Человек среди учений

Изложение представлений о средствах ориентирования – это первый серьёзный разговор, который можно ожидать от философского учения. Разговор о том, с помощью чего мы можем ориентироваться в нашей жизни. Пусть учение скажет прежде всего: на что оно советует опираться человеку, чему доверять и как этим пользоваться. Мировосприятию трудно обойтись без этого. Без этого философия не может ни прокладывать надёжные пути, ни даже протаптывать временные тропинки.

Если какое-то экстравагантное учение посчитает, что можно не задумываться о средствах ориентирования, – что ж, в этом тоже надо убедить человека. С помощью каких средств?

Иногда умалчивание о средствах ориентирования объяснимо тем, что учение откладывает этот вопрос на потом. Оно предпочитает вернуться к нему после того, как поможет человеку разобраться с другими представлениями. В этом случае нам как бы предлагают отправиться в путь, а о том, как выбирать этот путь, поговорить по дороге. Что ж, бывают любители и таких путешествий, но они должны знать, на что идут. Знать, что не всегда бывает возможность вернуться обратно и начать всё сначала. Иногда приходится начинать заново, выбираясь из той чащобы, в которую тебя завели.

Нередко умалчивание замешано на предположении, что средства нашего ориентирования достаточно очевидны. Но для этого надо не обращать никакого внимания на тот факт (тоже совершенно очевидный), что возможных средств ориентирования у нас много и путь наш существенно зависит от того, какие из них мы предпочтём.

Есть некая закавыка в том, что при выборе средств ориентирования нам тоже нужно как-то ориентироваться. но это – для любителей схоластики.

Чтобы представить себе хоть приблизительно тот арсенал, из которого человек выбирает средства ориентирования, глянем на примеры, накопленные философией. Разумеется, можно их дополнять и варьировать, что-то запихивать в дальний угол, что-то начищать до блеска. Но основное дело в этом арсенале – и для человека и для наставляющего его учения – это выбор. Выбор того, что важнее. Хотя и не обязательно за счёт отказа от всего остального.

Примеры средств ориентирования

Инстинкт – это лоцман тела. Включая, конечно, биологическую, бессознательную часть психики. Он роднит человека со всем остальным живым миром и становится первым нашим рабочим инструментом с самого начала жизни. От нас зависит, насколько мы будем опираться на него в дальнейшем, насколько критично будем относиться к его непосредственным подсказкам.

Интуицию можно считать тоже своеобразной формой инстинкта. Но это более тонкий и более чуткий прибор. Интуиция позволяет порою разом увидеть всю ту местность, по которой мы пытаемся проложить себе дорожку. Это луч, проникающий сквозь изолированные слои знания и помогающий движению в многомерном мире.

Знания и систематизирующая их наука создают свою мастерскую средств ориентирования. Она выглядит мощной и самостоятельной. Но когда дело касается мировосприятия, ориентирования в главном, как раз здесь выясняется, что возможности этой мастерской сильно ограничены. Внешние знания охватывают мир вширь и очень помогают во внешней ориентации, но их вклад во внутреннее ориентирование не так велик, как может показаться.

Жизненный опыт и то, что называют здравым смыслом, – средства ориентирования, повседневно используемые каждым человеком. Но для того, чтобы играть заметную роль в поиске главных ориентиров жизни, нужно, чтобы житейский опыт мог постепенно преображаться в духовный. Нужно, чтобы здравый смысл не отгораживал нас от внутреннего смысла явлений и событий.

Следование авторитетам – одно из самых простых в применении средств ориентирования. Но если пользоваться только им, всё будет решаться тем, за какими авторитетами мы следуем. Можно предположить, кстати, что лучшие из авторитетов (ориентаторов) призовут нас к опоре и на другие средства ориентирования.

Следование социальным традициям – это тоже своего рода инстинкт, только инстинкт более масштабный. Инстинкт организма по названию "общество".

