Черчилль. Биография

Вотум недоверия провалился. За него проголосовали всего 25 человек, против – 475. Черчилль вернулся на Даунинг-стрит, 10, где встретился с сыном Эмери, Джулианом, который только что вернулся из Западной пустыни и стал уговаривать его посетить войска для поднятия боевого духа.

«Вашего присутствия в районе боевых действий будет достаточно», – сказал Чериллю Эмери. «Вы имеете в виду, просто явиться там и поговорить с ними?» – спросил тот. «Да, с офицерами и рядовыми», – ответил Эмери.

Черчиллю понравилась мысль посетить зону боевых действий, но Иден сказал, что, на его взгляд, премьер-министр может стать «помехой». «Я буду как навозная муха над коровьей лепешкой?» – уточнил Черчилль.

Пока планировалась эта поездка, очередной арктический конвой в Россию получил сильнейший удар. Из 34 грузовых судов были потоплены 23. Из почти 600 танков, которые направлялись в Россию, 500 были утрачены. В августе и сентябре конвои решено было отменить. 14 июля Черчилль узнал, что только за одну неделю в Арктике и Атлантике было потеряно почти 400 000 тонн грузов. «Беспримерное количество как для этой войны, так и для прошлой, – сказал он Рузвельту. – Если так продолжится, любое возмещение бессмысленно».

Черчилль относился к неудачам без паники. Генерал-майор Джон Кеннеди, руководитель военных операций в Военном кабинете, записал в дневнике 17 июля: «Уинстон безусловно внушает уверенность. Я восхищаюсь его неспешной манерой. Он справляется с колоссальным объемом работы, и при этом никогда не выглядит напряженным. Сегодня он был особенно доброжелательным и жизнерадостным. Хорошо понимаю его окружение, которое покоряется ему. Помню, Дадли Паунд однажды сказал: «Этого человека нельзя не любить», и теперь понимаю, что он прав».

Президент Рузвельт надеялся провести хотя бы ограниченную операцию по переброске десанта через Ла-Манш в сентябре 1942 г., возможно, на Шербурском полуострове. В последнюю неделю июля он отправил в Лондон Гопкинса и двух представителей Комитета начальников штабов – генерала Маршалла и адмирала Кинга. Но Черчилль и его начальники штабов настаивали на том, что шербурский план недостаточен, чтобы помочь России, и слишком слаб, чтобы отвоевать и удержать полуостров. После трех дней напряженных дискуссий американцы согласились отказаться от шербурской операции, считать приоритетным направлением на 1942 г. высадку войск в Северной Африке и постараться подготовиться к широкомасштабной десантной операции в районе Ла-Манша в 1943 г.

Черчилль сообщил Сталину телеграммой о приостановке арктических конвоев и временной отмене десантной операции в районе Ла-Манша. Сталин пришел в негодование, усугублявшееся тем, что армии Гитлера на юге России пробивались с боями к Кавказу, угрожая захватить важнейшие для России нефтяные промыслы. Британский посол в Москве сэр Арчибальд Кларк Керр настаивал на скорейшей встрече Черчилля со Сталиным, придавая ей «огромную важность»: Черчилль смог бы объяснить не только причины изменений, но и планы дальнейших действий и помощи. Черчилль решил из Каира лететь в Россию. «Мы сможем вместе обсудить ход войны и сообща принять решения», – телеграфировал он Сталину 31 июля.

Впервые в жизни Черчиллю предстояло лететь в негерметизированной кабине американского бомбардировщика на высоте четырех с половиной тысяч метров. Чтобы набраться опыта, вечером 31 июля он отправился в Фарнборо проверить специально сделанную для него кислородную маску. Перед этим он поинтересовался у специалистов, нельзя ли сделать так, чтобы в маске можно было курить сигару. Необходимые усовершенствования были сделаны, и на следующий день в сопровождении генерала Брука и Чарльза Уилсона Черчилль вылетел в Каир. «Постоянно думаю о тебе, дорогой мой, – написала Клементина через три дня, – и молюсь, чтобы ты смог вникнуть и разрешить проблему ближневосточной деградации, разочарования или что там творится. Первая часть твоей поездки менее драматична и сенсационна, чем последующий визит к Людоеду в его Логово; но хочется надеяться, он окажется более плодотворным по результатам».

