Человек с Золотым Торком

Я сделал шаг вперёд, и Соломон Криг напрягся. Я наклонился вперёд над столом Трумэна, чтобы он мог видеть своё лицо, отражённое в моей золотой маске.
– Если ты хочешь, чтобы я был на твоей стороне, скажи мне правду, Трумэн. Всю правду. Ничего не утаивая. В такой близости моя броня подскажет мне, лжёте ли вы, даже если вы просто темните. Расскажите мне всё, или я уйду отсюда прямо сейчас! Я блефовал, что моя броня - детектор лжи, но он никак не мог этого знать. Если моя броня способна на такие удивительные штуки, то почему же ей не уметь что-то ещё? Я поставил на то, что Трумэн так отчаянно хотел заполучить в свои руки мои секреты и броню, что расскажет мне то, что не рассказал бы никому другому.

Трумэн медленно улыбнулся, в его глазах светилось веселье человека, который знает что-то, чего вы не знаете, и не может дождаться, чтобы поразить вас этим. И снова он говорил только со мной, игнорируя моих союзников.

– Почему бы и нет?

– сказал он.
– Я знал, что ты будешь тем, с кем я смогу поговорить. Тот, кому я могу доверить всё… Наука появилась благодаря разуму человека. Она наша. Мы создали её и мы её контролируем. Магия - это дикая штучка, неестественная и неконтролируемая, и у неё всегда есть свои планы. Мы используем её по необходимости, но не можем доверять ни ей, ни тем, кто её использует. Когда мы придём к власти, наука заменит магию. Только так человек может быть по-настоящему независимым. Друды - лишь наш первый и самый главный враг. Как только они будут низвергнуты, мы уничтожим все прочие формы, магию и всех магических существ, и человечество наконец-то станет свободным.

Я взглянул на Молли. Она потрясённо молчала, с её лица исчезли все краски. Очевидно, для неё всё это было новостью. Я мягко положил золотую руку на её руку, давая понять, чтобы она сдержала свой гнев, пока мы всё не выслушаем. По лицу Трумэна я понял, что это ещё не всё.

– Устранить всех неугодных?
– сказал я.
– Это звучит как грандиозное начинание.

– О, это так, - сказал Трумэн, всё ещё улыбаясь.
– Но мы отлично начали. Хотите посмотреть?

– Да, - сказал я.

– Да, - сказала Молли.

Трумэн усмехнулся.
– Почему бы и нет? Позволь мне показать тебе будущее, Молли. Вы найдёте это… Познавательным. Пойдёмте со мной, все вы, - сказал он, глядя только на меня.
– Я так долго ждал человека, с которым мог бы поделиться этим, Эдвин. С кем-то, кто поймёт. Пойдём со мной, Эдвин Друд, и посмотрим, что такое “Манифест Судьбы”.

Соломон Криг был совсем не в восторге от этого, но Трумэн отменил его решение, высказавшись в итоге довольно резко. Поэтому Криг повёл нас вниз, на уровни под бункерами, в пещеры, которые они сами пробили в горной породе, чтобы сохранить самый важный секрет “Манифеста Судьбы”. Нечто скрытое от рядовых сотрудников. Криг и Труман шли впереди, я следовал за ними, а Молли и остальные за мной. Наконец-то мы направились в истинное сердце лабиринта, где ожидала раскрытия

финальная истина. Мы спускались по голым каменным лестницам гуськом, в тишине. Что бы ни ждало нас впереди, мы все чувствовали, как оно приближается; и было очень холодно. Молли прижалась ко мне, её лицо было жесткой маской. Трумэн шёл рядом, радостно напевая себе под нос какую-то мелодию, которая имела смысл только для него.

Наконец мы вышли в огромную каменную пещеру, большая часть которой была погружена в темноту. Воздух был холодным и влажным, а запах напомнил мне канализацию. Это был больной, гнилостный запах, полный грязи, боли и смерти. Даже господин Стаб сморщил нос. Никто из нас ничего не сказал. Мы все знали, что пришли в плохое место, где происходят плохие вещи. Все, кроме Трумэна, который всё ещё напевал свою весёлую мелодию. Он торжественным жестом включил все светильники, и перед нами предстало содержимое пещеры. Мы стояли на узкой дорожке на полпути вверх по стене пещеры, глядя вниз на длинные ряды камер, в каждой из которых находился свой избитый обитатель.

Это напомнило мне заведение доктора Ди на Харли-стрит, только здесь не было клеток. Просто длинные ряды и блоки бетонных коробок с голыми бетонными полами и створками из холодного железа.

Ни кроватей, ни стульев, ни даже соломы на бетонном полу; только железные решётки, для отвода части отходов.

– Я не знала об этом, - прошептала Молли.
– Клянусь, я не знала об этом.

– Идите и посмотрите, идите и посмотрите, - радостно сказал Труман, ведя нас вниз по дорожке. Мы спустились за ним, и он весело повёл нас по центральному проходу, с гордостью демонстрируя содержимое своих клеток. Первое, что он нам показал, был оборотень в полном волчьем обличье. Семь футов от головы до хвоста, с серебристо-серой шерстью, он был распростёрт на спине на бетонном полу, пригвождённый серебряными шипами через все четыре конечности, как образец, разложенный на столе для препарирования. Он жалобно заскулил, когда мы заглянули внутрь.

– Мы вынуждены это делать, - сказал Трумэн.
– В противном случае звери отгрызают себе конечности, чтобы спастись. Животные. Тем не менее, они ещё не так долго здесь находятся, чтобы сильно страдать.

