Чемпион

Наконец он выпрямился и улыбнулся Макрону.

– Ты в прекрасном настроении …

– Конечно, химеры их всех побери, парень. - Макрон взмахнул свитком в правой руке с восковой печатью канцелярии Императора. - Я теперь центурион. Лучше всего то, что я, наконец, возвращаюсь на границу Рейна, и на этот раз в моем поле зрения нет ни одного назойливого грека, который мог бы меня остановить.

– Когда вы получили повышение?

– Ранее, пока вы все смотрели, как этого дерьмового Мурену распинали на кресте, Букко попросил меня зайти к нему на квартиру в Субуре и привести к тебе Аппия. Я был более чем счастлив сделать это.

– В конце концов, у нас обоих все сложилось неплохо, Макрон. Или, лучше сказать, Центурион.

– Думаю, и так, и так звучит неплохо.
– Новоиспеченный центурион похлопал себя по груди.
– Император дал мне тысячу сестерциев … за повышение. Очень щедро с его стороны. Обратный путь к Рейну будет долгим, и по пути мне понадобится компания нескольких дешевых шлюх.

– Значит, вы скоро уезжаете?

Макрон кивнул, засовывая свиток в боковую сумку: - На рассвете.
– Он поднял глаза на Паво и на мгновение задумался: - Что собираешься делать? Учитывая, что ты теперь вольноотпущенник и все такое.

– Я освобожденный гладиатор, Макрон. И в этом разница. Общественные нравы Рима не дают мне права вернуться к своему прежнему высокому положению.

– Наплюй на светские нравы, парень! Ты самый популярный гладиатор, которого когда-либо видел Рим. Они будут говорить о том, как ты сражался и победил Гермеса, еще долгие годы.

Паво слабо улыбнулся. Центурион был прав. Другие гладиаторы пользовались популярностью у толпы, и Паво, как человек знатного происхождения, обладал уникальной привлекательностью. Его подвиги в какой-то степени восстановили доблесть фамилии Валериев. Вместе с возвращением своего поместья в Антиуме Паво получил от Императора кубок, наполненный монетами за победу над Гермесом, которым, как посчитал, он нашел хорошее применение. Он отложил небольшую сумму на могилу и памятник, которые должны были быть построены на Аппиевой дороге в честь его отца, а остаток пойдет в гильдию гладиаторов, чтобы другие бойцы, сраженные на песке, могли быть избавлены от унизительных погребений в общих ямах. После победы Курсор обратился к Паво с предложением стать его тренером и менеджером, и устраивать показательные бои по всей Империи в обмен на долю прибыли. Паво вежливо отклонил предложение.

– Значит, это конец твоей карьеры гладиатора? - спросил Макрон.

Паво кивнул: - Я не хочу возвращаться на Арену. Он посмотрел на сына и улыбнулся.
– Кроме того, я собираюсь начать новую карьеру.

Выражение лица Макрона помрачнело: - Только не говори мне, что пойдешь по стопам Букко и станешь презренным актеришкой!

– У меня нет таких талантов, - Паво рассмеялся.
– На самом деле, это не столько новый старт, сколько возвращение к старой работе. - Он сделал паузу на мгновение и посмотрел на Макрона с решительным выражением лица. - Император назначил меня трибуном Пятнадцатого легиона. Я должен отправиться в лагерь в Карнунтуме, недалеко от Дуная, как только приведу в порядок свои дела.

– Трибуном? Неплохое начало, или, можно сказать, продолжение!
– Макрон поднял бровь.
– Неплохо… даже с этими бездельниками из Пятнадцатого. А, вообще то, Дунай считается подмышкой Империи. По сравнению с ним Рейн почти цивилизация.

– Я слышал, - кисло ответил Паво. Он оглянулся на Императорский Дворец.
– Я уверен, что за всем этим стоит один из этих скользких греков. Императорский двор, похоже, весьма заинтересован в том, чтобы ускорить мой отъезд из Рима.

– Дать тебя погреться на солнце, а потом отправить в какое-нибудь грязное болото, где ты не будешь представлять угрозы для Императора, самый лучший вариант а? - Макрон покачал головой, радуясь, что ему тоже больше не придется иметь дело с политикой и интригами Рима. Он кивнул на Аппия : - А как насчет этого засранца?

Паво снова повернулся к мальчику и взъерошил ему волосы: - Аппий поедет со мной. Как, когда-то и я пропутешествовал с отцом по всей Империи до него.

Макрон почесал челюсть: - Справедливо. Полагаю, есть посты похуже Дуная. Иудея, например. По крайней мере, у тебя будет шанс срубить больше подонков вроде Гермеса. У тебя, кажется, талант рубить варваров.

Паво улыбнулся. Двое мужчин пожали друг другу руки. В одном новый Чемпион Арены был уверен. Он не забудет Макрона никогда.

– Береги себя, парень, - сказал солдат, собираясь уходить.

– И ты тоже… Центурион.

Макро отвернулся. Паво смотрел, как он потащился прочь . Через пару шагов он остановился и повернулся к бывшему гладиатору: - Еще одно, Паво.

– Да господин?

Центурион прочистил горло, когда на его обветренном лице появилось стыдливое выражение: - Это о том, что мне пришлось участвовать на Арене в качестве бестиария в прошлом месяце. Пусть это останется между нами, а? Никому ни слова.

Паво мягко улыбнулся: - Не беспокойся. Твой секрет умрет вместе со мной.

– Где ты пропадал все эти гребаные месяцы? - рявкнул центурион Луций Батиак Бестия, сворачивая свиток с печатями Макрона на поездку.

Холодный ветер пронесся по крепости Второго легиона на берегу Рейна, теребя плащ Макрона, когда он неподвижно стоял перед воротами в южной части лагеря. Часовые не ожидали ни чьего прибытия, а поскольку Макрон долго отсутствовал вдалеке от лагеря, он не знал пароля. После резкого обмена словами было отправлено сообщение Бестии, центуриону-премипилу Второго и начальнику Макрона. Только когда Бестиа сам увидел своего товарища, ворота открылись. Небо было серым, а земля превратилась в море взбитой грязи, зима медленно уступала место весне.

– Ну, отвечай? - спросил Бестиа, постукивая ногой.
– Я все еще жду ответа.

Макрон тщательно взвесил свои слова. Прошло немногим меньше двух месяцев с тех пор, как он покинул Рим и отправился на север. Обратный марш к легионерской крепости был хорошим упражнением, и, несмотря на снег на горных перевалах и грязь на лесных тропах, он проходил по двадцать миль в день, останавливаясь только поесть и прислонить к чему-нибудь голову на ночь. У новоиспеченного центуриона было достаточно времени, чтобы обдумать свое оправдание длительному отсутствию среди товарищей. Но теперь, когда Бестия бросил на него долгий, тяжелый взгляд, его разум внезапно опустел.

– Я, э… я имею в виду…

Бестиа скрестил руки на груди и нахмурился: - Кажется, я догадываюсь, что с тобой произошло… Центурион.

– Да, господин? - Макрон моргнул и попытался успокоиться, внезапно испугавшись, что Мурена или кто-то из его Имперских чиновников все-таки каким-то образом успели отправить сообщение во Второй Легион. Он напряг мускулы и приготовился к тому, что Бестия сообщит ему отвратительные новости о том, что его карьера в легионе окончена.