Черная Фиола

Истома ушла, появилась тревога.

– Вы пришелец?

– Мы не пришельцы, мы скитальцы, - сказал Блистающий Шар.
– Мы циркулируем в пространстве и лишь изредка посещаем населенные планеты.

– Я рад, - бормотал Жогин.
– Приветствую вас на Земле.

Блистающий Шар обхватил голову Жогина и приподнял: дико рванула боль. О-о... Сюда бы врача в белом халате или медсестру.

Надежду! Пусть она коснется его руками.

– Подходит!
– объявил Блистающий Шар и, втянув глаза, заискрил рожками. Руки его... Жогин видел, их осталось две или три, они лили на голову то шипучее, то прохладное, что стекало за воротник.

Боль уходила. Ушла и слабость. Жогин сел, прислонился спиной к камню. Норма! Сейчас была лишь память о прежней боли.

Жогин закурил, осмотрелся. Это было его наслаждением - видеть! Горы... За них цеплялись облака. Между облаками и высоким небом бегает веселая молния и ласково ворчит при этом. Хорошо!

– Спасибо за лечение, - сказал он Блистающему Шару.
– Вы, собственно, откуда?

Спрашивал, а сам разглядывал в Блистающем Шаре свое отражение и шелковые мхи за спиной.

– Третья планета: Солнце - 1879.

Планета так планета, черт с ней!.. Дымок свивался змейкой. Жогин двигал губами сигарету. Подумал: пора бросить курить, давал слово Петру.

Он выплюнул сигарету и выкатил глаза, поняв слова Блистающего Шара. Жогин вздрогнул, дернулся телом.

– Так вы пришелец?

– Все гораздо сложнее, - ответил Шар.
– А мне некогда разговаривать, я спешу. Буду краток. Хотите остаться живым? Сделаться всемогущим? Всезнающим?

"Он еще спрашивает!.."

– Пойдемте!
– приказал Блистающий Шар. Произошло странное. Жогин, человек крайне упрямый и любящий все делать по-своему, покорно встал.

Они прошли ущельем на береговой гранит безымянной речки. Из ее прибрежных скал выставилось что-то острое и сверкающее, очень высокое. Прошли дальше оно скрылось и снова увиделось теперь снизу.

Жогин близко увидел три стальные колонны. Задрал голову: на трех гигантских ногах, глядя вниз обгорелыми клюзами двигателей, стояла ракета.

– Звездная, - пояснил Шар.
– Нам нужен бог на планету СШ-1009 бис. Вы будете им. Войдемте.

Грохнув, в боку ракеты откинулся люк. Упала вниз лестница.

– Идем.

– За вами.

Блистающий Шар впорхнул в люк. Жогину пришлось всходить по раскачивающейся лестнице. Он поднялся и прошел мимо Шара. Звеня и постукивая, вползла сама собой лестница и свернулась. Прихлопнулся люк и, вращаясь, закрылся прочно.

– Садитесь в кресло, - предложил Блистающий Шар и разъяснил: - Наш путь будет равноускорен.

Он висел в пустоте тускло светившегося нутра ракеты.

Прошел гул. Кресло мелко дрожало. Жогин почувствовал себя каменным, тонн в пять весом. Даже увидел свое лицо - крупнозернистое, с блестками пластинок слюды. Такие же были руки.

– Ускорение, - равнодушно пояснил Блистающий Шар. И все громче, истошнее выли ракетные двигатели. С их воем принесся к Жогину визгливый голос отца:

– Почему-почему-почему ты не думаешь, что это было заданье-е?!

– Врешь!
– кричал Жогин. А брат Петр менял яркую лампу, ввертывая десятисвечовку. Она горела у них в комнате всю ночь.

– Зачем?
– спрашивал его Жогин.
– К чему тебе ночной свет?.. Что хочешь увидеть? 7

Жогин пришел в себя от рывка, от комкания невидимыми силами. Движение ракеты больше не чувствовалось. Она уже несла с собой каждую клетку его тела со скоростью, невозможной для постижения сознанием. Скорость проникала не в разум, глубже, рождая сладкую тревогу. Ту, которая является при падении во сне.

Этот полет и напоминал стремительное падение. Куда?.. А, не все ли равно, лишь бы дальше от гор, от жизни - прошлой! От отца...

"Стать богом? Что он под этим понимает?" Жогин, улыбаясь, огляделся: ряды приборов, блеск шкал, стрелки. Они роились, будто ночами ползающие светляки в теплой тайге Уссури.

Ракета была огромной. Она далеко уходила вперед, там теряла очертания и казалась длинным туннелем, ведущим куда-то. В новую жизнь?

Жогин так и понял: это переход от неудач, терзаний, глупых поступков в мир прямизны. Блистающий Шар так и сказал:

– Выпрямляю линию полета, искривленного притяжением вашего солнца.

...Стрелки приборов шевелились, ползали. Зеленые струи ракетных газов пробивались внутрь ракеты. Они кудрявились, окутывали Блистающий Шар и Жогина.

– Куда вы летите, скитальцы?

– Прямо, от планеты к планете, от звезды к звезде.

Прямо? Это же мечта каждого, бредущего в пути. Странное круглое существо не тратит времени на обходную криволинейную орбиту, в его ракете есть мощь для прямого полета. "Но почему он взял меня?
– думал Жогин.
– Кто он сам?"

– И мы ходили вашими путями, - отвечал ровным голосом Блистающий Шар.

– Но вы же машина, - возразил Жогин.
– Хотя конструкция вашего тела, конечно, гениальна. А я стану богом? Зачем?

– Чтобы создать свой мир. Совершенны были те, что окружали вас на Земле?

– Люди? Ну, нет!

– Поговорим.

Блистающий Шар замолчал и стал меняться цветом.

Сначала он покрылся золотисто-красной пленкой, пошел вишневатыми отсветами. Жогин торопливо отодвинулся - от Блистающего Шара шло излучение. Горячее.

Шар раскалялся. Жогин осторожно поднес к нему ладонь и удивился: пышущего жара не было. Но излучение шло от Блистающего Шара. Оно ощущалось упругим и даже липким: Жогину хотелось крепко отереть лицо.

Блистающий Шар заговорил:

– Я гуманоид, как и вы, имя мое Бертсибиджим. Я физик с Третьей планеты Солнца номер тысяча восемьсот семьдесят девять. Мой возраст - сорок кругов, конец жизни - генетический необратимый процесс в органах усвоения. Мне предложили пересадку мозга - я согласился.

– Понимаю, - сказал Жогин. Он соображал: это машина, не человек, а киборг, сращение машины с человеческим мозгом. (Жогин вздрогнул от отвращения.)

– Нас много, - говорил Блистающий Шар.
– Одни бежали от страстей, другие от болезни. Но большинство влекло познание. Теперь я только мозг, - хвастал Блистающий Шар.
– Я познаю, я изучаю, я практически бессмертен. Мозг проживет две тысячи ваших лет, а тело износилось за сорок. Когда мои механические части изнашиваются, я их меняю. А выгодно! Я работаю все двадцать четыре часа.