Человек-Т, или Приключения экипажа "Пахаря"

И тут мои размышления прервал звонок в дверь.

Так. Очень интересно. И кто это? По законам жанра должны быть какие-нибудь конкуренты папы мальчика Кости. Со своим, как вы понимаете, предложением, от которого трудно отказаться. Что ж, это было бы смешно. Жене скажу, что пошел к любовнице, любовнице, что встречаюсь с женой, а сам в библиотеку – и заниматься, заниматься…

Я загасил сгоревший до фильтра окурок в пепельнице и пошел к входной двери.

– Кто там? – спросил, машинально прижимаясь к стенке. Раз уж мою тайну раскрыли, то лишний раз поберечься не мешает: кто знает, что на уме у тех, кто по ту сторону двери, сработанной из деревянного каркаса и двух кусков фанеры (давно хотел железную поставить, но все как-то руки не доходили), легко пробиваемой насквозь, пожалуй, даже из малокалиберного спортивного «марголина», не говоря уже о боевом огнестрельном оружии.

– Врать не будем – ФСБ! – ответил чей-то веселый молодой голос. – Вам привет от Саши Ковригина. Откройте, пожалуйста, Леня, дело не терпит отлагательства, и никто, кроме вас, не в силах помочь.

Я молча думал.

Что-то частенько мне сегодня передают приветы от Саши Ковригина… Черт, опять проблема выбора. И так всю жизнь.

– Откройте, Леонид, – сказал другой голос. Старше, ниже и серьезнее. – Нас только двое. Я и мой напарник. Не бойтесь. Там, на Ростовской АЭС, вы ведь не боялись, верно?

При чем здесь Ростовская АЭС? – подумал я. Совершенно разные вещи – ситуация там и то, что происходит сейчас и здесь. Ладно, хрен с ними. Сам же решил, что бегать не годится, не стоит такая жизнь гроша ломаного. А раз не бегать – значит, надо открывать. Исчезнуть, если что, всегда успею.

– Сейчас открою, – сказал я. – Оденусь только. Вы меня с постели подняли.

Я прошел в комнату и, сбросив халат, быстро оделся. Носки, рубашка, джинсы. Сунул в один задний карман пачку долларов (вдруг действительно срочно исчезнуть придется), обулся в старые, растоптанные мокасины (обувь уличная, но вполне сойдет за домашние тапочки) и пошел открывать нежданным гостям дверь.

Их действительно за порогом оказалось двое. Один молодой, второй постарше. Один (тот, что постарше) высокий – выше меня, второй пониже. Один – молодой – улыбчивый, широкоплечий и круглолицый, чем-то напоминающий известного актера кино Галкина, и одет в джинсы, майку и коричневую легкую куртку. Второй – абсолютно серьезный и даже где-то хмурый, не похож ни на кого из известных актеров и одет в строгий темно-серый костюм с галстуком.

– Можно войти? – осведомился серьезный.

– Входите, – я вздохнул. – Раз уж пришли. Они вошли, и я провел их на кухню.

– Чай, кофе? – второй раз за это утро спросил я.

– Чай, – одновременно выбрали гости.

Я налил всем чаю (себе тоже – кофе уже не лез) и сел.

– Итак, – спросил, закуривая, – чему обязан?

– Леонид Владимирович, – сказал молодой, – меня зовут Валерий, можно просто Валера, а это мой напарник Григорий. Времени мало, поэтому мы не будем ходить вокруг да около. Дело в том, что нам стало известно о ваших… э-э… новых способностях. Не отрицайте, не надо. Да мы и не за этим пришли. Главное, что мы знаем и знаем совершенно точно. Опять же и нельзя долго хранить подобную тайну – рано или поздно она все равно бы стала известна. А если учесть, что вы и не были слишком уж осторожны, то… сами понимаете. И еще. Нам, ФСБ, от вас ничего не нужно. То есть мы бы с радостью вас использовали, но только с вашего добровольного согласия. Точнее, даже по вашему доброму желанию. Но такого желания, как я понимаю, вы не испытываете. Ведь не испытываете?

Я подтвердил, что не испытываю.

– Ну вот, – кивнул он. – Живите, как хотите, пишите свои статьи, путешествуйте по миру или занимайтесь другими делами. Ради бога. Лишь бы они не вредили родине. Но случилось так, что вы сейчас нужны именно родине, и мы от ее лица просим вас помочь.

Он замолчал, и они оба стали ждать моего ответа.

Я молчал тоже. Молчал и думал. Прямо не утро, а экзамен какой-то. На проверку мыслительных способностей Житинева Леонида Владимировича. Впрочем, думал я недолго. Как-то сразу понял, что упираться бессмысленно и надо идти на сотрудничество. Тем более что каких-то десять минут назад и сам приходил к выводу, что нужно сдаваться родному государству. А оно – вот оно, тут как тут. Опять же хорошо то, что не я к ним пришел, а они ко мне. Интересно, знают ли они о недавнем визите Михаила?

