Черчиль

В любом случае, ему надо было побеспокоиться о более насущных проблемах. Самой главной из них была финансовая. Всесторонняя подготовка к карьере политика была бессмысленной без определенной перспективы финансовой независимости. Дела обстояли так, что Уинстон и его мать соперничали здесь друг с другом в непредусмотрительности и расточительстве. Каждый старался сдерживать другого, но они не могли предложить друг другу убедительный личный пример. И хотя со временем появились некоторые признаки бытовых улучшений, ничто не могло скрыть того факта, что необходимы дополнительные доходы. Задача обеспечить их легла на плечи Уинстона. Он очень хорошо знал, что без денег власти не достичь. То, что член парламента не получает никакой платы, еще было под вопросом, «о крупномасштабная политическая жизнь, которую представлял себе Уинстон, требовала больших расходов. Было бы невероятным удариться в бизнес, но было так же ясно, что его страсть к слову могла найти себе доходное применение в журналистике. В похожих обстоятельствах Дизраэли засел за романы, и Черчилль мог надеяться превзойти его хотя бы в этом отношении.

Исходный материал для статей обеспечивался тем, что он старался стать свидетелем стольких военных кампаний, скольких только мог, достигая этого теми или другими способами. Перво-наперво, в конце 1897 года ему удалось добиться статуса «пресс-корреспондента» в так называемых полевых силах Малаканда, действовавших в Северо-Западном пограничном округе Индии. Репортажи об этой экспедиции были опубликованы в «Дейли телеграф» без подписи — Черчилль был раздосадован, поскольку своими работами хотел заявить о себе избирателям. Его мать опять должна была что-то предпринимать ему в помощь.

Однако вскоре он был вовлечен в боевые действия в условиях быстро возраставшей опасности. Стычки, в которых он участвовал, были короткими, но напряженными. Он узнал, что значит видеть вокруг себя умирающих людей. Он намеренно и заметно выставлял себя на незащищенные позиции, потому что среди опасности никогда не забывал смысла своего присутствия здесь. Могло показаться глупостью разъезжать вдоль линии огня, в то время как другие прятались в укрытия, но он играл по-крупному. Получив возможность обратиться к аудитории, как он это понимал, никакое действие нельзя было считать слишком дерзким или слишком благородным. Он испытывал потребность находиться в самом рискованном месте и определенно любовался собой, не столько вопреки риску, которому подвергался, сколько ради него. В свете этого слегка разочаровала перспектива быть всего лишь «отмеченным в официальных сводках», но это было лучше, чем ничего. Все время он смотрел вперед. Тот факт, что, будучи таким молодым, он уже вкусил службы в британских войсках, придаст ему большой вес в политических кругах. Он полагал, что это увеличит его популярность, когда он вернется домой в Британию. Казалось, эти обстоятельства будут приняты во внимание, что бы он ни предпринял.

То же самое относилось к его плану поспешно свести свои газетные репортажи и издать в форме книги (вышедшей весной 1898 года под названием «История полевых сил Малаканда»). Уинстон с воодушевлением занимался компоновкой книги и, несмотря на сложности с изданием, был польщен тем, как ее принимали. Его обрадовала пришедшая известность, не говоря уже об изрядном гонораре. «Ее читает каждый», — писал принц Уэльский автору, добавляя, что, как он наслышан, о ней говорят только с похвалой. Полагая, что Уинстон непритворно стремится к выдающейся военной карьере, принц обнадеживал: у него действительно есть шанс в одном из случаев в будущем получить «Крест Виктории». Он также присовокупил свое мнение, что Уинстону лучше закрепиться в армии, пока не наступит время присоединить к своему имени словосочетание «член парламента». Тем не менее, в тех кругах, в которых принц, возможно, не вращался, книга отнюдь не была вне критики. Не говоря уже о том, что автор выдвигал некоторые мнения по общей стратегии применительно к условиям гористой местности, кое-кто хотел бы знать, по какому праву молодой офицер действующей армии публично излагает свои взгляды. Как это он добился столь великодушного позволения? Эта критика не волновала Черчилля. Перед выходом книги в свет он писал, что то, как ее примут, позволит ему оценить шансы на будущий успех в мире. Его здорово воодушевили итоги, и он начал «поворачиваться и подталкивать», как он выражался, чтобы получить назначение к Китченеру, командующему британскими войсками в Судане. Недовольный Китченер в конце концов поддался объединенным усилиям матери Черчилля, принца Уэльского и премьер-министра. Последнему Черчилль нанес визит во время поездки в Лондон. В начале августа 1898 года он отправился вверх по Нилу, чтобы вступить в новый, 21-й уланский полк. Он также подписал контракт с «Морнинг пост» на написание статей для этой газеты. Как он объяснил матери, его опять вело чувство авантюриста. Он не пытался увильнуть от того, что могло лежать впереди, точно так же, как не принимал христианство или любое другое вероучение. А впереди лежала битва при Омдурмане.

