Черная Индия

Но и впереди, и позади были лишь угрюмая тишина и мрак.

Глава 5 Семейство Фордов

Через 10 минут Джемс Старр и Гарри вышли наконец из галереи.

Молодой углекоп и его спутник очутились на лужайке, если только так можно назвать обширную и мрачную рытвину. Эта рытвина, однако, не была совсем уж лишена дневного света. Несколько солнечных лучей доходили до нее через отверстие одной оставленной шахты. Таким же путем достигали сюда и струи свежего воздуха.

Итак, немного воздуха и света проникало на лужайку через толстый слой шифера.

Вот тут-то, в подземном жилище, в котором во время эксплуатации копей работали гигантские машины, и жил уже 10 лет Симон Форд со своей семьей.

Старый углекоп любил называть свое скромное жилище громким именем «коттедж». Обладая довольно порядочным состоянием, приобретенным ценой долгой трудовой жизни, Симон Форд мог бы жить в любом городе королевства, под яркими лучами солнца и посреди деревьев; но ни его семья, ни он не хотели покидать копи, где они были так счастливы, благодаря сходству своих понятий и вкусов. Да! Им нравился этот коттедж, находившийся под землей на расстоянии почти 1 500 футов от ее поверхности. Жизнь в нем имела уже то преимущество, что здесь нечего было опасаться прихода агентов государственной казны, обязанных взимать земельные налоги!

В эту эпоху Симону Форду, бывшему старосте углекопов копи Дошар, исполнилось уже 65 лет. По своему высокому росту и крепкому сложению он выдавался среди жителей даже этого кантона, который доставлял самых видных солдат в полки горных шотландцев.

Симон Форд происходил из старинной семьи углекопов и вел свою генеалогию с того самого времени, когда началась эксплуатация угольных копей в Шотландии.

Не вдаваясь в археологические исследования о том, знали ли каменный уголь греки и римляне, пользовались ли им до начала христианской эры китайцы и действительно ли он получил свое французское название (la houille) от имени Гульо (Houillos), который жил в Бельгии в XII столетии, можно считать достоверным, что впервые правильная разработка угля началась в Великобритании. Уже в XI столетии Вильгельм Завоеватель разделил между своими рыцарями весь доход с залежей Ньюкасла. В XIII столетии Генрих III дал кому-то право эксплуатировать залежи «морского угля», как его тогда называли. Наконец, к концу того же самого столетия упоминается о залежах в Шотландии и Уэльсе.

Именно около этого времени предки Симона Форда стали углекопами, и данное звание переходило потом в их роде от отца к сыну. Они были простыми рабочими и, как каторжники, трудились над добыванием из земли драгоценного топлива. Существует даже мнение, что все углекопы той эпохи, равно как и солевары, стали настоящими рабами. Действительно, даже в XVIII столетии это мнение было до такой степени распространено в Шотландии, что во время войны претендента серьезно опасались, как бы 20 000 углекопов Ньюкасла не подняли оружие с целью завоевать себе свободу, которой они, по общему мнению, не имели.

Но как бы там ни было, а Симон Форд гордился тем, что принадлежал к древнему роду шотландских углекопов. Он работал там же, где и его предки применяли кирку, лом и заступ. В 30 лет он стал старостой копи Дошар, самой значительной из копей Аберфойла. Он страстно любил свое ремесло и в течение долгих лет старательно исполнял свои обязанности. Он страдал, видя, как угля в копях становится все меньше и меньше, и с ужасом ожидал наступления того грозного часа, когда уголь из Аберфойла совсем исчезнет.

Он ревностно стал искать новые залежи угля во всех копях Аберфойла, которые под землей соединялись друг с другом. Несколько таких слоев ему удалось открыть в последние годы эксплуатации. Им руководил удивительный инстинкт углекопа, и инженер Джемс Старр высоко ценил Форда. Можно сказать, что старый рабочий с такой же точностью определял, где находятся залежи угля в копях, с какой гидроскоп указывает источники воды, скрытые в земле.

Но наступил наконец момент, когда драгоценного ископаемого совсем не стало в копях. Новые изыскания не привели ни к каким результатам. Было очевидно, что залежи истощились, эксплуатация кончилась. Углекопы удалились.

И поверили они? Большинство из них ушло в отчаянии. Всякий, кто знает, что человек, в сущности, любит свой труд, не удивится этому. Симон Форд, бесспорно, пострадал больше всех. Он являлся типичным углекопом, существование которого было неразрывно связано с существованием копи. Со дня рождения он жил в ней и не захотел из нее удалиться по прекращении работ. Итак, он остался. Гарри, его сын, заботился о снабжении провиантом подземного жилища; что же касается его самого, то в течение 10 лет он едва ли больше 10 раз был на поверхности земли.

– Идти туда наверх! К чему? – говорил он обычно и не выходил из своего черного жилища.

Здесь не случалось резких перемен температуры, и старый углекоп не знал ни летнего зноя, ни зимних холодов. Его семья имела отличное здоровье. Чего ж ему надо было больше?

Но, в сущности, он глубоко страдал. Ему было жаль оживления, движения, царившего в копи во время работ; ему было жаль всей прежней жизни. В голове его крепко засела одна неотвязная мысль.

– Нет, нет! Копь не может быть истощена! – все повторял он.

И плохо пришлось бы тому, кто в присутствии Симона Форда усомнился бы в том, что копи старого Аберфойла снова заживут былой жизнью! Старого углекопа не покидала надежда на то, что он откроет когда-нибудь новые залежи угля, которые возвратят копям их блестящее прошлое. Да! Если бы понадобилось, он с величайшим удовольствием снова взял бы кирку углекопа, и его старые, но еще крепкие руки опять стали бы рубить скалы. И вот каждый день он то один, то в сопровождении сына отправлялся на свои поиски в эти мрачные галереи и каждый день возвращался в коттедж усталым, но все еще не потерявшим надежды.

Достойной женой Симона Форда была Мэдж, высокая и сильная старуха. Мэдж, как и ее муж, не хотела оставлять копи Дошар. Она разделяла все его надежды и желания. Она постоянно поддерживала его мужество.

– Ты прав, Симон! – говорила она ему. – Аберфойл не умер, а только спит!

Мэдж точно так же не любила уходить из темного коттеджа на землю, и они все втроем вели счастливую, уединенную жизнь.

Вот к каким людям пришел Джемс Старр.

Инженера ждали. Симон Форд стоял у двери, и лишь только заметил лампу Гарри, как тотчас же поспешил навстречу бывшему директору копей.

– Добро пожаловать, мистер Джемс! – закричал он ему, и его голос громко зазвучал под сводами галерей. – Добро пожаловать в коттедж старого углекопа! Дом Фордов по-прежнему гостеприимен, хотя и находится под землей на расстоянии 1 500 футов.

– Как поживаете, мой добрый Симон? – спросил Джемс Старр, пожимая руку, протянутую ему хозяином.

– Прекрасно, мистер Старр! Да и как же может быть иначе, когда мы здесь защищены от всех резких перемен погоды? Ваши леди, которые каждое лето отправляются подышать воздухом в Нью-Хейвен или в Портобелло [5] , сделали бы гораздо лучше, если бы пожили несколько месяцев в копях Аберфойла! Здесь они, по крайней мере, не простудились бы, от чего не убережешься на сырых улицах вашей старой столицы.

5

Морские купания в окрестностях Эдинбурга.