Человек, ставший Богом. Воскресение

– Чувства подобны морским волнам, – ответил Иисус.

– Да, в твоих глазах есть грустинка, – заметил Иоанн. После недолгого размышления он спросил: – Это из-за Искариота?

– Он единственный, вернувшись, выказал страх. Разве он должен меня бояться? – ответил Иисус.

– Но разве все мы не боимся тебя? Мой брат Иаков, Иуда, сын Иаковлев, и Нафанаил тоже боялись возвращаться.

– Когда они увидели меня, они сразу подошли ко мне. А теперь они танцуют. Но взгляни на Искариота.

Действительно, Искариот был мрачен.

– Ястреб несется в воздухе, словно парусник по воде. Но когда он ходит по земле, он становится неуклюжим. Кузнечик ловко прыгает по лугу и в саду, хотя он может летать. Каждое создание ведет себя в соответствии с привычками. На этот раз ты понял? Кстати, почему ты спросил, не из-за Искариота ли я в печали?

Гости распевали о том, что к ним пришел Мессия, и Иисус нахмурился.

– Если бы они знали, что несет с собой Мессия, – прошептал он, – они, несомненно, не пели бы так весело. И все же я люблю радость!

– Ты их Мессия! – сказал Иоанн.

– Для них я Мессия, – согласился Иисус. – Я попытаюсь повести их за собой, как Моисей, который вывел иудеев из Египта. Но только хотят ли они свободы?

Вдруг Иисус, к удивлению Иоанна, застыл на месте. Через мгновение они оба обернулись. Позади них стояла женщина, которую Иоанн никогда прежде не видел. С печальными глазами, грусть которых еще больше подчеркивали темные круги вокруг них – неизбежный атрибут много плакавших женщин – и сурьма на веках, с впалыми щеками и суровым выражением лица, она резко выделялась на фоне всеобщего веселья. Увидев ее, Симон Прокаженный сразу протрезвел.

– Мария, – сказал он, – добро пожаловать в мой дом!

Но смотрел он на нее тревожно. Затем, обернувшись к Иисусу, Симон пояснил:

– Это сестра Лазаря, человека, которого ты вылечил в тот же день, что и меня.

– Да, – откликнулся Иисус, не глядя на Марию. – У него были припадки.

– Лазарь умер, – сказала Мария. – Этого не случилось бы, если бы ты пришел к нам в прошлом месяце.

– Смерть не есть разрушение, Мария, – ответил Иисус. – И не в моей власти одаривать в этом мире бессмертием.

– Присоединяйся к нам, Мария. Ведь Мессия с нами, – предложил Симон Прокаженный.

Мария покачала головой и вытащила из-под накидки флакон. Она извлекла пробку и медленно вылила содержимое на голову Иисуса, и жидкость с нежным ароматом стала впитываться в его волосы. По комнате поплыл запах нарда. Затем она вылила остатки на руки и ноги Иисуса. Она так и не поднялась с колен, черный сгусток печали на радостном пиру.

– Какое расточительство! – воскликнул Симон-Петр. – Да это стоит тридцать серебряных динариев, не меньше!

Искариот подскочил на месте.

– Кто эта ненормальная? – крикнул он. – Ибо можно было бы это продать более нежели за триста динариев и раздать деньги нищим! Симон, надо прогнать эту женщину!

Иисус, сидевший до сих пор неподвижно и молча, подал наконец голос.

– Нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить, – сказал он, – а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению. Встань, Мария.

Мария придвинулась, упираясь руками в пол, и села у ног Иисуса. А гости продолжали танцевать. Когда на стол подали новые яства, Мария встала и ушла.

– Уже поздно, – заметил Иисус.

Иисус обнял Симона Прокаженного и ушел. Его примеру последовали Нафанаил, Иуда, сын Иаковлев, Иаков и Иоанн.

Они направились к дому, который предоставил в их распоряжение Симон Прокаженный. Вдруг они увидели, что за ними бежит тень. Они не успели ничего понять, как тень вдруг закричала:

– Учитель, подожди меня!

Иисус остановился. Тень, задыхаясь, подбежала к нему.

– Учитель, это я, Филипп! Я был в Иерусалиме, и там паломники сказали мне, что ты в Вифании… Я сразу же пришел…

Филипп покачнулся.

– Или, может быть, ты больше не хочешь, чтобы я был с тобой?

– Конечно, хочу, – ответил Иисус. – Идем, отдохнешь вместе с нами. Ты выглядишь уставшим.

– Я пришел так быстро, как только мог, – сказал Филипп. – А где Искариот?

– Я здесь, – сказал Искариот, который держался в стороне. – Вот твои сандалии, – сказал Филипп, протягивая Иуде обувь. – Это старые сандалии, те, которые ты оставил у сапожника в Иерусалиме. Я был как раз у него, когда мне сказали, что Мессия в Вифании. Я захватил их с собой.

Иуда взял свои сандалии.

Вместе с рассветом явился Матфей. Симон-Петр, проснувшийся рано, нашел мытаря лежавшим у двери, словно блудный сын. Или словно побитая собака. Матфей залпом выпил молоко, которое ему принес Симон-Петр, и спросил, можно ли ему поспать. Он тоже услышал от паломников, что Иисус в Вифании.

– Значит, в Иерусалиме все знают, что Иисус здесь? – спросил Симон-Петр, охваченный смутной тревогой.

– Разве я сказал – все? Нет, я сказал, что паломникам известно, что Иисус находится недалеко от Иерусалима. А я сам сделал вывод, что он остановился в Вифании. Но он мог остановиться и в Виффагии. Но почему ты спрашиваешь?

– Нельзя допустить, чтобы нас нашли. Они ищут Иисуса. И нас, несомненно, тоже.

– Кто «они»? – удивился Матфей.

– Синедрион, священники, Ирод… да разве я всех знаю?!

Через несколько мгновений Симон-Петр сказал:

– Иди спать.

Он разбудил Матфея в полдень.

– Мы уходим отсюда. Ты и Филипп, вы слишком легко нашли нас. Другие тоже сумеют нас найти, – сказал Симон-Петр.

Они покинули Вифанию по двое, уходя через какое-то время, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Идти им пришлось недолго, и солнце стояло еще высоко в тот день 5 нисана, когда они вошли в Виффагию. Андрей нашел небольшой дом, стоявший чуть в стороне, на восточном склоне Елеонской горы. Матфея охватила дремота. Едва опустившись на землю, он сразу же вытянулся всем телом, мысленно спрашивая себя, где Иисус, закрыл глаза и заснул. Вдруг чья-то рука коснулась его плеча. Он открыл глаза и увидел голубое небо.