квашня перед выпечкой, — подумал Логинов, — вот-вот через край тесто полезет». Хотя до реки еще было далеконько. Логинов разглядел на льду гусей и опять зашебутился, полез за сиденье.

— Да сиди ты, — упрекнул его Ушаков. — Когда щипать твоих гусей? Не егозись.

— А чем черт не шутит, налетят, потом кусай локти.

Михаил все же достал ружье. Ушаков косился на Логинова, нервно передергивая рычаги.

— Как махну рукой, стоп!

Ушаков покивал, дескать, ладно. Но еще за полверсты до берега гуси снялись и умчались вниз по реке.

— Говорил тебе, — упрекнул со вздохом Логинов, — трещишь, как пулемет. — Михаил, казалось, забыл, зачем и куда они едут.

— А что я, выхлопную трубу кепкой заткну, так по-твоему?

— Я не говорю — кепкой, но тише можно. С тобой, Прокопий, одна морока, таких гусей упустил, — зашебутился Логинов. — Стоп, — ухватил он Ушакова за локоть.

Прокопий рванул на себя реверс, тягач встал.

Михаил спрыгнул с гусеницы и пригнулся к земле. Ушаков видел, как он где по-пластунски, где короткими перебежками добрался до кустов. Ушаков вначале решил, что Михаил спятил, но глянул на речку — у закрайка плавали утки и не замечали непрошеных пришельцев. Прокопий уже различал, как птицы веером ставили хвосты — гонялись друг за дружкой. Далеко, подумал Ушаков, не достать из ружья. Михаила он потерял из виду. И тут раздались один за другим два выстрела. Ушаков подождал секунду и подъехал к реке. Логинов, по уши в грязи, подошел к тягачу.

— Кажется, одного селезня захватил, — сказал он, продувая стволы.

— Помирать полетел, — прокомментировал Ушаков и спрыгнул с гусеницы.

Походили по берегу, потоптали закрайки. Было такое впечатление, что река только их и ждала: стоит им ступить на лед, как она тут же подхватится и понесет их в море Лаптевых. Логинов с тоской поглядел на противоположный берег. Через реку чернела полоса зимника. Он забрел в воду, пересек заберег и выбрался на лед… Ушаков закинул ему лом.

Логинов походил-походил, потыкал ломом лед.

— Давай, Прокопий, шуруй прямо по колее, — показал Михаил и направился к тягачу.

— Ты не ходи сюда, — крикнул Ушаков, — иди вперед, щупай дорогу.

Михаил не понял, заартачился.

— Что ты думаешь, я боюсь? Если что, дак вместе…

— Спорить теперь будем? — оборвал его Ушаков. — А вдруг промоина? Лыцарь какой мне нашелся, — ворчал Прокопий.

Резонно, подумал Логинов и, тыкая впереди себя ломом, пошел к другому берегу. Лед глухо треснул. Логинов оглянулся. Пронька уже карабкался тягачом на лед, направляя машину за Логиновым. Михаил прибавил шагу, потом побежал. А у самой кромки лед осел и рассыпался, сверкающий звенящими иголками. Михаил хорошо видел, как тягач с трудом выкарабкался на берег. Ушаков остановил машину, вылез на гусеницу.

— Ну, теперь можно и пожевать, — сказал Ушаков слегка охрипшим голосом и взялся за котелок.

Логинов положил ему свою руку на руку.

— Пожуем на ходу, ладно?

Ушаков внимательно поглядел на Логинова, отложил котелок. Михаил, уже на ходу, резал хлеб, колбасу, подавал Прокопию, ел и сам. По-быстрому заправили тягач и без останову добрались до базы. Поселок был тих и торжествен. На домах трепетали красные флаги. На проводах через дорогу висели лозунги.

Ушаков повернул прямо на базу. На базе сторож развел руками, вряд ли кого теперь найти — все опечатано. Логинов побежал искать начальство. Пока Ушаков осматривал тягач, заправлял машину горючим, прибежали Логинов с начальником базы, подъехал водитель на автопогрузчике. Тут же перебросили на «пену» двигатель, еще один взяли про запас — начальник базы раздобрился и все удивлялся, как проехали.

— Может, останетесь, чаю попьете?..

— В следующий раз обязательно, — обещал Логинов.

И тут же развернулись в обратную дорогу. Михаил нет-нет да закроет глаза, вздремнет, где поровнее дорога, и то уже голова не держится, в глаза хоть спички вставляй — закрываются, и баста, а вот как Ушаков дюжит, вторые сутки в этой трясогузке, — не может постичь Михаил.

Совсем немного времени прошло, как они тут проехали, а уже не узнать Амгу. Подтянулись к самой воде, вышли из кабины — стоят, смотрят на реку: лед на плаву сам по себе, не касается берегов. Как только ледоход не начался? Там, где выбирались на берег, зияла черная полынья.

— Ах ты, холера, — выдохнул Ушаков, — сколько поднаперло воды. Тихий океан.

— Труба дело! — вырвалось и у Логинова. — Одного дня не хватило.

— Ну что теперь, молитву читать?

— А что ты предлагаешь? — безнадежно спросил Логинов. — Брод искать?

— Какой брод, кромки подъело, тягач не выскребется на лед.

— А как? — Ушаков морщит лоб, соображает.

— Против стихии не попрешь, — размышляет Логинов.

— Против? Надо, чтобы стихия подмогла.

— Поможет! Булькнешь, и мать родная не узнает.