Человек, которого нет

И в самом конце этой сессии он обнаружил: все, что он делает - напрасно и бессмысленно. Без причин и пояснений, одно острое чувство тщетности.

Тщетность была больше всего на свете. Он не знал, как ее пережить.

Разговоры на полях: Выбор цели

– Для чего ты ввязалась в это? На что ты надеешься, чего хочешь?

Вдумчиво, сосредоточенно М. говорит о двух моделях, о том, что для нее существует одновременно и "если это было на самом деле", и "если представлять кейс психиатру"; говорит о неправильности лечения человека от его личности. Говорит, что очевидно: чем глубже они погружаются в ту, давнюю и далекую реальность (какой бы сомнительной она ни была с точки зрения принятой картины мира), тем глубже и крепче укореняется ее клиент в нынешней здешней реальности. И сам становится крепче и здоровее, активнее и благополучнее. "Работать и любить", как завещал Фрейд, клиенту удается все лучше.

– Для меня, - говорит Лу, - твоя цель выглядит ясной и простой: уменьшение страдания.

– Да, - соглашается она.
– Да, именно так. Мне кажется, не принципиально, в каком подходе делать такую работу. Зависит не от подхода. Это не самое главное. Главное - специалист, который решится с этим работать. Специалист, который рискует признавать наличие в мире трансгендеров...

– Например, - улыбается Лу.

– Да.

– И вообще, чего-то пока неизвестного, не описанного, не принятого, не утвержденного.

– Как бы то ни было, - говорит М., - я ориентируюсь на факт: самочувствие и жизнеустройство моего клиента становится лучше.

Неокончательный диагноз: Жажда

Он все еще рвется вперед, за каждым глотком памяти, готовый встречаться со страхом, горем, отчаянием снова и снова, если удается вынести из прошлого хоть немного знания о себе.

Он еще оценит милосердие забвения. Но это будет потом, через полтора года после начала работы с М.

Но пока еще жажда знания о себе, жажда памяти пересиливает накапливающуюся раз за разом усталость.

Записи первых сессий были приведены в хронологическом порядке, для того чтобы ты, читатель, мог видеть, как это начиналось, как открывались источники воспоминаний, как он получал доступ к этой горькой воде. Дальше сессии будут собраны по событиям или темам, которые их объединяют, чтобы яснее показать связи между ними. Хотя многое окажется собрано просто в случайном порядке - когда окажется слишком сложно вычленить самую главную связь. Потому что очень скоро всё окажется связано со всем - совсем как в жизни, - в одной сессии станут перекликаться разные темы, и между темами окажется множество связей, очевидных или подспудных, но неотменимых. Это будет нелегкое чтение, так что...

За мной, мой читатель, вернее - за ним.

Если хочешь.

In treatment : Хотя бы лучший

Пытался объяснить Анне разницу между мной и "ей".

– Понимаешь... Ей надо было быть отличницей. И делать все на отлично. А мне надо быть лучшим.

– И в чем разница?

– Ну, если требование - делать все на отлично, то неважно, как там другие, пусть бы и все сделали на отлично, и ты тоже на отлично - этого достаточно. А если должен быть лучше всех, то если кто-то еще сделал на отлично, то тебе надо как-то сделать еще лучше, хоть на три процента...

– Какое-то это очень... жестокое обращение с собой. Зачем это так?

Набычиваюсь, упрямо и жестко, а потом начинаю смеяться от неожиданного ответа. Он пришел из глубины, такой отчетливый и очевидный, и он не вписывается в "её" историю вообще никак. Говорю об этом Анне, объясняю:

– Я гей. Должен же я быть хотя бы самым лучшим.

– Хотя бы самым лучшим?

– Да, во всем.

– Ты как будто немного виноват в том, что ты гей?

– Гей предположительно тридцать восьмого года рождения не может быть немного виноват.

– Уууу... Угу.

– Раз уж я такой негодный сын... Должен быть хотя бы лучшим. Во всем остальном.

Записки сумасшедшего: Притяжение земли

Когда я учился психологии, чего только не было в группе, когда изучаемая тема каким-то образом касалась личных историй участников. И слезами обливались, и ругались непотребно, и скорбно молчали. И я в том числе, конечно.

Но единственный за четыре года учебы был такой день, когда я дважды выходил из класса, чтобы умыться и продышаться, потому что тело немело и теряло чувствительность, голова кружилась, и дышать было нечем. Это день, когда мы работали тему "Семья как система". Выходил, вынимал себя из дурноты: умывался холодной водой, старательно дышал, выходил на улицу и совершал короткий забег вокруг здания - и шел обратно... чтобы через час снова плескать в лицо из-под крана.

Что ж, после этого я посвятил отношениям с родителями - ее отношениям с ее родителями, наверное, - не один час в личной терапии, и в основном все больные места были исцелены, конфликты исчерпаны, воцарились принятие и любовь с благодарностью, хотя мне по-прежнему кажутся непозволительными некоторые их действия в отношении своей дочери (или не некоторые, а очень даже многие), но это уже не болит. Лечили-лечили да и вылечили. Отрыдал за нее. Рано или поздно это наступает, особенно если один из родителей умер, а другой живет в соседнем государстве, и видеться с ним получается не чаще раза в год на пару недель.

Но это - про нее. А что же про меня? Я об этом даже не думал. Как-то в голову не приходило, что не из яйца аистиного я вылупился и не из глины вылеплен, не Колобок и не Дюймовочка из семечка, кто-то должен был меня зачать и родить. Даже если нашли в капусте - кто-то ведь нашел, кто-то растил и воспитывал. Я не задумывался об этом.

Пожалуй, я так мало знал про себя самого, про взрослую мою жизнь и деятельность, которая и есть выражение и подтверждение моего "я", что самым простым и логичным вопросом: своим происхождением - попросту не успел заинтересоваться. Больше волновало другое. Я так мало знал о себе самом, что неизвестно было, чье же происхождение я буду выяснять.

Хотя тонкая ниточка у меня была: почему-то я знал, что я был приезжий в том любимом городе, и даже в стране; и я как будто знал, в какую сторону смотреть: Европа, и приближаем картинку - Испания, и еще ближе, фокусируемся... Галисия, край света, finis terrae, край магии и перекрестков, христианских святых и колдовского живого огня, путь Святого Иакова и русалочьи озера, кельтская кровь, родственный португальскому язык, меланхолия и волшебство тягучих песен, переменчивая погода побережья, крепости и обрывы над морем. Впрочем, этого всего я и не знал сначала, узнавал постепенно, именно потому что глаза мои то и дело поворачивались в сторону Галисии, хотя бы мельком взглянуть, не приглядываясь, по касательной. И я читал о ней все, что смог найти. А другие области Испании как будто и не существуют - никакого интереса.

Ничего, ничегошеньки не было у меня в подтверждение этой версии, я ее и за версию не считал, так, баловство, надо же что-нибудь думать, не всерьез же это. Но вот насчет переменчивой погоды - того, кто вырос у Балтики, переменчивой погодой не испугаешь. Он даже и удивится: а что, бывает по-другому? И еще крымские белые камни, прорастающие из склонов над морем, казались очень знакомыми и привычно-удобными, чтобы бегать и прыгать по ним - мне, жителю восточно-прусских болот, - когда я впервые приехал в Крым. Но я тогда еще не искал в интернете галисийских пейзажей, даже не думал об этом. Просто в голову не приходило.