Соборное мышление: о нём чаще говорят религиозные учения. Это накопленный и пополняемый опыт тех, кто объединён вокруг некого общего стержня мировосприятия. Когда-нибудь, возможно, это понятие естественнее будет относить ко всему человечеству в целом.

Откровение, озарение, благодать – особые средства ориентирования, тоже обычно связанные с религиозным чувством человека. Они носят странный характер для сторонних людей, но повелительным образом указывают направление тому, в чью жизнь они вошли.

Чувства человека представляют собой целый индивидуальный комплект средств ориентирования. Особенно центральные его чувства, наиболее влияющие на мировосприятие. Их можно описывать по-разному, укрупняя или дробя. Приведём, в качестве примера, десять чувств, которые можно считать основными. Чувство родства. Чувство дружбы и чувство любви, помогающие нам сближаться с людьми. Чувство социальности и чувство долга, помогающие ориентироваться в обществе. Эстетическое чувство. Этическое чувство. Чувство логики, обеспечивающее рациональную ориентацию. Чувство веры, воплощающее ориентацию религиозную. Чувство призвания, направляющее творческие возможности человека.

Желания – это импульсы, так или иначе уже участвующие в процессе ориентирования. Их можно воспринимать самостоятельно или считать проявлениями ориентирующего действия инстинкта и чувств.

Воля нередко воспринимается как самостоятельная сила устремления. Может быть, правильнее понимать её как результирующую чувств, возникающую в результате их взаимодействия друг с другом.

Разум приведён в конце лишь потому, что это наиболее ёмкое понятие из всех средств ориентирования. Многие из них можно рассматривать как элементы разума. Но даже те средства ориентирования, которые противопоставляют разуму, всё равно связаны с ним и именно вместе с ним участвуют в ориентирующей работе. Разум – это верхний свет, освещающий внутренний мир и даже внешний, но свет особый. Это зрячий свет, помогающий не только видеть, но и понимать смысл видимого.

Сказка про стрелку-советчицу

В самой обычной стране в самые обычные времена среди самых обычных людей жил умный Стёпа. Так его все всегда и называли: "умный Стёпа". Или "Стёпа-умный". Просто Стёпой никто не звал.

Умным его считали все, потому что было у него одно особое свойство. Он всегда знал, что надо выбрать, куда идти, чем заняться, на какой остановке выйти и что где купить. А кто из нас всегда это знает?…

И вот какое совпадение: неподалёку от умного Стёпы жил ещё один Стёпа, только помладше. Помладше и попроще, потому что не водилось за ним такого особого свойства, чтобы он всегда знал, что надо выбрать, куда идти, что делать, на какой остановке выйти и что где купить. Ведь не все из нас всегда это знают. Поэтому никто не звал его "умным Стёпой". Его, между прочим, даже Стёпой никто не называл.

Дело в том, что этот младший Стёпа очень уважал умного Стёпу и всегда старался держаться к нему поближе. Всё хотел ума-разума набраться. И все называли его Тёпой – чтобы с умным Стёпой не путать.

Но Тёпа, надо сказать, тоже был неглупым. Он понимал, что наверняка у Стёпы-умного должен быть какой-то секрет. Не может ведь человек так просто всегда знать, что надо выбрать, куда идти, чем заняться, на какой остановке выйти и что где купить. Тёпа очень хотел этот секрет выведать. Хотел, чтобы его тоже умным называли, пусть даже и Тёпой.

Постепенно привык умный Стёпа к Тёпе, стал с ним дружить. Но секрет разгадать у Тёпы никак не получалось. Наконец не выдержал он и прямо так спрашивает:

– Есть ли у тебя, Стёпа, особый секрет, что ты такой умный? Откуда ты всегда знаешь, что надо выбрать, куда идти, чем заняться, на какой остановке выйти и что где купить?

– Есть, – говорит умный Стёпа. – Есть у меня такой секрет. Тебе я его открою, потому что мы совсем уже подружились.

Показал он Тёпе маленькую стрелку, которую всегда носил с собой в кармане.