Черчилль вышел из битвы, не получив ни одной царапины на амуниции, не потеряв ни шерстинки со своей лошади, хотя потери полка были немалыми. Он был доволен тем, что к своему военному репертуару может добавить теперь кавалерийскую атаку, и писал жизнерадостные отчеты в «Морнинг пост». Тем не менее, он знал, что Китченер негодовал по поводу его присутствия и больше не предоставит ему возможностей отличиться. Черчилль с неуверенностью относился к нему как к великому военачальнику, но джентльменом уверенно считал невеликим. Больше в Судане для Черчилля места не было, и он вернулся в Англию, в Четвертый гусарский полк. Следующей его битвой был внутриполковый турнир по поло, где его яростные внезапные удары неожиданно принесли три гола в конце.

Приехав в Индию, он жаловался, что у него слишком мало контактов с сильными мира сего, от которых зависел ход событий. Это было началом перемен. Он был приглашен в Калькутту побыть недельку у лорда Керзона. В результате каждый из них составил о другом в чем-то более благоприятное мнение, чем было до того. Но даже в этом случае перспектива поселиться и влачить унылую рутинную жизнь в Бангалоре не слишком-то соблазняла после стольких треволнений. Он работал над отчетом о суданской кампании против дервишей, который должен был выйти в свет под названием «Речная война»: задача, в выполнении которой он не получил никакой поддержки ни от Китченера, ни от его окружения. Лорд Кромер, олицетворявший британское владычество в Египте, оказал Черчиллю большую помощь, когда тот заехал в Каир по пути в Лондон.

Поездка домой в марте 1899 года отличалась от всех других его поездок. Он только что решил выйти в отставку. Это было таким же стремительным решением, как и все те, которые он принимал до сих пор, хотя и не то чтобы неожиданным. Тем или иным способом, во время его короткого срока службы ему удалось получить непосредственный опыт боевых действий. От дальнейшего пребывания в армии больше ждать было нечего. У него и в самом деле не было надежной постоянной работы, которой он мог бы заняться в дальнейшем, но, как и сам он выражался, чем дальше от армии — тем ближе к деньгам, и чем дольше он останется в армии, тем меньше останется у него в кармане. Он считал, что сможет меньше тратить и больше зарабатывать, будучи писателем, спецкором или журналистом. Это было рискованным делом, но он специализировался на рискованных делах.

Выпустить в свет «Речную войну» было важно как в предвидении заработка, так и в надежде на то, что это поднимет его репутацию. Но этот литературный проект был не единственным. С 1897 года он работал и над самой идеей, и над ее воплощением в романе с рабочим названием «Дела государства». Роман был разбит на книги в 1899 году и появился под названием «Саврола» в начале 1900 г. Его герои носили неопределенные «австро-болгарские имена, а сюжет, как и можно было предсказать, был политическим. Герой романа, Саврола, возглавлял народное движение, направленное против единовластного правления президента Молары. Он был философом-оратором и практически самой большой силой в политике страны, но слишком уж озабочен предначертаниями Судьбы. Он мог достучаться до душ своих сторонников, но — как медиум или как ментор? Саврола склонялся к «горькой, циничной эволюционной философии». Равно как и Черчилль. Роман, в общем, был хорошо принят, но лишь немногие полагали, что из Уинстона получился действительно хороший романист [8] .

