Человек-саламандра

– Прикольно, – оценила Лена, когда впустившая ее дверь закрылась за ней сама собой.

Заглянув в один из иллюминаторов, Лена увидела в сумраке помещения лежанки, поднимающиеся ступенями.

– Сауна! – догадалась она.

Пройдя коридор до конца, девушка раздвинула створки торцевой двери. Перед ней открылся зал с еще одним бассейном, на этот раз без затей – большая овальная чаша. Пол здесь оказался устлан пробковым покрытием. И вокруг большого бассейна тут и там стояли спортивные снаряды, непривычных форм и конструкций, но всё же узнаваемые. Разновеликие штанги с шарами вместо «блинов» и грифами, как прямыми, так и изломанными. Некоторые шары, как показал беглый осмотр, были монолитными и тяжелыми, а некоторые полыми, с пробками и чем-то шуршащим внутри. Через мгновение Лена выяснила, что там может шуршать, обнаружив весы с подвешенными на цепочках полусферическими чашами и деревянную бочку возле них. В бочке была горкой насыпана гладкая морская галька. То есть именно этими камушками при помощи весов наполняют полые штанги, для нужного веса.

– Всё же это какая-то турбаза, – вновь постановила Лена. – Санаторий, оздоровительный центр для спортсменов с отклонениями психики. А штанги такие чудные, чтобы они не поранились. И пол мягкий. И комната психологической разгрузки… Да. Так, скорее всего, и есть.

От этой мысли стало полегче.

Хотя какой-то исчерпывающей новизны восприятия в такой трактовке событий еще не проступило. Но сам по себе тезис заслуживал того, чтобы его взлелеять, дабы избежать появления у самой «отклонений психики».

Кроме штанг здесь были и мудреные тренажеры у стен, и гири с ременными ручками, и какие-то вроде как брусья и вроде как турники…

Но всё это отличалось непривычными пропорциями, вычурным ретродизайном и… тем, что все углы и поверхности были отделаны кожаными с набивкой накладками или деревом, чтобы максимально понизить травмоопасность.

Это отчасти подтверждало последнее рассуждение Лены.

«Но где же все эти спортсмены? С отклонениями которые? – рассуждала эрудированная девушка. – Может, у них, как в пионерлагере, пересменка?»

– Нет, ничего я не понимаю, товарищи! Хнык-хнык! – сказала она.

Примерно в то же время, как Лена осматривала спортзал, в «кенди-рум», которую она покинула недавно, вошел дворецкий Эрнест. Остановился и осмотрел помещение.

На его лице отразилось облегчение.

Девушки здесь не было. И значит, ему не грозило воспитывать юную леди и уж тем более скрывать факт неподобающего поведения от господина.

Он подошел к тому самому креслу, где она сидела.

Увидел открытую шкатулку с леденцами, взял один из них и с лету отправил в рот.

– Чмок!

Он закрыл шкатулку крышкой и поправил ее аккуратно.

И тут увидел следы босых ног. Даже не следы, а тени следов на участке пола между каменным ворохом у водопада. Там были пробковые плиты, которые просыхали медленно. Эрнест мгновенно понял, что это значит.

Девушка действительно была здесь. И не только была, что само по себе возмутительно, но даже купалась в бассейне, что выходило за всякие рамки понимания.

Но вместо строгого выражения его лицо вновь тронула непрошеная улыбка.

Он представил, как юное создание выходит из бассейна по камням, с каплями воды, блестящими на коже.

Понимание озарило его разум.

Так вот оно что! Да, да, да…

Эрнест по-отечески относился к господину Остину, не отдавая себе отчет в этом. И, опекая юношу, потерявшего в страшной катастрофе родителей, временами выпускал из виду, что этот мальчик в действительности – Остин Ортодокс Грейт Шедоу Зестер Марк Зула! И что этому роду – всякому его представителю – присуще предначертание судьбы. Восходящий к самому таинственному из соратников Урзуса Лангеншейдта – Грейт Шедоу, сделавшему учение друидов доступным простым людям, – род Ортодоксов всегда обладал некими тайными знаниями.

Озерная дева! Подруга и советчица великого мужа прошлого!

…В каплях, подобных камням драгоценным, в тонких рассветных лучах появилась она перед очи мудрейшего мужа и, почтенья отвесив поклон, руки сплела на груди, наготы не боясь. И охрану Грейт Шедоу с улыбкой она осмотрела И сказала ему, что теперь он один Только с ней, и не с кем-то еще, путь продолжит, И с почтеньем они удалились, Оставив вождя своего С девой Озера Леса… Утренний свет озарял их союз, И под ноги легли светоносные струи, Будто по твердому полу по ним, Подошв не смочив, Озером двое пошли.

Ну, разумеется! Именно так. В этой девушке, почти девочке, есть что-то неуемное и дикое. Будто в Деве Лесного Озера! Вот почему она здесь!

Эрнест тут же вспомнил слова Огустины, которые она произнесла в задумчивости, сама не понимая, как была права, сразу после того, как отвела девочку к купальне:

– Она будто Человек из Леса!

«Нет, – понял теперь дворецкий, – не Человек из Леса, а Дева Лесного Озера!»

И еще он подумал, сам стесняясь этой мысли: «Нужно выведать у славной Огустины, какого цвета волосы девушки на самом деле. Они действительно черные или окрашены? Сдается мне, что они куда светлее. Тогда это предначертание».

И тут Эрнест Шарк Булфер Робинсон, чувствуя острое томление от прикосновения к тайне, снедаемый сомнениями и тревогой о будущем Главного Дома, покинул «кенди-рум». дабы продолжить поиски Лены.

– А ведь Огустина не догадывается! – сказал он, покачав головой.

А Лена уже миновала спортзал и вышла в северное крыло дома, в задней части которого были комнаты для приватных встреч, а в передней – пять комнат с отдельным входом и отдельной кухней, занимаемых привратником с семейством.

Она вошла в большой зал, где стояли три могучие исполинские каменные печи, увитые толстыми медными трубами, поднимавшимися к потолку и уходившими в стены.

– Stop. Please stop! – испуганно прозвучал женский голос.

– Стою… – растерялась Лена и заметалась глазами в этом жарком помещении, в поисках источника голоса.

Из-за печей вышла женщина в черном платье, похожем на монашеское одеяние. У нее был огромный лоб, большие зеленые глаза и две толстые косы свисали по плечам.

Чем-то – возможно, этим высоченным лбом и строгостью, почти яростью во взгляде, – женщина напоминала самурая с японских картинок. Сходство дополнялось висящими на поясе из золотых блях и цепей двумя клинками. Кинжалы были отдаленно похожи на самурайские же «вакидзаси», только более изогнутые.

– Вам нельзя сюда, разве вы не знаете, что вам сюда нельзя, – на певучем, еще более странном английском сказала женщина, наступая на Лену.

В глазах у незнакомки горело безумие.