Черепоголовый

– Это может оказаться очень трудным делом – следить за лагерем кутенаи, как ты это предлагаешь, – ответил Сахта. – Мужчины ежедневно выходят на охоту, и рано или поздно они вас обнаружат.

– Для этой цели не нужен большой отряд; достаточно будет нескольких человек, – сказал Большое Озеро.

– Да. Не больше четверых – священное число. Ну, так кто будут те трое, кто пойдет со мной? – спросил Маленький Пес.

– Нет! Не ты, наш военный вождь. Ты нужен нам здесь и сейчас, когда большие вражеские военные отряды собираются совершить на нас набег, – сказал Большой Озеро, и с этим все согласились.

– Я сам возглавлю этот отряд, – объявил мой отец. При этом моя мать вскрикнула, как от боли, и склонилась на своем сиденье.

– А я, знающий дорогу к этому озеру Большого Мешка, буду вашим проводником, – сказал ему Хвост Красной Птицы.

Остальные, кто был в вигваме, и собравшиеся снаружи стали кричать, что хотят присоединиться к отряду. Большое Озеро заставил их замолчать.

Мой отец сказал:

– Еще двумя в моем отряде я просил бы стать Не Бегуна и Сердитого Бизона.

– Ай! Я охотно пойду с тобой! Этот Черепоголовый не переживет нашего похода по его голову! – крикнул Не Бегун, который был в толпе снаружи и теперь вошел, сопровождаемый Сердитым Бизоном, которому тоже понравилось, что его выбрали в эту четверку. Оба они были сильными воинами, но, возможно, не столь опытными, как Хвост Красной Птицы.

Начался долгий разговор относительно похода против Черепоголового. Сахта давал им советы, подробно описывая расположение лагеря северных кутенаи, советуя, как к нему приблизиться, и как потом наблюдать. Он считал, что Черепоголовый, на некоторое время удовлетворившись после убийства Маленькой Совы, должен отправиться в свой лагерь по тропе Бегущего Орла, по которой и сам он только что пришел. Кроме того, он посоветовал отцу двигаться от Маленького Внутреннего озера через Хребет к озеру Большого Мешка только по ночам. Итак, было решено, что лагерь будет перенесен к Внутренним озерам, и что ой отец и трое его людей там уйдут от нас, направившись к Маленькому Внутреннему озеру и оттуда за Хребет.,

Едва ушли наши гости, мать печально сказала отцу:

– Ты знаешь, как велико мое желание мира между нами и другими племенами. Как мог ты сам так быстро крикнуть, что готов повести свой отряд против кутенаи?

На это отец спокойно ответил:

– Стройная Женщина, подумай немного. Разве ты не видишь, что, пока жив этот Черепоголовый, не может быть мира между нами и племенами с той стороны?

И тут, совсем рядом со входом, снова послышался тот же охрипший голос, который теперь взывал:

– Одинокий Человек! Одинокий Человек! Великий вождь! Отважный вождь! Тень Маленькой Совы взывает к тебе! Отомсти за его смерть, о могучий воин! Принеси мне, несчастной вдове, скальп этого Черепоголового, чтобы я могла выкрасить лицо в черный цвет и танцевать с ним!

– Послушай это! – сказал отец матери. И потом крикнул, чтобы его услышали снаружи: – Мы сделаем для тебя все, что сможем, бедняжка. Моли Солнце о нашем успехе.

– Ай! Я буду молиться, не прекращая, – ответила вдова и медленно пошла прочь, снова и снова произнося имя своего любимого.

Немного погодя моя мать сказала:

– Обещай мне все же, что после того, как убьешь этого Черепоголового, подешь вместе со мной к кутенаи, чтобы предложить им трубку мира.

– Да. Я обязательно это сделаю, – быстро ответил отец.

Из-за того, что у нас было много мяса, которое нужно было высушить, мы смогли снять лагерь только два утра спустя. Потом, снова пройдя по горной тропе, мы пересекли Настоящий Хребет 8 и, спустившись по частично поросшему лесом западному склону, поставили лагерь прямо у нижней части верхнего из Внутренних Озер, на большой безлесной равнине, простиравшейся от его песчаных берегов до ручья Настоящего Хребта. Все ночи, пока мы оставались на реке Срезанных Берегов, ночная охрана продолжалась, и сейчас тоже выставлялась на закате, потому что считалось, что Черепоголовый находится недалеко, что он не ушел за горы.

8

Водораздел Гудзонова Залива

Ночь снова прошла спокойно, и утром отец и трое, что шли с ним, начали готовится к тому, чтобы покинуть нас. Моя мать сделала для них хижину для потения, и Сахта, который сам был жрецом Солнца, тоже вошел в нее и молился вместе с ними об успехе их предприятия. Я стоял рядом вместе с матерью, слушая их все, эти сильные молитвы, эти песни, обращенные к богам неба, и к живущим в воде, самым сильным из которых было некое древнее животное, которое было нашим помощником. И, пока я их слушал, о, как же хотел я быть с ними вместе, и сопровождать этих четверых в походе на нашего Черепоголового врага!

Когда церемония потения завершилась, мы с отцом направились к реке, где он искупался, как было положено, и оставшуся часть дня оставался рядом с ним; я очень за него волновался. Так же вела себя моя мать. Да, мы не могли показывать свой страх о том, что те, кто должны уйти, более не вернутся. Моя мать дала ему пояс, красиво расшитый перьями разных цветов, в качестве приношения Солнцу, и мы с ним пошли в рощу у реки, где привязали его к дереву, и молили Солнце послать ему успех в походе против врага и благополучного возвращения к нам. Для меня и моей матери ночь пришла слишком быстро, и с тяжелыми сердцами мы смотрели на то, как он и трое его последователей покидают наш вигвам и уходят в ночную темноту.

Ночь прошла без происшествий, и все мы решили, что Черепоголовый действительно ушел от нас за горы, к своему народу. Все же мы решили не рисковать. Наши женщины выходили, чтобы рубить шесты для вигвамов или собирать ягоды, но всегда под сильной охраной, а по ночам члены общества Всех Друзей охраняли наш лагерь. Животные, на которых можно было охотиться, были многочисленны, и мне не составляло труда обеспечивать мясом наш вигвам. Так шли дни. Каждую ночь мы с матерью молились о моем отце; каждое утро она добавляла зарубку на маленькой палочке, отсчитывая ночи, когда его не было с нами.

Однажды утром, сделав очередную зарубку, мать сказала:

– Уже пятнадцать ночей прошло с тех пор, как ушел твой отец.

– Да. Он не очень далеко, это лагерь кутенаи; возможно, скоро он будет с нами.

Едва я это произнес, как мы услышали какой-то шум на восточном краю лагеря; голоса становились все громче, потом начался женский плач. Мы вышли наружу; со всех сторон бежали люди, и мы тоже побежали туда. Когда мы присоединились к толпе, нам позволили пройти к ее центру, глядя на нас печальными, полными жалости глазами, и моя мать спросила:

– Что все это значит? Что случилось?

Ответ был:

– Хайя! Что-то очень плохое; твой мужчина мертв!

– О, нет! Нет! – воскликнула моя мать и рванулась вперед, пока, в середине толпы, мы не увидели Не Бегуна, похудевшего, с большими глазами и растрепанными волосами, который разговаривал с Большим Озером и другими вождями. Моя мать, подбежав к нему, схватила его руку, крича:

– Мой мужчина! Мой мужчина! Где он?

Печально, очень печально, Не Бегун посмотрел на нее и, опустив голову, просто показал знаком: «Мертв!»