Черная невеста

– Итак, вы избавили общество от Смитов и стали готовиться к убийству Бойла?

– Я уже давно собрал о нем все нужные мне сведения. Там и готовить было особенно нечего. Достаточно было подкараулить его на улице, и все.

– Опять грим старика, черный плащ, да? И вам не было его жаль? Ведь у него осталось двое детей.

– Роберт Бойл задушил младенца, который лежал в колыбели, – холодно ответил Ричард. – И убил еще несколько человек из семьи Пеллетье. Я, наверное, скверно устроен, но как-то я не сочувствую тем, кто убивает детей.

– Вы видели, как Бойлу пыталась помочь моя дочь, как она просила вызвать врача?

– Я не стал задерживаться. Издали – да, я заметил, что к нему подбежала какая-то девушка. Но у меня и в мыслях не было, что…

Он замолчал, и его лицо, только что – когда он говорил о преступлениях Бойла – ставшее жестким, смягчилось.

– Бойл не придал некрологу значения, – негромко напомнила Амалия. – Но Хэйли…

– Да, Хэйли что-то почувствовал. Не знаю что, но он решил не выходить в тот день из дома.

– И вы застрелили его из снайперской винтовки, которая осталась у вас с войны?

– Не говорите глупостей, – проворчал Ричард. – Откуда у летчика снайперская винтовка? Это было оружие моего брата, который погиб на войне.

– Ах вот оно что… Спасибо за разъяснение. Как я понимаю, последним из этой троицы должен был стать Гарретт, но внезапно вы столкнулись с моей дочерью.

– Ну да, и можете представить, что я чувствовал, когда она расспрашивала меня о Тимоти Гарретте, которого она безошибочно связала с Бойлом и Хэйли. А уж когда я понял, что это она позвала на помощь, когда Бойлу стало плохо… Короче, я оказался болваном. Человек, который так близко к сердцу принимает чужие дела, не может быть хладнокровным убийцей… Я должен был уже тогда это понять. А я смотрел на нее и думал: надо же, как ловко она притворяется. Это было ужасное ощущение, потому что она мне очень понравилась… И оттого я совершенно не обратил внимания на Грету Крюгер, которую привел Роджер, а ведь ее нервозность с самого начала должна была меня насторожить. Отчасти из-за Ксении я отвлекся и упустил Гарретта, хотя в конечном итоге это ничего не изменило. Он единственный из всех нашел в себе силы признать свою вину и сам поставил точку.

– Про доктора Дэйви и потайной ход мне уже все понятно. Что касается взрыва в Ливерпуле, я правильно поняла, что некролог фактически привел вас к логову террористов?

– Да, я следил за журналистом, который его получил. В газетах уже тогда вовсю трубили, что подобное послание означает смертный приговор, и он сразу же побежал предупредить своих товарищей. Я хотел просто перестрелять их, но тут увидел в прицел емкость со взрывчаткой и понял, что можно все упростить.

– Потом вы убедились, что те, кого вы приговорили, погибли, прилетели в Лондон, появились в ресторане с охапкой цветов и произвели на всех незабываемое впечатление, – сказала Амалия.

– Да. Но ночью у меня хлынула из носа кровь, и я почувствовал себя совсем скверно. Это вовсе не из-за перелета, а потому, что мой список все сокращался и сокращался… И дальше там стоял Хью Гилмор, а следующей значилась «мисс Икс».

– Икс?

– Ксения. До сих пор не понимаю, как меня не схватили возле оранжереи, когда я разделался с Гилмором. Повезло, что гость, который меня видел, был пьян. – Ричард дернул щекой. – Но дальше было еще хуже, потому что за убийства арестовали старого обвинителя в отставке. Я уже сказал вам, почему я писал письма – чтобы полиция не ополчилась на невиновных, на тех, кто по чистой случайности окажется рядом и кого будет удобно обвинить. И когда Найта арестовали, я понял, что мне придется остановиться. Но самое скверное заключалось в том, что если бы я остановился именно сейчас, это послужило бы лишним доказательством его вины. В общем, я оказался в ужасном положении… и тут еще Роджер примчался ко мне, горя желанием рассказать о Ксении то, что я и так знал. Я взбесился и все-таки написал ей обвинительное письмо. Я был уверен, что она придет ко мне за помощью. Но пришла Грета в траурном наряде и стала напоминать мне о том, о чем я больше всего хотел забыть. Десять лет назад я сбил Манфреда фон Рейнхарда в воздушном бою! Я должен заплатить за это! Оказывается, то, что у меня полтела в ожогах, переломаны все кости и пуля возле сердца, все еще недостаточно… недостаточно, понимаете? Я стоял против нее и думал: ну и черт с тобой, убивай, все равно такая жизнь, как у меня, не имеет никакого смысла! И в то же время мне ужасно хотелось жить – еще больше, чем тогда, когда я боролся с Черным Бароном и понимал, что ничего у меня не выйдет… И не то чтобы я цеплялся за жизнь ради себя, нет, мне хотелось снова увидеть ее… ее лицо, ее улыбку…

Ричард замолчал.

