Черная кровь

Да, он не был рядовым человеком. И это завораживало. Откуда о взялся в этом провинциальном городке? Не понятно.

Лариса, наконец, позвонила.

Открыла ей бледная Оксана. Она ничуть не удивилась появлению Ларисы:

– Привет, проходи. Будешь кофе?

«Быстро она тут освоилась. А может, они тут давно, просто нам ничего не говорили. Да бог с ним, он ее, вроде, ничем не обижает», – размышляла Лариса, проходя за Оксаной на кухню.

– Здорово здесь, – сказала Лора, оглядываясь.

– Да, неплохо. – согласилась Оксана, включая кофеварку.

– Я слышала, с тобой несчастье.

Оксана опустила голову. Забытые было слезы снова готовы были пролиться.

– Ну ты чего? Не надо… – Лариса взяла подругу за руку и усадила ее напротив, – Все образуется, ты же знаешь. Слушай, можно я сегодня у тебя побуду, а то мои напрягаются – ты же в курсе…

Оксана в последний раз всхлипнула и торопливо закивала головой:

– Да, можно. Я сама хотела кого-нибудь позвать – одной здесь не очень уютно. А я слышала, у тебя тоже не все в порядке, – сказала Оксана, показывая на Ларисины синяки.

– Да, пустяки! Есть что-нибудь выпить? А то что-то с приближением ночи кошки на душе скребутся.

Оксана пошла к бару.

– И покурить! – крикнула ей вслед Лариса.

Оксана вернулась с бутылкой «мартини»:

– Извини, курить нечего, я бросила, а Никита – тот вообще не курит.

– Плохо, – загрустила Лора.

– Хочешь, я до ларька дойду? – с готовностью спросила Оксана.

– Дойди, если не лень. Купи что-нибудь крепкое и вкусное. И еще – бомж-пакетов пару.

– Чего-чего?

– Ну, вермишели этой противной, быстрого приготовления. «Анаком» там или «Ролтон» …

– Зачем? Тут полный холодильник еды!

– Тогда не надо. Иди, – махнула рукой Лариса.

– Ты тут не скучай. Телевизор себе включи или музыку какую-нибудь, – засуетилась Оксана, напяливая кофту.

– Ладно, разберемся.

Когда за Оксаной закрылась дверь, Лариса отхлебнула «мартини» из бутылки, пробормотала: «Нет, это пойло не для расшалившихся нервишек», и пошла искать в баре что-нибудь более приличное.

Войдя в первую комнату, Лариса щелкнула языком от восхищения: хранившиеся в ней вещи говорили ей гораздо больше, чем Оксане. Лариса обошла всех идолов, рассмотрела рисунки на всех вазах и нашла, что собранная коллекция содержит весьма и весьма недурственные экземпляры.

Порывшись в баре, Лариса извлекла бутыль «текилы» и пошла за лимоном на кухню. Проглотив порцию кактусового самогона по всем правилам «лизни-опрокинь-кусни», Лора решила продолжить осмотр местных достопримечательностей, пока ответственная квартиросъемщица где-то задерживалась.

Зарядив в проигрыватель первый попавшийся диск, Лора пошла к шкафу с книгами, сняла с полки самый замшелый на вид том и погрузилась в изумленное пролистывание его страниц.

В особняке было темно, на территории – тихо. Саша спрыгнула с ограды в сад и ободрала лицо о колючую ветку. Она шепотом выругалась и почувствовала какое-то шумное движение справа от себя. Она присела и затаилась. Тут на нее налетело длинное и теплое тело, которое повизгивало и пыталось облизать ее мокрым языком.

– Тьфу, Поль, перестань, – ругалась на пса Саша, силясь не свалиться от напора собачьей нежности.

– Мы с тобой потом поиграем – обещаю. А сейчас у меня дела, – и извиваясь, как ящерица, поползла по газону по направлению к дому.

Ей удалось пробраться незамеченной – она знала, что в этот час охрана как раз прекращает обход, а видеокамеры этот участок не охватывают.

Ее целью было окошко подвального помещения, которое она выдавила локтем и проскользнула внутрь. В подвале было темно и жутко. Александре невольно вспомнилось, что именно в подобных местах разворачивались самые жуткие сцены в фильмах ужасов, на которые они с содроганием сердца ходили в юности. Помнится, Саша никак не могла взять в толк, зачем все эти придурки не сидят спокойно по свои комнатам, а обязательно лезут в самые подозрительные катакомбы, да еще и под такую душераздирающую музыку.

Теперь было понятно – зачем. «Приключений на свою попу искать», – поняла Сашка нетерпеливо дожидаясь, когда ее глаза привыкнут к темноте.

После этого она на ощупь стала пробираться к выходу. Нащупав дверь, Саша попыталась открыть ее и поняла, что ее заперли на ключ.

«Кража со взломом», – констатировала она, соображая, чем бы открыть замок. В кармане джинсов нашлась скрепка. Откуда она взялась, Саша не помнила, главное, что она там была как нельзя кстати. Поковырявшись минут пять в замке и уж было совсем потеряв надежду на собственное освобождение (полезет кто-то в подвал – а там труп!), Саша почувствовала, что замок повернулся и дверь приоткрылась.

Сняв ботинки, Алекс стала аккуратно подниматься по лестнице в служебные помещения, которые в это время суток обычно не охранялись. Найдя комнату горничной, Саша осторожно постучала. За дверью послышалась осторожная возня, после чего знакомый сонный голос хрипловато спросил:

– Кто там?

– Это я, Саша, – прошептала девушка, холодея от мысли, что у горничной сдадут нервы и она разорется.

Та молча открыла дверь и впустила гостью внутрь.

– Ты тут откуда, ты же уволилась? – спросила горничная, предлагая Саше табурет, – кофе будешь?

– Не до кофе мне сейчас! Милка, выручай, – затараторила Саша, – Ты убиралась после гулянки в комнатах?

– Ну, а кому же еще?

– Ты там никаких вещей не заметила? У меня было впечатление, что там лежало что-то из одежды.

– Да, – закивала головой Мила, – был шарфик красный шелковый, видимо, недешевый. Я его Яну показала и спросила, чей он. Ян сказал, что не помнит, но пусть пока полежит у него – вдруг кто хватится…

– Мил, а ты можешь его достать – это важно!

– Что, прямо сейчас?

– Немедленно!

– Слушай, ну как я к хозяину в гардероб сейчас полезу – а вдруг застанет кто? К тому же, эту комнату на ночь закрывают.

– А когда открывают?

– В семь. Я обычно перебираю вещи, проветриваю, что надо – в стирку отдаю, что надо – в починку. Хозяин у нас – франт, ты же знаешь.

Саша покосилась на часы. Было только половина первого.

– А у тебя до утра подождать можно?

– Можно. Сюда никто не приходит – кому я нужна?

Горничная уложила Сашу на свою постель и, пожелав спокойной ночи, моментально уснула. Саша еще долго лежала в темноте, прислушиваясь к стуку собственного сердца.