Черная кошка для генерала

«Кошечка, радость моя! Кошечка-а-а! Кошка! Отзови-и-ись! Я же чувствую, что ты есть, шевелишься в душе моей! Кошка! Я знаю точно — ты здесь!»

Нет ответа.

Лара звала и звала, называя свою кошечку разными ласковыми прозвищами, звала жалобно, звала настойчиво, звала грозно.

Нет ответа.

Лара устала и стала припевать песенку из русской народной сказки, переделав ее на свой лад:

Кошка, кошка, выгляни в окошко!

Дам тебе горошка!

«Ты б еще перловки предложила, — донеслось далекое глухое ворчание. — Меня от одного ее запаха уже мутить начинает!»

«Кошка!!! Ты откликнулась, ты со мной!!! Как ты себя чувствуешь?»

Кошачья сущность внутри зашебуршилась, завздыхала:

«Нелегко поначалу было, преследовало ощущение, что с ума сошла. Почему у нас тело такое странное? Никак в нем разобраться не могу!»

«Это человеческое тело», — робко пояснила Лара.

«Что?! ЧТО???!!!! Вот это подстава… Значит, верно я все запомнила… не приснилось, значит… Прям совсем-совсем человеческое?»

Голос Кошки стал очень жалобным, у Лары даже слезы на глаза навернулись.

«Совсем-совсем», — подтвердила она.

«Тоска», — вздохнула Кошка и перестала отвечать на Ларины вопросы, уйдя в свое глубокое горе.

На рассвете отряд Ардамаса двинулся в путь. Солдаты были радостно оживлены и взбудоражены скорой встречей с родственниками и знакомыми, скорым прибытием в родные места. Огаст сообщил Ларе, что от Лискора до начала земель Ардамасов всего полтора часа пути, но поместье обширное (лорд Ардамас имел титул виконта и наследных земель у него было много), до господского дома с этой границы имения еще час добираться. Лара решила, что такой путь она вполне способна проделать верхом: силы день ото дня прибывали, тело принцессы становилось выносливее и выглядело все лучше, заметно пополнев и округлившись во всех положенных местах. Прошлым вечером Лара была безумно зла на мужа за попытку присмотреть себе кандидатку на необременительные отношения и побоялась попробовать открыть дверь и навестить муженька, понимая, что в таком состоянии может как следует пройтись отросшими коготками по его упрямой мордочке… Э-э, по лицу то есть. Да-а, кошкам проще, они спокойно выражают когтями и зубами свое неодобрение, могут и хвост отгрызть особо непонятливым.

Сейчас этот непонятливый и упрямый ехал впереди, посматривая на рощи, луга и поляны, сменявшие друг друга на широкой низменности. На горизонте уже виднелись шпили храмов, а возделанных земель все не было. Леон мрачнел, пасмурными становились лица солдат. Потянулись вдоль дороги заросшие люпином, крапивой и репейником заброшенные поля. Нескошенные луга с травой по пояс. Только перед самой деревней обнаружилось несколько распаханных участков, на которых кое-где виднелись чахлые кустики картошки. Ни ржания, ни мычания, ни кудахтанья, ни гогота не доносилось из поселения.

Навстречу обозу выскочили мальчонки, засвистели и замахали руками, а потом припустили к домам — сообщить о возвращении лорда. На центральной площади села перед храмом прибывших встретили староста и монах из храма. За их спинами толпились односельчане, с надеждой во взорах смотря на вернувшегося с войны хозяина поместья.

Лара осмотрела собравшихся людей: изможденные, слабые, двигающиеся с заметным трудом. Кровоточащие десны в улыбающихся ртах дополняли картину, вызывая в памяти Лары мемуары политических заключенных времен сталинских репрессий и рассказы Джека Лондона.

«Цинга?» — предположила про себя Лара и посмотрела на Нараса: он лекарь, ему видней.

— Добро пожаловать домой, ваше высокородие, — проскрипел староста села. — Не задерживайтесь тут у нас, мор у нас, как видите, в изоляции мы таперича, — сложное слово «изоляция» староста произнес по слогам, явно гордясь, что такое мудреное слово знает. — Езжайте далее, пока не заразились, а нам хоть еду какую пришлите, если есть, а то пятый месяц на сухих бобах и солонине сидим. По зиме еще в лесу охотились, а теперь уже сил нет за дичью бегать.

— Болезнь только у вас или все села под поветрие моровое попали? — сосредоточенно обдумывая что-то, спросил Леон.

— Только у нас, спасибо Господу, только у нас. Своевременно нас изолировали. Далее люди тоже голодно живут, но не болеют особо.

Лара снова посмотрела в сторону Нараса: тот осматривал покрытые темно-красными пятнами руки мальчика лет восьми, его опухшие и затвердевшие щеки, покрытые неприятным желто-серым налетом кровоточащие десны.

— Какие симптомы? — спросил лекарь.

— Вялость, усталость быстро накатывает, все тело ломит невыносимо, кровь течет часто, зубы шататься начинают. Простуды у детишек постоянные, — перечислил основные проявления болезни монах, пока селяне чесали в головах и пытались понять вопрос и сформулировать на него ответ.

Нарас кивнул и повернулся к Леону:

— Эта болезнь малоизученна, часто возникает в крепостях при длительной осаде. При возобновлении полноценного питания проходит почти всегда. Соблюдать карантин нужно, так как неизвестно, насколько эта болезнь заразна. Надо помочь им засадить все поля, как поспеет новый урожай — так и наладится все.

Лара чуть из седла не выпала:

— Новый урожай?! Это еще сколько месяцев его ждать, этого нового урожая?! Тут половина села вымрет!

— Не вымрет, — строго возразил Леон. — Мы муки пришлем, мяса вяленного из господских запасов…

Продолжить Леон не успел — его перебил звонкий голосок жены (генерал со вздохом осознал необходимость привыкнуть к такому злостному нарушению субординации):

— Насколько я помню, в муке нет витами… э-э-э… необходимых веществ, которые помогут этим больным. А болезнь не заразна, это я точно знаю.

Леон посмотрел, как жена соскользнула с коня и требовательно спросила старосту:

— Женщины где? Что они готовят?

— Так это… Если мор не заразен, то в дом пройдите, леди, там женка моя вам все как на духу расскажет. — Строста повел гостей к своей избе.

Леон переглянулся с Нарасом и после кивка последнего последовал за старостой. Лекарь догнал леди Ардамас и стал тихонько расспрашивать ее, что она читала об этом заболевании или слышала от кого. Жена отвечала туманно, но заверила, что в выводах своих не сомневается. Поразило Леона полное доверие к его супруге со стороны солдат: те без капли сомнений последовали за своей госпожой в дом, полный больных людей, и никто из них не попытался остановить свою хозяйку.

Жена старосты ждала их во дворе, нервно комкая фартук. Лицо ее было также бледно и одутловато, как у всех в селе. Солара не стала проходить в дом, а устроила допрос прямо во дворе:

— Какие свежие овощи в доме есть? Заготовки какие? Капуста квашенная, варенья, морсы?

— Никак нет, леди, все что не съели сами — солликийцы забрали еще по осени. И скотины никакой не осталось, — закачала головой старостиха.

— Ягоды в лесу не собираете?

— Откуда ж им взяться-то там так рано? Недели через две пойдут только, — удивленно ответила старостиха, а Леон с некоторым облегчением отметил, что не все его жене известно. Вот про лес она маловато знает.