В Каире Черчилль сразу почувствовал недостаток энергичности, которым там отличалось все военное планирование. Генерал Брук настойчиво призывал сменить Окенлека, но он колебался. «ПМ категорически против идеи убрать одного из своих военачальников», – записал Чарльз Уилсон в дневнике 4 августа. Однако в конце концов Черчилль согласился с тем, что Окенлек должен уйти. «Именно то, о чем я говорил ему с самого начала», – прокомментировал Брук. Командование 8-й армией от Окенлека должно было перейти к генералу Готту, а пост главнокомандующего ближневосточной группировкой – к генералу Александеру. Именно Александер блестяще справился с задачей вывода британского экспедиционного корпуса из Дюнкерка в мае 1940 г. и британских и имперских войск из Бирмы в мае 1942 г. Как и Черчилль, он был выпускником Харроу. Черчилль сказал Клементине, что почувствовал уверенность в его «великолепных военных способностях». Про генерала Готта, как предупреждал Брук Черчилля, говорили, что он «утомился». Чтобы это проверить, Черчилль самолетом отправился в расположение 8-й армии под Эль-Аламейном лично поговорить с Готтом. «Он сразу воодушевил меня своей уверенностью», – написал Черчилль три недели спустя.

На обратном пути в Каир Черчилль проинформировал Военный кабинет о предполагаемых изменениях в командовании, а вечером 7 августа узнал, что Готт разбился в авиакатастрофе: самолет, летевший в Каир тем же маршрутом, что двумя днями ранее Черчилль, был сбит немецкими истребителями. Вместо Готта был назначен генерал Монтгомери, чьи энергичные действия накануне ожидаемого вторжения в Британию произвели большое впечатление на Черчилля в июне 1940 г. Известная неуживчивость Монтгомери – не обязательно негативный фактор, считал он. «Если он суров к тем, кто его окружает, – написал Черчилль Клементине 9 августа, – то он также суров и к врагам».

За девять дней пребывания в Каире Черчилль посетил все части 8-й армии и выступал перед ними. «В одном месте, – рассказывал он Клементине, – почти все оказались из Олдэма. Они выказали величайший энтузиазм». Олдэм был избирательным округом, от которого Черчилль баллотировался сорок два года назад. Везде его радостно приветствовали и внимательно слушали. Он рассказывал о скором подкреплении американскими танками и перспективах на победу. «Чем глубже я вникаю в ситуацию на месте, – писал он Клементине, – тем больше убеждаюсь, что решающая победа может быть одержана только в том случае, если желание соответствует возможностям».

10 августа Черчилль направил Александеру директиву, формально датированную двумя днями ранее, в которой определил, что от него требовалось: «Ваша главная и основная задача – при ближайшей возможности захватить или уничтожить германско-итальянскую армию под командованием фельдмаршала Роммеля вместе со всем ее снаряжением и оборудованием в Египте и Ливии». 10 августа он написал Исмею: «Уверен, что сейчас необходимы простота поставленной задачи и четкость цели».

Вскоре после полуночи 10 августа Черчилль вылетел из Каира на восток, в Тегеран. Маршрут протяженностью 2000 километров занял шесть часов. Когда летели над горами Западной Персии, понадобилась кислородная маска. 12 августа из Тегерана он вылетел в Москву. Самолет сопровождали десять американских истребителей, поставленных Британии по ленд-лизу. Перелет из Тегерана длился десять с половиной часов. С московского аэродрома Черчилля отвезли на загородную виллу, где его ждали горячая ванна и обильное угощение, – как позже писал он, «далеко превосходящее наше настроение и потребительские способности». Через два часа Черчилль на машине отправился в Москву, в Кремль.

Советский лидер был мрачен. В начале беседы он сообщил Черчиллю, что немецкие войска прилагают огромные усилия, чтобы овладеть Сталинградом на Волге и Баку на Каспии, а на юге Красная армия не смогла остановить немецкое наступление. Затем Черчилль объяснил Сталину, что в 1942 г. десант через Ла-Манш невозможен, поскольку в Британию пока прибыли только две с половиной дивизии американцев. Еще двадцать семь дивизий смогут прибыть не раньше декабря. По англо-американскому плану операция по вторжению на территорию оккупированной Франции может состояться в 1943 г., но тогда может оказаться, что у немцев на Западе более сильная армия, чем сейчас. В этот момент, как было отмечено в британском официальном протоколе, «Сталин сурово нахмурил брови».