Человек с островов

– Тогда возьми того большого, – Патриша указала в сторону подращённого щенка.

– Что ты! – запротестовала я. – Почём я знаю, отчего его до сих пор не купили? Вдруг он кусается или гадит по углам? И двадцать пять тысяч для меня всё равно слишком дорого!

– Цены какие-то бешеные, – поддержал меня Джи. – Стоимость последней модели визора за собаку – по-моему, это перебор.

– Что вы хотите, льены, – начал оправдываться продавец. – Шены нынче подорожали. Можете высказать претензии этим ненормальным Саё.

– Сайо, – машинально поправила я. – Но при чём здесь островитяне? Шены – коренная кергарская порода.

– Так-то оно так, да из-за войны с островами их приходится возить посуху, это втрое дольше, чем морем, – продавец почесал выбритый до блеска подбородок. – А без свежей крови собачки вырождаются. Мало их у нас для разведения. Мне вот за сукой пришлось в Раскeн сгонять, триста лиг туда, триста лиг обратно. Девяносто тысяч реалов одна дорога обошлась! Поэтому отдать дешевле никак не могу.

– Юли, пойдём, посмотрим других собак, – наморщила изящный носик Патриша. – Дaрленские волкодавы ничуть не хуже!

– Льены, погодите, не торопитесь! Вы только гляньте, экие красавцы! – продавец выхватил из корзины крупного щекастого малыша. – Видали уши? Прелесть, а не уши! И лапы – оцените, что за лапы! Отличный кобель, самых чистых кровей! У него родословная не хуже, чем у нашего императора Бергана, дай ему Всевышний здоровья и долгих лет! Тридцать девять тысяч – себе в убыток!

Щенок и впрямь был очаровательным. Раззявил розовую пасть и облизнулся. Светло-голубые весёлые глазёнки уставились на меня с любопытством. Тем более странным показался сдавленный болезненный то ли стон, то ли хрип. Я заозиралась, ища источник звука.

За продавцом на толстой мягкой подстилке мирно дремали родители щенков – откормленные, лоснящиеся, с великолепной густой шерстью. Между шенами на коленях стоял человек, сам похожий на пса, только доведённого до крайней стадии истощения. Грязный, лохматый, кое-как одетый в куцее пальто и поношенные штаны. Похожие на паклю свалявшиеся волосы наполовину скрывали лицо, губы растрескались до кровавых корок. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову: в ярко-голубых глазах пылала звериная ненависть – настолько явная, что обжигала на расстоянии. Невольно я подалась назад. Продавец оглянулся и нахмурился.

– Не пугайтесь, льена. Это мой инго, он закован. К тому же собачки не дадут ему напасть. В конце дня сдам красавца в Департамент, пусть его усыпят. Безнадёжный экземпляр. Дикий совсем. Семь раз бежать пытался – знак выгрызал зубами! Подсунули мне, шельмы раскенские, «на сдачу»!

Инго испепелял меня взглядом. Если бы на свете существовал прибор для измерения злости, то подобное устройство сейчас зашкалило бы. Теперь я рассмотрела неестественно вывернутые плечи и заведённые за спину руки, цепь от которых вела к широкому металлическому ошейнику на тощей шее.

– Уж я пытался с ним по-всякому – и по-хорошему, и по-плохому, – распинался продавец. – Напрасный труд! Этот парень или больной на голову, или совсем тупой. Слов не понимает, сам молчит как в рот воды набравши. Жаль потерянных денег, но другого выхода нет. Всё равно он скоро себя уморит: от еды отказывается, раны лечить не даёт. Гуманнее прикончить, чтоб не мучился.

На последних словах инго чуть повернул голову, израненные губы изогнулись в кривой усмешке.

– Какой ужас! – Патриша ахнула и прикрыла рот ладонью в лайковой перчатке. – Нельзя так жестоко поступать с инго!

– А что мне прикажете с ним делать? – развёл руками продавец. – Ни на что не годен, глупее собаки! Бар, Ири! Голос!

Шены вскочили и оглушительно рявкнули.

– Видели? Животные – и то разумнее! А это… Восемьдесят тысяч на ветер!

– Люди, в отличие от дрессированных собак, не обязаны выполнять команды, – возразила я.

Продавец внимательно оглядел меня, задержал цепкий взгляд на знаке государственной службы, оценил добротную, пусть и неброскую одежду.

– Льена, коли вам не по карману щенок – купите инго. За четверть цены отдам!

– Вы же говорили, он не жилец, – поддела я.

– Пятнадцать тысяч! – сбавил продавец. – И все документы оформим за мой счёт.

Я подошла поближе и присела на корточки в ярде от инго. Чисто-голубые глаза на сером от грязи лице горели неукротимой злобой. Такой не подчинится, скорее умрёт.

– Скажите, вы меня слышите? Как вас…

Инго не дал продолжить – рванулся и попытался плюнуть. Вместо слюны на губах запузырилась кровь. Патриша испуганно вскрикнула, псы зашлись лаем, Джи поспешил мне на помощь.

– Осторожнее, льена Дигиш!

В предупреждении уже не было смысла: отчаянный рывок отнял у инго последние силы. Он ничком упал на подстилку и затих. Скованные цепью кисти рук безжизненно обмякли. Продавец прикрикнул на собак, и те послушно отпрянули в стороны.

– Двенадцать тысяч, – заискивающе предложил продавец.

– Десять, – я выпрямилась и стряхнула с пальто несуществующую пылинку. – И с вас документы.

– По рукам!

Глава 2

Через четверть часа я подписывала договор на право владения инго: пол – мужской, имя – на усмотрение нового владельца, возраст – совершеннолетний, состояние здоровья – удовлетворительное, место рождения – Раскен. Пожилой флегматичный нотариус, всякое повидавший за время работы при рынке, невозмутимо заверил документ. Деньги с моей карты перешли на счёт бывшего хозяина, я же получила знак, заменяющий инго удостоверение личности, – крошечную, в полдюйма, золотистую пластинку.

– У нас неплохой ветеринар, – намекнул нотариус после того, как я забрала коробочку со знаком, и не дождавшись ответа, продолжил: – Вживит за секунды под местным обезболивающим.

– Спасибо, я намерена воспользоваться услугами своего доктора, – сухо отказалась я.

Когда мы вернулись в собачьи ряды, инго валялся в той же безжизненной позе. Над телом, никого не подпуская, замерли шены. Строгий окрик продавца отогнал псов, но стало ясно, что инго в глубоком обмороке.

– Льена Дигиш, я его донесу, только завернуть бы во что-нибудь тёплое, – предложил Джи. – Замёрзнет ведь.

– Сейчас, сейчас, – продавец засуетился и извлёк откуда-то чистую собачью подстилку. – Возьмите, льен.