8

Уинстон С. Черчилль. Речная война. Лондон, 1900. «Саврола». Лондон, 1900. Пол Аддисон. Политические представления Уинстона Черчилля. Труды Королевского исторического общества. Серия 5, вып. 30, 1980, С. 30–35. Морис Коулинг. Религиозная и общественная доктрина в современной Англии. Кембридж, 1980. С. 287–292.

«Речная война» вышла из печати на несколько месяцев раньше. Кроме всех прочих своих достоинств, эта книга была свидетельством работоспособности Черчилля. Она вышла двухтомником в тысячу с лишним страниц, посвященных этому эпизоду в Судане. Мастерство автора зарисовок в основном хвалили. Однако он не ограничился узкими рамками описания, но и высказал несколько весьма критических замечаний — в основном о Китченере. Высокомерие молодого автора в этом отношении не вызвало особенного восхищения. «Дейли мейл» полагала, что век спустя покажется чрезмерным посвящать так много страниц тому, что могло оказаться простым эпизодом, хотя и считала книгу удивительным достижением. По размышлении, отзывы были благоприятными. Никто не смог не заметить, что автор начитался изрядно Гиббона и Макалея, но Черчилль начал также обретать и собственный голос.

Книга могла бы произвести гораздо большее впечатление, не появись она в тот самый месяц, когда заголовками газет завладела новая война. В самом деле, в день опубликования книги Черчилль находился на борту корабля, направлявшегося в Южную Африку, где только что началась англо-бурская война. Он получил назначение корреспондентом «Морнинг пост», с существенным жалованием. Но даже в этом случае он не смог устоять перед возможностью обрести немного военной славы и добился назначения в Ланкаширский гусарский полк. Для того, чтобы двусмысленность его положения стала весьма наглядной, много времени не понадобилось. Он получил место на бронепоезде, доставившем его почти к самым местам боев, в Наталь. Поезд был сброшен с рельсов и угодил в засаду. Черчилль был вовлечен в неизбежную рукопашную и впоследствии взят в плен. Подробности этого дела в определенной мере спорны. Кем он был — невоюющим журналистом или солдатом? Определенные противоречия возникли также относительно точных обстоятельств его побега из заключения в Претории. Прав ли он был, сбежав в одиночку, когда изначальный план заключался в том, что три человека сбегут? Бесспорно лишь то, что когда 23 декабря 1899 года он достиг Дурбана, он был героем, которого искала вся империя после серии суровых неудач, испытанных ранее в том же месяце. Он это знал. И с охотой подчинился требованию выступить публично.

Свои слова он немедленно сопроводил действиями, вступив в Южноафриканский полк легкой кавалерии, продолжая быть военным корреспондентом. Оставшись в Южной Африке на следующие шесть месяцев, он стал свидетелем большей части важнейших вооруженных столкновений этого периода. Он быстро перемещался с места на место, и его сводки возбуждали огромный интерес. Сражался он не слишком много. Он занимался новой книгой, на основе собственных впечатлений, которая называлась «Лондон — Ледисмит, через Преторию» (за которой должно было последовать продолжение, «Март Яна Гамильтона»), и получил радостные вести о том, что его побег и та известность, которую он получил, увеличили раскупаемость других его книг. Он уже начал делать серьезные деньги, но был настолько занят, что почти не имел возможности их тратить. Теперь надо было ответить на стоявший перед ним вопрос: когда настанет пора вернуться домой и начать серьезно заниматься политикой, так как все, что он до сих пор сделал, было всего лишь подготовкой восхождения к власти.