Человек С Зелёной Тростью. Часть 1

Вскоре Эльвин познакомилась с сыном фокусника, высоким и скрытным мальчиком Мэтью. Он был на несколько лет старше её и очень любил упрямиться. Не согласиться и поспорить о чём-то хотя бы раз в день было его жизненной необходимостью. Даже если дело касалось совершенно очевидных вещей, он мог выискать что-то такое, что с его точки зрения было неверным и своими спорами поставить всё вокруг на уши.

Не смотря на то, что они были полными противоположностями, они с Эльвин сразу поладили. Их дружба была очень необычной, если даже не сказать странной. Два скрытных, задумчивых, замкнутых в себе ребёнка, которые больше думали, чем говорили, не могли дружить как другие дети.

Они виделись очень мало и очень мало общались. Несколько раз в неделю, когда Мистер Маус приносил кроликов и голубей Эльвин в комнату, с ним приходил и Мэтью. Он мог долго молча стоять у двери, уставившись в стену. А потом, неожиданно громко задавал самый фантастический вопрос и сам, принявшись придумывать ответ на него, постепенно менялся в лице и тут, как бы впервые замечал Эльвин.

От природы он был одиночкой, всегда сторонился людей и Эльвин, поняв это, поначалу никогда не старалась навязать ему своё общество. Но скоро заметила, что Мэтью сам, как-то по своему, тянется к ней.

У Мэтью был магический дар. Очень сильный, что-то типа гипноза, Эльвин не знала точно. Он мог тихо, протяжно произнося слова, успокоить напуганных животных и людей, или мог, упрямясь, излучать такие мощные волны энергии, что у обычных людей кружилась голова и они на несколько минут впадали в беспамятство. Это передалось от отца. Эльвин не боялась таких сил, она легко могла противостоять им, хотя и не говорила Мэтью, кем она является. Он и так чувствовал, что она тоже «из другого мира».

Со временем они стали видеться ещё реже, а потом и вовсе почти не встречались.

С тех пор как Эльвин исполнилось четырнадцать, Мистер Гриф стал брать её с собой в короткие и длинные походы, для выполнения некоторых миссий и заданий. Я не буду рассказывать вам об этих крошечных путешествиях, потому что для нашей истории они не играют особой роли. Поэтому, продолжим с того времени, как Эльвин стала совсем взрослой, с её восемнадцатилетия. Надо сказать, это было одно из самых трудных времён в жизни Эльвин. Сложно сказать, почему, так как тогда, кажется, не происходило никаких грандиозных событий. Походы и задания закончились, она снова жила в Зачарованном Доме. Одна. И, может быть, именно это обстоятельство так сильно давило на неё, заставляло чувствовать себя несчастной и ненужной.

Мистер Гриф запретил ей заводить каких бы то ни было животных или знакомиться с новыми людьми, объяснив это тем, что привязываться к кому-то для Избранной недопустимо – расставание будет слишком болезненным.

Эльвин не хватало общения или хотя бы присутствия какой-то живой души рядом с собой. По залам Зачарованного Дома гуляли тысячи людей. Но даже находясь среди них, Эльвин не покидало удушающее чувство одиночества. Все люди здесь были странными, ненастоящими. Они, казалось, состояли лишь из одних сплошных разноцветных теней, эмоций и голосов и не жили, а существовали только для того, чтобы проходя мимо, посмотреться в зеркало или подняться вверх по лестнице в следующий зал и пройтись там по магазинам.

Эльвин виделась с Мэтью всего пару раз за год в какой-то спешке, но сразу заметила в его внешности и поведении значительные изменения. Они снова общались, и, кажется, были рады встрече, но теперь между ними пробегал странный холодок и они не всегда понимали друг друга.

Через некоторое время после того, как Эльвин исполнилось восемнадцать, случилось одно неожиданное событие – Мистер Гриф пригласил её на осенние каникулы в свой дом.

Она получила маленькую аккуратно нацарапанную записку с почтовым голубем и сразу отправилась к нему.

Эльвин добралась только к вечеру и застала Учителя в непоколебимо хорошем настроении. Он очень тепло приветствовал её и сразу показал ей её комнату.

Почему-то в ту ночь Эльвин спала необъяснимо плохо и наутро встала очень рано. Она хотела спуститься в сад, но не смогла найти лестницы, которая иногда по каким-то причинам пропадала из виду.

Так получилось, что в то время в доме Мистера Грифа гостил Том. И, зайдя в огромный зал, где впоследствии встретятся все Избранные, она впервые увидела его. Их встреча была так неожиданна, что Эльвин, от переполнявших её чувств от того, что она, наконец, встретила ещё одного Избранного, совсем растерялась. А Том, увидев её, с первого мгновенья был покорён навечно.

Эльвин отлично помнила, как она, дрожа от волнения, протянула ему руку, а он, вместо рукопожатия, поднёс её к своим губам и, поцеловав, восхищённо произнёс:

– Вы прекрасны.

Это были первые слова, которые Эльвин когда-либо услышала от Тома, и чувства, вызванные ими, сложно было объяснить даже ей.

Она не нашлась что сказать и, замерев, опустила глаза.

Мистер Гриф недовольно нахмурился.

– Пожми ей руку, а не целуй. – Приказал он строгим голосом.

Том пожал Эльвин руку, и камни на их перстнях ярко вспыхнули, как вспыхнули и глаза Мистера Грифа, странным жёлтым светом.

Любовь Тома была видна всё сильнее и ярче с каждым мгновеньем, с каждой секундой, с каждым часом. Такая безумная, такая чистая, такая горячая и нежная, она переполняла всё его существо и, кажется, могла объять весь мир своим волшебным, сказочным сиянием.

Они с Эльвин провели вместе в доме Учителя шесть чудесных дней, находясь практически всё время вместе. Каждое утро, выходя из своей комнаты, Эльвин находила в коридоре Тома, который, промучившись от тоски целую ночь, уже метался там в жгучем желании снова увидеть её. После завтрака они обычно выходили в сад и, прогуливаясь, долго беседовали на разные темы.

Эльвин сильно привязалась к нему. Даже больше. Ей казалось, она влюбилась в него, причём серьёзно и по-настоящему. Что-то большее, чем просто дружба поселилось в ней, и что-то гораздо сильнее, чем чувство обычной симпатии испытывала Эльвин, всякий раз когда думала о Томе. И ей было немножко не по себе от того, что она так сильно сдружилась с ним, ведь Мистер Гриф когда-то строго запретил ей привязываться к кому бы то ни было. И очень часто, находясь со своим новым другом, ей казалось, что кто-то невидимый пристально наблюдает за ними.

Том был широкоплечий, стройный, невероятно красивый. У него были пушистые, прямые волосы мягкого, сливочного цвета, острый нос, огромные карие глаза и угольно-чёрные брови.

Его доброта и заботливость удивляли. Он хотел помогать, оберегать, радовать, совершенно безвозмездно, просто так. Он не умел ни сердиться, ни злиться, ни ругаться, никогда не повышал голос, который от природы у него был на редкость мягкий и приятный. Том был идеален. Просто идеален. И Эльвин сразу поняла это.