Чему не бывать, тому не бывать

Подробности, приводимые в отчете, и на этот раз ничего ей не дали. Ничего, кроме слабого ощущения, будто она увидела что-то важное; какая-то деталь привлекла на мгновение ее внимание, не вписываясь в общую картину.

Ингер Йоханне вновь отвлеклась. Она сердилась на Исака, на маму, на их взаимную дружбу. А ведь это пустые переживания! Исак — это Исак. Мама тоже ничуть не изменилась — она всегда избегала конфликтов, была говорливой и невероятно лояльной по отношению к тем, кто ей нравится.

Перестань думать о ерунде, вяло приказала самой себе Ингер Йоханне, но перестать получилось не сразу.

Зато когда наконец получилось, она поняла.

Вот она, эта выбивающаяся из общей картины деталь!

Она сглотнула. Начала лихорадочно листать документы в поисках информации, которую только что просмотрела мимоходом, — и заметила, что руки у нее дрожат.

Вот оно. Она оказалась права! Это просто невозможно. Она схватила телефонную трубку и сморщила нос: от волнения вспотели ладони.

На противоположном конце Осло Ингвар Стюбё сидел со своим внуком. Мальчик спал у него на коленях. Дед провел носом по его волосам, они сладко и тепло пахли детским шампунем. Мальчик должен был спать в своей кровати. Зять Ингвара был славным и сговорчивым человеком, но строго следил за тем, чтобы мальчик всегда спал в собственной комнате. Однако Ингвар не мог противиться круглым черным глазам внука. Он тайком принес из дому бутылочку с соской Рагнхилль. Когда пятилетний Амунд понял, что ему разрешат поиграть в младенца с настоящей соской и позволят заснуть на коленях, выражение его лица было неописуемо счастливым.

Мальчик, как ни странно, никогда не ревновал к Кристиане, наоборот, ему очень нравилась эта странная девочка на четыре года старше его. К тому, что у него самого полгода назад родилась сестра, он отнесся похуже. Появление же Рагнхилль три недели назад он, очевидно, решил не замечать.

Зазвонил телефон.

Амунд не проснулся. Ладошки вокруг бутылочки чуть разжались, когда Ингвар осторожно наклонился к столику, чтобы поднять трубку.

— Алло, — тихо сказал он, зажав трубку между плечом и подбородком, и потянулся к пульту от телевизора.

— Привет. Ну как вы там, мальчики?

Он улыбнулся. Ее выдавал энтузиазм в голосе.

— Все хорошо, нам тут весело. Мы играли в идиотскую карточную игру и в конструктор. Но ты звонишь не поэтому.

— Я не хочу мешать, если вы заняты...

— Он спит. У меня есть время.

— Ты можешь завтра сделать для меня две вещи?

— Хорошо. — Он нажал не на ту кнопку на пульте. Диктор успел проорать, что четверо американцев убиты в Басре, прежде чем он нашел нужную. Амунд хныкнул и повернул лицо к плечу деда. — Подожди, пожалуйста. Я сижу неудобно...

— Я быстро, — заторопилась она. — Ты должен достать мне медицинскую карточку, в которой описывается рождение Фиореллы. Ну то есть карточку Фионы Хелле. С описанием рождения ее дочери.

— Ладно, — согласился он. — Это зачем?

— Я не хочу говорить о таких вещах по телефону, — неохотно сказала Ингер Йоханне. — И раз ты собираешься ночевать у Бьорна и Ранди, тогда или зайди домой завтра перед работой и поговорим, или...

— Я не успею. Обещал Амунду, что отведу его в детский сад.

— Поверь мне, это может быть очень важно.

— Я всегда тебе верю.

— И правильно делаешь. — Она рассмеялась в трубку.

— А вторая? — спросил он. — Ты хотела, чтобы я сделал две вещи.

— Ты должен мне пообещать, что... Я поняла из материалов дела, что мать Фионы очень больна и...

— Да. Я сам ездил ее допрашивать. Рассеянный склероз. С мозгами все в порядке, но все остальное перестало функционировать.

— Но она вменяемая?

— Насколько я знаю, рассеянный склероз не поражает мозг.

— Ингвар, ты не отвечаешь на вопрос!

Амунд засунул указательный палец в рот и прижался к деду.

— Ну ладно, — улыбнулся Ингвар, — я же просто тебя дразню.

— Мне нужно с ней поговорить.

— Зачем?

— Я делаю для вас часть работы, Ингвар.

— Неофициально и без каких бы то ни было полномочий. Хватит того, что мне приходится выносить копии документов. На это шеф дал что-то вроде молчаливого согласия. Но я не могу обеспечить тебе...

— Никто не может помешать мне — как частному лицу — навестить пожилую женщину в доме для престарелых, — отчеканила она.

— Зачем ты меня тогда спрашиваешь?

— Мне нужно, чтобы ты посидел с Рагнхилль. Не брать же ее с собой! Есть ли хоть малейшая возможность, что ты придешь завтра домой пораньше?

— Пораньше, — повторил он. — Это во сколько?

— В час? В два?

— Может, у меня получится уйти около половины третьего. Идет?

— Да, пожалуй. Спасибо большое.

— Ты уверена, что не можешь ничего сказать? Признаться, я страшно заинтригован!

— А мне ужасно хочется тебе рассказать, но ты сам научил меня осторожности в разговорах по телефону.

— Ну что ж, тогда мне придется потерпеть. До завтра.

— И положи Амунда в кровать, — сказала Ингер Йоханне.

— Он лежит в своей кровати, — ошеломленно ответил Ингвар.

— Нет. Он спит у тебя на коленях с соской Рагнхилль.

— Что за чушь!

— Уложи мальчика в кровать, Ингвар. И спокойной ночи. Ты самый лучший человек в мире.

— Ты...

— Ой, и еще. Если успеешь, можешь проверить еще кое-что? Постарайся узнать, пожалуйста, не было ли у Фионы перерыва в учебе, когда она училась в гимназии.

— Что?

— Ну, может, она уезжала учиться по обмену или что-то вроде этого. Языковые курсы за границей, длительная болезнь, поездка к тетушке в Австралию — все, что угодно. Это же несложно узнать?

— Ты можешь спросить у ее матери, — озадаченно сказал он. — Раз ты все равно к ней собираешься. Наверняка никто не ответит на такой вопрос лучше нее.

— Я как раз не уверена, что она ответит. Спроси мужа. Или старую подругу. Кого-то из них. Сделаешь?

— Ладно, ладно. Ложись спать.