Человек в коричневом костюме

— Я понимаю, инспектор, вы полны решимости ничего не признавать странным, — сказала я с издевкой.

— Я склонен думать, что вам слишком полюбилось это слово, мисс Беддингфелд. Молодые леди романтичны, я знаю — им нравятся тайны и все такое. Но поскольку я человек дела…

Я поняла намек и встала.

Человек в углу тихо произнес: «Может быть, молодая леди поделится с нами собственными соображениями по этому поводу, инспектор?»

Тот довольно легко согласился.

«Хорошо, говорите, мисс Беддингфелд, не обижайтесь. Вы только задавали вопросы и делали намеки. Скажите прямо, что у вас на уме».

Во мне боролись оскорбленное достоинство и переполнявшее меня желание поделиться своими соображениями. В конце концов победило последнее.

— На дознании вы выразили уверенность, что это не было самоубийство?

— Да, я совершенно убеждена. Человек испугался. Кто напугал его? Во всяком случае, не я. Но кто-то, кого он узнал, должно быть, шел по платформе в нашу сторону.

— Вы никого не видели?

— Нет, — призналась я. — Я не оборачивалась. Потом, как только тело подняли с путей, вперед вышел человек, чтобы осмотреть его, заявив, что он доктор.

— Не вижу в этом ничего необычного, — сказал инспектор сухо.

— Но он не был доктором.

— Что?

— Он не был доктором, — повторила я.

— Откуда вам это известно, мисс Беддингфелд?

— Трудно сказать точно. Во время войны я работала в госпиталях и видела, как врачи обращаются с умершими. Существует определенная профессиональная безжалостность, которой у этого человека не было. И врач обычно не нащупывает сердце справа.

— А он так сделал?

— Тогда я не обратила на это особого внимания, но почувствовала: что-то не так. Однако, придя домой, я поняла, почему все выглядело столь неестественно.

— Гм, — произнес инспектор. Его рука медленно потянулась за ручкой и бумагой.

— Ощупывая верхнюю часть тела погибшего, он вполне мог вытащить у него из карманов все, что угодно.

— Звучит маловероятно, — сказал инспектор. — Ну, хорошо, вы можете описать его?

— Высокий, широкоплечий, в темном пальто, черных ботинках и котелке. У него была каштановая бородка клинышком и очки в золотой оправе.

— Без пальто, бородки и очков его будет трудно узнать, — проворчал инспектор. — При желании он легко мог изменить внешность за пять минут — что он и сделал, если это такой ловкий карманник, как вы предполагаете.

Ничего подобного я не предполагала. Однако с этого момента я признала инспектора безнадежным.

— Вы больше ничего не можете рассказать о нем? — спросил он, когда я поднялась, чтобы уйти.

— Могу, — сказала я, решив воспользоваться случаем и нанести прощальный удар. — Его голова была явно брахицефальной.

Глава V

В пылу негодования я неожиданно легко решилась на следующий шаг. Когда я пошла в Скотленд-Ярд, у меня в голове зрел план. Он должен был быть выполнен в случае, если моя беседа окажется неудовлетворительной (а она была в высшей степени таковой). Разумеется, при условии, что у меня хватит дерзости довести дело до конца.

То, на что у вас обычно не хватает духу, легко совершить в порыве гнева. Не дав себе времени на размышление, я отправилась прямо к дому лорда Нэсби.

Лорду Нэсби, миллионеру и владельцу «Дейли баджет», принадлежало еще несколько газет, но «Дейли баджет» была его любимым детищем. Именно как владелец «Дейли баджет» он был известен главе каждой семьи в Соединенном Королевстве. Благодаря только что опубликованному описанию ежедневных трудов великого человека я точно знала, где его найти. В это время он диктовал своему секретарю в собственном доме.

Разумеется, я не предполагала, что любая молодая женщина, которая захочет повидать столь высокую особу, будет немедленно допущена к ней. Однако я позаботилась об этой стороне дела. На подносе для визитных карточек в холле дома Флеммингов я заметила карточку маркиза Лоумсли, самого знаменитого спортивного пэра Англии. Я забрала карточку, осторожно стерла с нее все хлебным мякишем и написала на ней карандашом: «Пожалуйста, уделите мисс Беддингфелд несколько минут». Искательницы приключений не должны быть слишком разборчивы в средствах.

Мой замысел удался. Напудренный лакей принял карточку и удалился. Вскоре появился бледный секретарь. Я успешно преодолела и это препятствие, и он отступил посрамленный. Затем он появился вновь и предложил мне следовать за ним. Я так и поступила. Когда я вошла в просторную комнату, испуганная стенографистка пролетела мимо меня подобно существу из мира духов. Дверь закрылась, и я осталась наедине с лордом Нэсби.

Крупный человек. Большая голова. Большие усы. Большой живот. Я взяла себя в руки. Я пришла сюда не для того, чтобы оценивать живот лорда Нэсби. Он уже рычал на меня:

— Ну, что там? Что нужно Лоумсли? Вы его секретарша? В чем дело?

— Для начала, — сказала я, стараясь максимально сохранять спокойствие, — я не знаю лорда Лоумсли, а ему, разумеется, ничего неизвестно обо мне. Я взяла его карточку с подноса в доме людей, у которых живу, и написала на ней эти слова. Мне было важно встретиться с вами.

На минуту возникло сомнение, не хватит ли лорда Нэсби апоплексический удар. В конце концов, он два раза сглотнул и пришел в себя.

— Я восхищен вашим хладнокровием. Ну, вот вы встретились со мной! Если вы меня заинтересуете, вы сможете видеть меня еще ровно две минуты.

— Этого будет достаточно, — ответила я. — И я заинтересую вас. Речь идет о тайне Милл-Хауса.

— Если вы нашли «человека в коричневом костюме», напишите редактору, — прервал он меня поспешно.

— Если вы будете перебивать, мне понадобится больше двух минут, — сказала я строго. — Я не нашла «человека в коричневом костюме», но, весьма вероятно, мне это удастся.

Как можно более кратко я изложила факты, касающиеся несчастного случая в подземке, и те выводы, к которым я пришла. Когда я закончила, он неожиданно спросил: «А что вы знаете о брахицефальной голове?»

Я упомянула папу.

— А, обезьяний человек? Не знаю, какой формы, но, кажется, у вас есть голова на плечах. Но, понимаете ли, тут все довольно шатко. Не за что особенно ухватиться. И для нас пока что бесполезно.

— Я это вполне сознаю.

— Чего же вы тогда хотите?

— Я хочу получить работу в вашей газете, чтобы расследовать это дело.

— Невозможно. У нас есть свой человек, занимающийся специально этой историей.

— А у меня есть особые знания.

— О которых вы мне только что рассказали?