Черная Книга Арды

— Эле!

То было первое Слово в новом мире — мире Детей. Потом разные народы и племена будут по-своему перепевать его — эл, элен, гэлэ, гилъа, гимил, ниллэ, тинве, тигилиндэ… И звездочеты будут вычерчивать небесные карты, населят небо диковинными зверями, поместят среди звезд Венец, Меч и Чашу, нарекут имена созвездиям и движущимся звездам; мореходы будут находить по звездам путь, астрологи будут читать в небе знаки Судьбы — а небо так и останется тайной, неведомым, недостижимым…

То был первый шаг в неведомое; и Дети стали нарекать имена сущему — всему, что видели вокруг: они полюбили сплетать звуки и образы в слова. Ведь и сам мир, ставший их Домом, сотворен был Песней и Словом…

Первым пришел в долину Озера Пробуждения тот, кто носил одежды Тьмы. Вместе с Детьми искал он слова сущему, говорил с ними, отвечал, рассказывал о мире и его творцах, о звездах, о землях ближних и дальних, о тварях земных, о стихиях и силах. Говорил о Замысле, о предначертанном и предопределенном и о свободе — о Свете и Тьме…

Те, кто пошел за ним, звались Эльфами Тьмы, Эллери Ахэ.

Вторыми пришли к Озеру Пробуждения те, в чьих глазах жил свет дня и свет ночи; и те, кому пели они, полюбили землю под звездами, в которой пробудились к жизни, и остались в ней навсегда: они звались Линди, Поющие.

Здесь, у озера Куивиэнен, встретили Айо и Золотоокий Ищущего-следы и Весенний Лист. И Золотоокий назвал Сотворенную Йаванны — Ити: он говорил, что это означает все только что проросшее, выглянувшее из семени — юный росток, едва пробудившийся к жизни; а Сотворенного Ороме он нарек — Алтарэном: Крыла дерев. Душа леса. На долгие годы они остались среди Пробудившихся, находя радость в том, чтобы вместе с ними заново открывать для себя мир и учить их красоте.

— Иногда, — говорили им Линди, — ветер приносит слова, иногда — понимание слов или сути вещей… Словно кто-то прошел мимо, остановился и подсказал. А кто — мы не знаем…

— С нами тоже так бывает. И мы не знаем, кто это, — отвечала Ити. — Мы зовем его Моро: он всегда приходит во тьме и уходит во тьму.

— Мы видели его, — говорили Линди. — Один миг всего. И истинны твои слова: он был — ночь, только лицо и руки — как белые цветы, светящиеся во тьме. И он улыбался. А больше мы не успели разглядеть: был — и не стало его… Мы не решились пойти за ним, а были те, что ушли… Они говорили, его обитель там, под венцом Семизвездья, там, где горит Звезда-Сердце.

И Четверо поняли, кто пел им словами ветра; им захотелось говорить с ним и увидеть тех, кто стал его народом, но слишком привязались они к Поющим, чтобы покинуть их сейчас. Еще немного, говорили они себе. Еще немного — и мы найдем эту землю-под-звездой. Сейчас мы не можем оставить свой народ; потом, чуть позже…

Потом…

Третьим к Озеру Пробуждения пришел Белый Всадник, облаченный в сияние; и те, кто пошел за ним, звались Эльфами Света, Калаквэнди.

РАЗГОВОР-IV

…Язычок свечи чуть колеблется, словно бы от легкого ветра или дыхания. Два приглушенных голоса в темноте:

— Тот, кто пришел к эльфам первым, — это, сколь я понял, Черный Всадник ?

— Именно.

— Но канон ничего не говорит об Эльфах Тьмы. Там сказано… постойте… да: "Но о несчастных, которых заманил в ловушку Мелькор, доподлинно не известно ничего. Ибо кто из живущих спускался в подземелья Утумно или постиг тьму замыслов Мелькора ?Однако мудрые в Эрессеа почитают истиной, что все те из Квенди, которые попали в руки Мелькора прежде, чем пала крепость Утумно, были заключены там в темницу, и медленными жестокими пытками были они извращены и порабощены; и так вывел Мелькор отвратительное племя орков — из зависти к эльфам и в насмешку над ними; и не стало позднее более жестоких врагов эльфам, чем они. Ибо орки были живыми и умножались, подобно Детям Илуватара, но ничто, живущее собственной жизнью или имеющее видимость жизни, никогда после своего мятежа в Предначальные времена Музыки Айнур не мог создать Мелькор: так говорят мудрые…"

— Да уж, — в голосе Собеседника зазвучала ирония. — Мудрые, вероятно, забыли о драконах и тварях с когтями и клыками, пятнавших землю кровью. Равно как и о троллях… простите. Нет, я вовсе не пытаюсь сказать, что орков не было. И это действительно эльфы — но не «порченные мукой и черным чародейством»: те, которые соприкоснулись с Пустотой. Они — Искаженные. Здесь есть текст — правда. Книга относит его к более поздним временам, уже после Войны Могуществ; думаю, в нем вы найдете ответ на ваш вопрос…

ВОПЛОЩЕННЫЕ: Ирхи

"…Однако рассказ о народах, населяющих Арту, был бы неполным, если не упомянуть в нем народ ирхи, который старшие именуют орками, или йирх. Смуглолицые же — харгами.