– Надо будет убрать отсюда машину, – уронила Амалия, пряча револьвер. – В конце концов, если ничто больше не указывает, что она причастна к убийству Смитов… Я довольно быстро отыскала ангар, в котором вы держите свой самолет, а если полицию вдруг постигнет озарение, то она ведь сделает это еще быстрее. От винтовки и остатков ядов, я надеюсь, вы уже избавились?

Недоверчиво глядя на нее, Сеймур кивнул.

– Значит, остается только пишущая машинка. Пожалуй, я сумею найти для нее подходящее место. В моей квартире есть несколько прекрасных чуланов, куда никто не заглядывает десятилетиями…

– Вы ничего не скажете Ксении? – умоляюще попросил Ричард. – Понимаете, она… Я бы ни за что на свете не хотел ее огорчать, – добавил он.

– Даже если бы вы и хотели это сделать, у вас ничего не получится, – без всякой улыбки ответила Амалия. – Потому что я вас просто убью. У меня была моя страна, были люди, которые меня любили, и дети. Теперь остались только дети, и за них – да, за них я пойду на все что угодно.

Она поднялась и стала искать взглядом чемоданчик для «ремингтона».

– Вы замечательная женщина, – искренне сказал Ричард. – Только вот с вашей стороны было… э… опрометчиво класть револьвер на стол. Если бы я был настоящим преступником, я бы очень легко мог до него дотянуться.

– Не сомневаюсь, – любезно ответила Амалия. – Потому, собственно, я туда его и положила. Мне было интересно, как вы себя поведете.

И тут Ричард не выдержал и впервые с начала беседы рассмеялся.

– Револьвер не заряжен?

– Разумеется. Другой, заряженный, я держала поблизости, но пустила бы его в ход, только если бы вы попытались меня убить.

– Знаете, – не удержался Ричард, – вы были бы восхитительным персонажем Дюма.

– В мои-то годы? Боюсь, Дюма ограничился бы одной фразой, говоря обо мне. Что-нибудь вроде «Мимо прошла баронесса, некогда знаменитая своей красотой, а теперь – только скверным характером».

– О нет, Дюма бы никогда так не написал!

– Перестаньте болтать глупости, лучше скажите мне, где чемоданчик от «ремингтона».

– А чемоданчика нет, – ответил Ричард. – Его и не было, когда я покупал машинку.

– В таком случае нужна какая-нибудь большая коробка, или оберточная бумага, или что-нибудь вроде этого.

– Зачем? Мы можем просто закинуть машинку в мой автомобиль и отвезти ее к вам, если вы так настаиваете.

– Ну да, а потом кто-нибудь совершенно некстати вспомнит, как какой-то джентльмен с длинными волосами и сопровождающая его дама в возрасте зачем-то таскали туда-сюда пишущую машинку. Так что ищите оберточную бумагу и бечевку, потому что в открытом виде я ни за что ее не повезу.

Следует сказать, что предчувствие не обмануло Амалию, потому что, когда она вместе с Ричардом возвращалась в его машине в Лондон, на одном из перекрестков рядом с ними остановился полицейский автомобиль. Джонни Сайкс сидел за рулем, а инспектор Хантер и сержант Бренард расположились на заднем сиденье.

– Добрый день, инспектор! – сердечно сказала Амалия, опуская стекло. – Я вижу, вам выделили транспорт?

– Ну, нашему транспорту далеко до вашего, – вздохнул Стивен. – Кстати, если вам интересно знать, вы оказались совершенно правы насчет Бедфорда. Он окончательно сознался в том, что мистер Возмездие – не он. Он уверяет, что только хотел подшутить над женой, которая нелестно отозвалась о его книгах, но она испугалась настолько, что умерла. Боюсь, нам придется его отпустить, и не исключено, что смерть миссис Бедфорд в конце концов признают обычным несчастным случаем.