– Незадолго до вас ко мне приходил Михаил… – Я назвал фамилию. – Вы знали об этом?

Они переглянулись.

– Чего он хотел? – спросил хмурый Григорий

– Знали или нет?

– Нет. Мы за вами не следим.

– Откуда же вам тогда было известно, что я дома? Никогда не поверю, что зашли наугад.

– Есть масса способов установить это и без слежки, – пожал плечами Григорий. – Он хотел, чтобы вы на него работали?

– Да, – сказал я. – Но я этого не хочу.

– Он вам угрожал?

– Напрямую – нет. Но я подозреваю, что, если не соглашусь, у меня могут быть крупные неприятности.

– Хорошо, что вы нам об этом сообщили, – улыбнулся Валера. – Теперь это наша забота. Разумеется, если вы захотите нам помочь. И даже, повторяю, не нам, а людям, которые попали в беду.

– И здесь шантаж… – пробормотал я.

– Ни в коем случае! – запротестовал Валера. – Просто есть такое понятие, как статус человека. Особенно у нас, в России. Не мне вам объяснять, Леня. Одно дело защитить просто гражданина и совсем другое – гражданина, которого родина просит об оказании серьезной услуги. Звучит цинично, понимаю, но такова жизнь.

– То есть я могу на вас рассчитывать? Не получится так, что я пойду навстречу, как вы говорите, родине, а родина в вашем лице от меня отвернется в тот самый момент, когда помощь потребуется уже мне?

– Обижаете, Леонид Вла…

– Бросьте, – махнул я рукой. – Вам привести примеры? К сожалению, их слишком много. Слишком часто наша родина, а точнее, якобы представляющая ее интересы ваша контора, платила черной неблагодарностью за добро. Увы. Но я рискну. Рискну и поверю. Может быть, я ошибаюсь и ошибаюсь жестоко, но поверю.

– Вы не ошибаетесь, – твердо сказал Григорий.

– Тогда рассказывайте, – предложил я и снова потянулся к сигарете. – Я, конечно, не доктор Айболит, но если смогу – помогу.

Хочется прерваться. То ли для себя, то ли для неизвестного мне читателя (неизвестно также, будет ли он вообще когда-нибудь, читатель, у этой рукописи). Перечитывая написанное, я понимаю, что получаются не мемуары, а нечто вроде романа, художественного произведения. Впрочем, так я и задумывал в самом начале. Но возникает вопрос. Если когда-нибудь эти записки все же увидят свет… Ведь чуть ли не двести лет прошло с тех событий, что я здесь описываю, до сегодняшнего дня Земли! Поймет ли современный житель нашей планеты или – не будем брать так широко – просто современный русский человек эти записки? Отзовётся ли на них его сердце? Или они будут интересны лишь немногим специалистам-историкам, изучающим период развития человечества в конце двадцатого – начале двадцать первого века? Вот оно, пресловутое авторское честолюбие! А может, я просто и сам не знаю, чего хочу? Если писательской славы и признания, то нужно возвращаться на Землю навсегда, заканчивать рукопись, нести ее в издательство и следить за тем, примет ли книгу читатель. Но я не могу жить на Земле постоянно. Я давно отравлен бродяжничеством по временам и пространствам. Я слишком много знаю и слишком долго живу, чтобы принять судьбу обычного человека. Пробовал уже – не получилось. Раскрыть инкогнито и признаться, что Человек-Т – это не миф и не легенда, а вполне реальное человеческое существо? Да, конечно, на Земле сейчас уже не те жестокие порядки, что были в пору моей молодости. Практически исчезли войны (мелкие и крайне редкие вооруженные межэтнические и религиозные стычки – не в счет), поутихли в своих амбициях крупные дельцы и политики, подросли в цивилизованном отношении обычные граждане. И вообще Земля состарилась и поскучнела. Космос же молод, велик, богат и вполне доступен. Чего же делить на планете-матери, если все, что нужно, можно взять за ее пределами? Но я уже, наверное, привык жить вне Земли. Так старый холостяк отвергает саму возможность женитьбы на любимой женщине из-за того, что не в силах поменять сложившийся годами и десятилетиями образ жизни. Вот и я, наверное, не могу. Или устал. Или боюсь. Или просто не знаю, что мне делать дальше и как дальше жить. Прошлое известно, будущее предсказуемо, настоящее неуютно. Господи, я стольким помог в этой жизни, но кто поможет мне…

– Значит так, – сказал Валера и впервые за все время нашего общения с его губ сошла неизменная полуулыбка. – На Международной космической станции «Альфа» сегодня ночью случилась беда. Вы новости утром смотрели?

– Нет, – покачал я головой. – Когда бы? Сначала господин мафиози пришел, потом вы…

– Ваш брат журналист во всех информационных мировых агентствах, газетах, на телевидении и прочих средствах массовой информации уже в курсе. – Он посмотрел на часы: – Без трех двенадцать. Можно включить телевизор, и вы все узнаете. А мы потом дополним.