Ирхи более приземисты и широки в кости, чем эльфы, и подобны обликом скорее Подгорному народу Артаннар-иринэй, или Аулехини; и женщины их, рожающие много чаще, чем женщины эльфов, широкобедры. Живущие в пещерах и не строящие домов, они сильно сутулятся, отчего кажется, что руки их длиннее, чем у людей или эльфов. Они предпочитают сумерки и тьму, как ночные звери, потому глаза их чувствительны к свету; подобно глазам эльфов, глаза ирхи большие, удлинены и чуть приподняты к вискам, но глубже посажены под нависающими густыми бровями, что делает облик ирхи мрачным и угрожающим. Лицо эльфа к подбородку сужается и формой подобно как бы зернышку яблока; у ирха нижняя челюсть тяжелая, рот велик, зубы же, крупные, подобные клыкам хищника, приспособлены перемалывать сухожилия и кости и иную грубую пищу. Уши их посажены выше, чем у людей, лишены мочек и прилегают к черепу, раковина вытянута, как и у эльфов, и приострена. Волосы ирхи прямые и жесткие, часто черные, но без синеватого отлива, как то бывает у людей или эльфов, цветом подобны саже, лишенные блеска. Надо сказать, что при любви, которую питают ирхи к блестящим украшениям, в остальном внешности своей они не придают значения, не заботясь о чистоте тела и одежд, так что вызывают неприязнь самим видом своим и исходящим от них дурным запахом. Впрочем, иртха Севера в этом отличны от прочих племен; однако же об этом народе следует говорить отдельно, ибо это их отличие не единственное и наименьшее.

Старшие говорят, что народ ирхи суть воплощенное Искажение и что им не должно быть места в мире. Сколь известно мне из разговоров с Учителем, это воистину так: ибо в замыслах Творивших Мир не было ирхи, и были они непредсказанными, но явились, когда мира коснулась Пустота.

Нельзя сказать, что ирхи есть зло от начала; ибо жестокость их, обращенная, как кажется, против всех, есть жестокость хищного зверя, убивающего соперника там, где прокормиться может лишь один. И не было злого умысла в их появлении, ибо изменившая их сила лишена желаний и воли: так нет злого умысла у камня, который, если бросить его, неизменно падает на землю. Но о силе этой, именуемой к'айе, иначе Пустота, или Ничто, говорить здесь я не стану; многое способен понять и постичь человек, и о многом можно поведать словами, даже и об Изначальных, которые более всех живущих в Арте отличны от людей и которых потому до конца не постичь ни нам, ни Старшим; однако недостанет слов, чтобы описать Ничто, которое есть отсутствие и отрицание всего, лишенное чувств, желаний и мыслей, постижения и понимания, неспособное творить.

И все же истинно то, что для Арты и народов, живущих в ней, ирхи в большинстве своем несут зло: если бы пожелал кто создать народ завоевателей, дабы вытеснить иные народы у стереть их с лика Арты, таким народом стали бы ирхи. Вернее всего, что происходит их народ от Старших: подобно эльфам, ирхи бессмертны, выносливы и не подвержены болезням. Однако у бессмертных эльфов редко рождаются дети, ибо самое сложение тела их таково, что матери тяжело переносить роды, и долго после рождения ребенка восстанавливает она силы, и в помощь ей — лишь силы фаэ, или духа; ибо фаэ Старших сильнее, чем их эрдэ, и потому у них дух правит телом. Кроме того, дети Старших рождаются лишь в годы мира и благоденствия; ибо полагают эльфы (и в том многие, изучавшие природу существ, наделенных разумом, согласны с ними), что для воспитания ребенка, в особенности в первые годы жизни, нужны ему равно и мать, и отец: душа ребенка в это время растет и набирает силы, и в том помогают ему души родителей его. Ирхи же плодовиты скорее как звери, нежели даже как люди, и число их растет во всякое время, будь то время войны или время мира.

Женщины рождаются у ирхи много реже, чем мужчины: то же видим мы и у Аулехини, и у Старших, кроме первых поколений их. Потому в племенах ирхи женщины считаются наибольшей ценностью, так что немногие из иных народов видели их, ибо хранят их, и оберегают, и прячут от чужих глаз. Как и звери, ирхи сражаются между собой за право оставить потомство, и сильнейшие побеждают. В народе же Северных ирхи женщины правят, и во главе народа их стоит Мать родов. на их языке — хар-ману.