Всё, что я мог видеть, это собачье страдание в глазах этого забитого существа. Я не любил оборотней. Я видел слишком много полусъеденных останков их жертв, в маленьких городах и деревнях. Но так… так нельзя обращаться даже с ненавистным врагом. Дальше были вампиры прибитые к бетонным стенам деревянными кольями, вбитыми в их руки и ноги. Они слабо огрызались и рычали на нас, весь интеллект был выбит из их голов непрерывными страданиями. Затем были эльфийские Лорды, раздетые донага, закованные в массивные железные кандалы. Холодное железо ужасно жгло их бледную плоть там, где оно с ней соприкасалось, обугливая её до костей, но ни один из эльфов не соизволил ничего сделать, кроме как усмехнуться, когда мы заглянули внутрь: У них всё ещё была гордость. Грифоны с вырезанными глазами жалобно скулили в своих клетках. Возможно, они больше не могли видеть будущее, но все они знали, что их ждёт. Там был единорог, великолепие которого было умалено, потому что его крылья сломали, а рог безжалостно вырвали. И водный элементаль, которого заморозили в ледяную статую. В её пристальном взгляде попрежнему читался ужас. Холодноглазые, холоднокровные серые люди-ящеры из отдалённых подземных ходов под Южным Лондоном; дымчато-серые горгульи, похищенные из немногих церквей и соборов, в которых они всё ещё обитали. Страшилище из глины со сломанными руками и ногами, волочащимися вслед за ним по бетонному полу. И нечто адски смердящее. Истинный полукровка, порождение демонической похоти. Суккуб поглощает сперму мужчины, с которым спит, а затем превращает в свою мужскую форму, инкуба, - помещая эту украденную сперму в восприимчивую женщину. Результат: человеческое тело с душой демона. Половинка этого мира и половинка нижнего мира. Они сражаются за ту или иную сторону, за обе, и ни за одну, и они не так уж редки, как должны быть. Этого полукровку сдерживала пентаграмма, основательно высеченная в бетонном полу. Он насмешливо склонил голову перед мистером Стабом, как бы признавая одного из себе подобных. Он не мог говорить. Кто-то на всякий случай отрезал ему язык.

Труман снова и снова смотрел на меня, ожидая, что я что-то скажу, но я сдерживал себя, пока он показывал мне кошмар за кошмаром. Практически все представленные здесь, были злом или творили зло в своё время; но ничто не могло сравниться с хладнокровным злом того, что с ними здесь сделали. За время работы агентом Друд я сражался и убивал многих из тех, кто был заключён здесь, но это всегда происходило в пылу сражения. Я убивал, но никогда не пытал, не наслаждался мучениями своих врагов. Мы боролись за то, чтобы мир был в безопасности, и мы гордились тем, что хорошо выполняли эту работу, но это… это было мерзостью.

Последней пленницей в последней камере была Сабвей Сью. Её потрёпанная одежда была изодрана в клочья, порвана, на ней, и на её лице была кровь. Кто-то выбил из нее всё дерьмо. Ей завязали глаза и приковали к стене бетонного загона. Молли придвинулась вплотную к решётке, её лицо было ужасно холодным, а глаза - опасно злыми. Я посмотрел на Трумэна.

– Это, - сказал он с гордостью, - как раз из сегодняшней партии. Высокомерные магические существа, что охотятся на человечество, побеждённые наукой и хитростью специально обученных солдат. Моим людям есть чем заняться в эти дни, они охотятся на этих паразитов, доставляют их сюда для уничтожения. Мы, конечно, не можем убивать их на людях; это привлечёт слишком много внимания. Лучше бы эта магическая мерзость не знала, что мы где-то рядом, идём по их следу… Я хотел бы, чтобы мы нашли время разобраться с ними должным образом, дать им ту смерть, которую они заслуживают. Заставить их страдать, как они заставили страдать человечество. Но мы не можем рисковать. Поэтому мы привозим их сюда, пока клетки не заполнятся, а затем гуманно умерщвляем их и предаём их тела очищающему пламени. Это очень эффективный способ. Печи никогда не остывают. Соломон следит за этим. Одно за другим, существо за существом, мы отвоёвываем наш мир у инфицирующих его монстров.

– Здесь есть только один монстр, - сказал мистер Резчик.
– И в этот раз это не я. Нет ли здесь, случайно, камеры с моим именем?

– Нет, пока вы поддерживаете это дело, - сказал Трумэн, и плутовато подмигнул мистеру Стабу.

– Я знаю эту женщину, - сказала Молли, всё ещё глядя сквозь холодные железные прутья на Сабвей Сью.
– Она мой друг.

– Она пиявка, - бодро сказал Труман.
– Кража удачи у невинных мужчин и женщин и продажа её тем, кто её не заслуживает. Просто ещё один магический паразит на человеческой расе.

Молли повернулась и посмотрела на него.
– Она мой друг!

Трумэн ткнул в неё пальцем, словно она была непокорным ребёнком.
– Не смотри на меня так, маленькая ведьма. Помните своё место. Мы позволяем вам использовать ваши неестественные дары от нашего имени, а взамен вы получаете возможность стать частью единственной организации, у которой есть реальный шанс уничтожить Друдов, которых вы так ненавидите. Повинуйтесь Мне, и вы получите достойную награду, в грядущем мире. В новом миропорядке будет место для вас и вам подобных, но только до тех пор, пока вы помните своё место.