Человек
Шрифт:
— Да, — согласилась Ольга, раскрасневшись от моей похвалы.
Оля и в самом деле была рукодельница. Сама себе шила. Вышивала и гладью, и крестиком, и по-всякому. Куклы делала своими руками, мастерила игрушечных зверей. Только дома у нее их было больше сотни, больших и маленьких. И цыплята, и котята, и мышата, и такие, что названия не подберешь. Меня всего обшила, обвязала.
И все бы хорошо, но была у нее одна незаживающая рана, — ее брак. Счастья, в котором не познала. Единственная попытка создать семью с треском провалилась. После чего о замужестве и слышать не хотела. Боялась
Бывший муж, на протяжении всей их совместной жизни, упрекал Олю за то, что взял ее «не честной», то есть не девственницей. Каждую минуту, по поводу и без повода, повторял: «Тебе не привыкать». Я Олю успокаивал, говорил, что муж ее плохо был воспитан и будь я на его месте, никогда бы подобного себе не позволил.
Муж был страшным человеком. А страшные люди страшно ревнивы. Временами его ревность проявлялась в самых безумных поступках. Например, однажды Оля проснулась и увидела, что прямо на нее летит кресло. Не стул, не табуретка, а целое кресло. Она еле успела закрыться руками.
А однажды муж, также из-за необоснованных подозрений и безумной ревности, самым настоящим образом топил ее в реке. Всю свою жизнь она в одно мгновение увидела так, как это должно быть, только перед смертью бывает. После этого ее два часа тошнило и рвало тиной, илом и водорослями. Ее отец, как узнал об этом, не разобравшись, не спросив дочь родную о том, виновата она или нет (только на одно ума и хватило), сказал: «Правильно делаешь, дочка, изменяй ему».
Последней каплей стал Новый год, когда она у больного отца заночевала. Муж знал, что тесть при смерти, но решил, что это очень удобная уловка и снова приревновал. Он избил Ольгу так сильно, что все ее лицо превратилось в один сплошной синяк. Оля заявила в милицию, его взяли, подержали два дня в отделении и отпустили. И только тогда подала на развод. А, так все терпела.
Немудрено, что после такой жизни в законном браке она ни с кем не торопилась регистрироваться. А я, наоборот, очень хотел узаконить наши отношения. Только по этой причине мы и расстались. На память подарила мне Ольга Изюмова куклу, в которой я без труда смог опознать самого себя. Так и сидит теперь «двойник» у меня на диване, стережет квартиру, когда никого нет дома. Ольгу Изюмову всегда вспоминаю, как самую добрую, самую кроткую, самую прелестную женщину.
Русалка
Это история о том, как я не женился, хотя и любил.
Русалка Ивановна Аникеева — таким было полное имя моей возлюбленной.
Познакомился я с Русочкой на дне рождения двоюродного брата. Он пригласил к себе весь курс, были даже педагоги. Я задержался, пришел с опозданием. Веселье было в полном разгаре, но из-за стола ещё никто не вставал, до танцев дело не дошло.
— Даже и не знаю, как тебя представить, — сказал брат, подводя меня к «пьяному» столу.
— Представь таким, какой есть, — сказал я и пошутил, — человеком с отталкивающими и отрицательными свойствами.
— В толковом словаре, — сказала Русочка, приятным грудным голосом, — под такое определение подходит слово «ублюдок». Во втором значении.
— У блюда и посадите, — продолжал
я свою игру. — Скромность. Врожденная скромность не позволила сразу отрекомендоваться этим именем.Меня посадили рядом с ней. У нее была толстенная русая коса, розовые щеки с ямочками и синие бездонные глаза, в которых резвились бесенята.
Сразу после нашего знакомства она сказала мне:
— Зови меня Русочкой. Русью зови.
Красивая, пышущая здоровьем, сразу же мелькнула мысль, что если доведется спать с ней в одной постели, то буду представлять, что сплю с самой Россией, с прообразом Ее. Аж, дух тогда перехватило.
Склонившийся надо мной брат спрашивал:
— Шашлычка поедим?
— Из убоинки? — Продолжал я, по инерции, шутить.
— Из мяса убитого скота, — подыграл он мне.
— Какая прелесть. Не откажусь.
Брат ушел, а на другом конце стола затянули: «Ой, мороз, мороз».
— Моя любимая песня, — сказала Русочка, — она была первой в моем песеннике.
— У вас есть песенник?
— Был. Хороший, красивый, еще со школьных времен. Я его украшала, разрисовывала.
— А посмотреть песенник можно будет?
— К сожалению, нельзя. Его папаня отдал кому-то за бутылку водки.
— Папаня — алкоголик?
— Он фантазер. Как выпьет, все мечтает: «Куплю ружье, пойду в лес, убью медведя, сниму шкуру, сошью шубу. В шубе женюсь на богатой. На ее деньги куплю тройку вороных, красивые сапоги и гармонь двухрядку. Заживу широко, на всю Ивановскую».
— Не обижайтесь, — говорю, — не унывайте.
— Нет, что Вы. Обижаются и унывают люди слабые, ипохондрики. По-русски говоря — нытики. Я не из таких.
— Вы с моим братом в университете учитесь?
— Да. Мы на одном курсе.
— И чему вас учат?
— Медведя к столбу привязывать.
— Это еще к чему? Что за наука?
— Вы, сами шутить любите, но шуток не понимаете.
Вечером, наевшись, напившись и натанцевавшись, пошли купаться на Москву-реку, где я чуть было не утонул. Нахлебался воды речной, пресной. Спасла меня Русалка. Оказывается, русалки не только топят, но и спасают.
Русочкин отец, Иван Силантьевич, оказался не только фантазером и мечтателем, но и крупным руководителем. Он, как это и присуще людям, занимающим высокий пост, не стал рассусоливать, взял сразу быка за рога. Под «быком» себя разумею.
Он сказал:
— Чего ты кочевряжишься? Другой такой в мире не найдешь. Женись. Получите отдельную квартиру. А, тебе лично, я подарю последнюю модель «Жигулей».
Я покраснел и, не подумав, ответил:
— Я люблю ее. Я очень ее люблю. Мне не нужны «Жигули». Купите «Волгу», тогда женюсь.
Он посмотрел на меня с интересом, усмехнулся и согласился.
Тут уж и я, хорошенько подумал, извинился и отказался. Отказался от слов и от Русалочки.
Молод был, хотелось все же самому как-то на ноги встать. Самому, заработать на машину. Чтобы все было честно, без торга. Тем более, что я ее любил. А если проще, Русалочка торопилась замуж, а я тогда жениться не спешил. Разные были устремления, жизненные установки. Так бывает. Люди любят друг друга, а жизненные установки не совпадают. И приходится им расставаться.