Чёрная лиса

— Именно поэтому он так и не может сделать. Таковы правила его силы и власти в нашем мире. Он оберегает лисий мир от внешней угрозы, а Дэйра и ей подобные хоть и демоны, но лисы.

— То есть угроза внутренняя... — поняла я из его слов.

— Если бы на месте Йенри был веронский король, он бы просто пальчиком указал на Дэйру и вероны сами Дэйру порвали бы на части.

— А лисы так не сделают, — кивнула я. — Они Йенри бояться и считают едва ли не проклятием их мира. Дэйра всё так вывернула, что многие свято уверены, что Йенри и есть причина вторжений в лисий мир.

— Его заслуги видит лишь ближайшие к нам кланы: клан жизни и клан природы. Наш клан готов стоять за него на смерть, несмотря на общую погоду разобщенности черных и бурых лисов. Но наше количество ничтожно по сравнению с той лавиной недоверия, что нас окружает.

— То есть, это вопрос времени, когда нас задавят числом? — пригорюнилась я.

— Да.

— И никак этому помешать нельзя?

— Мы с тобой пока диванные аналитики, — флегматично отозвался батя. — Ты еще не стала кахэрой, а я двадцать первым главой клана смерти.

— И этого еще может и не произойти...

— Настраивайся на хорошее, я пережил два вторжения в наш мир, поэтому в брате уверен.

Вслух я ничего не сказала. Йенри будет держаться, пока ему не ударят в спину, а слишком многие тупые лисы точат на него ножи.

***

Всё-таки страшные у дололов подростки. Не будь у меня повыше статус, чем у них, и неприкосновенность от Кола прямо в лавке загрызли бы. От них и так воняло кровью. Для них убийства и насилие в порядке вещей.

Но больше удивления вызвало, что среди них крутились и девчонки, тощие, злые, да пузатые. Младшей лет десять. Старшей хорошо если двадцать стукнуло.

Вожак у них еще спокойный по сравнению с его мелкой шпаной. У Даши точно мозги отключились, раз она их всех у себя принимала. Среди них самый взрослый только Кол, хотя он вряд ли был старше меня.

Я осторожно просмотрела их, как меня учил Ири. Дело в том, что от того светлый или тёмный клиент, зависело какое зелье ему можно предложить. И не всегда можно положиться на знания Ляли, так как она виденьем не обладала. Дололов, конечно, можно не просматривать, так как они все всегда тёмные, однако Ири настаивал: всегда смотри. С дололами ошибки недопустимы.

У одной девчонки с короткими хвостиками на макушке я заметила яркий свет, но не в ней самой...

— Стая пускай на улице подождет, — сказала я.

— У меня нет от них секретов, — самоуверенно ухмыльнулся Кол.

— То есть я могу развеять миф, что дололы не болеют венерическими? Вы же ко мне в лавку пришли за лекарствами, а не просто покрасоваться сыпью.

Вот сейчас его стая напомнила обычных подростков, которые боялись прививок. Учитывая, какой образ жизни они вели, каждый из них подумал на себя, а позориться никому не хотелось.

Самоуверенная улыбка с лица вожака сползла, и он жестом приказал всем выйти.

— Не нарывайся на грубость, Борзая, — недовольно проворчал он. — Не подрывай мой авторитет в стае.

Я погладила под прилавком оторванные доклы, которые очистила и сохранила. Они служили мне напоминанием, что дололы только на вид милые.

— Девчонка с хвостиками беременна от тебя, — сказал я.

— И что с того? — самодовольно ухмыльнулся Кол. — От меня еще три брюхатые. Семья одобряет чистокровных.

— Её ребёнок светлый.

Такого сильного испуга я еще никогда не видела на его лице. На досуге я немного изучила особенности их расы. Светлых дололов у них называли лунным светом. Они являлись результатом духовной связи, которая у дололов под запретом. И самая большая дичь, что за рождение даже одного светлого могли истребить все семейство, не то, что уличную стаю попрошаек.

— Борзая, это не смешная шутка, — наконец, вернулся голос к Колу.

— Не веришь мне, спроси у Лапули. Думаю, он тоже увидит, что и я. Жен-то может у тебя и много, но душу греет одна.

И поставила перед ним баночку. В ней находилось такое сильное зелье, что даже плод долола вытравит. В принципе, именно за этим ко мне и приходили жертвы дололов. Меня настигла своеобразная месть Виены. Со всех миров ко мне стекались рыдающие женщины за лекарством, которое могло предотвратить их превращение в каралью, а заодно вытравить не рожденного долола, который и являлся причиной превращения женщины в каралью. Я бы хотела, чтобы этой штуки у меня в лавке не было, но клан смерти думал иначе. Виена мне наглядно продемонстрировала, почему дололов даже проститутки не обслуживали.

Надо ли говорить, что Даша этим зельем себе всю репродуктивную систему сожгла? Она же не предохранялась с дололами, думая, что лисы не беременеют от них. Еще как беременеют. Не знаю, как это работало, но у дололов рождались только дололы.

Кол уставился на бутылочку с таким гневом, словно зелье являлось его личным врагом. Никто из уличных не являлась желанным ребенком. Большинство из них — дети каралий, выброшенные на улицу за ненадобностью их отцами.

— И ты это здесь продаешь? — спросил долол зло.

— Клан настоял после одного неприятного инцидента.

Я достала оторванные доклы и положила перед ним.

— Выкинуть рука не поднялась. Не знаю, как у вас хоронят мертвых, но посчитала, что лучше отдать.

— Хорошо если закапывают, а не оставляют гнить, — даже не притронулся к доклам Кол, но бутылочку взял. — Когда-то и моя мать пила это, да только я все равно родился. Поздно спохватилась. Ей потом ваши «добренькие» вероны башку свернули, когда папаша с заказом промахнулся.

— Выбор за тобой, — пожала плечами я. — Хочешь? Падай дальше, я тебе еще смачного пинка дам для ускорения. На этом у меня всё, говори, какие нужны еще лекарства и можешь уходить.

— Я не могу его купить и оставить стаю без лекарств. Что за услугу ты хочешь за него?

— Отдам бесплатно.

— С чего такая доброта?

— Расплачиваюсь за грехи, — я ткнула пальцем в докл. — И если говорить честно, Кол, я бы предпочла, чтобы вы все свалили из паучьего города под крыло к добреньким веронам. Мне надоело смотреть, как у меня тут рыдают изнасилованные женщины.

— Ты считаешь, что мы просто можем взять и свалить? — насмешливо уточнил он. — Семья прислала и только семья может отозвать. Кто-кто, а ты должна нас понимать, ты в рабстве клана, как и мы у семьи.