Черная Пасть

– Зачем сердиться!
– заметил Ковус-ага.
– Молодому джигиту приветливость к лицу. Подходите к огню. Угощайтесь! ..

– Нину Алексеевну не видели?
– спросил Завидный, втягивая носом пряный дымок от жаркого.

– Полагается сперва закусить, а потом дела решать, - Ковус-ага покосился на жену, вздохнув, перевел глаза на Виктора Степановича. Но и на нем не остановил взгляда, а зыркнул под столик, где стояло ведерко с водой и плавающими ледяшками из холодильника. Укоризненно и издевательски покачивая белой головкой и высовывая из сту-денной воды гладкие плечики, плавала бутылка с водкой, слегка начатая.
– Хотя сегодня и не выходной, но паек... есть паек!

– Старик притворно ссутулился и зашелся кашлем.

– Что за паек?
– заглушая не очень-то убедительное покашливание, спросила Анна Петровна.

Отказавшись от намерения тронуть сердце жены страдальческим видом и болестями, старик решил брать рассудительностью.

– Пайки разные бывают: фронтовой, арктический, высокогорный... Даже змееловам от укуса кобры или гюрзы нормочка спирта полагается. Опять же за отдаленность спецпаек существует!..

– А за такие штучки по рукам бьют!
– Анна Петровна теперь ворчала от обиды, нанесенной ей как хозяйке. Старик самовольно извлек посудину из ведра и мокрую поставил на скатерку, посматривая, во что бы побыстрее разлить постылую.

– Неприлично, когда маячит посуда, - решил побыстрей покончить с зельем Ковус-ага.

– Лишнее стекло - с глаз долой!
– с суетливым участием и живым интересом отнесся к этой веселой находке Виктор Степанович.
– А шашлычок великолепен! Интересно, что больше ловится в этом году: осетр или севрюга?..- начинался тот условноактуальный и в то же время совсем не обязательный разговор, в котором обычно участвуют и знают скрытый смысл только собутыльники.
– И то сказать, осетр нынче хорош!..

– Белуга - та похитрее, у нее ятови посложнее осетровых, - срыву подхватил разговор старик, наклоняя бутылку.
– Осетровое ятовье - ямы для схорону, ближе к берегу бывают, особенно зимой. Белуга просто не попадается!.. Если что после шального шторма, когда надоест ей на дне отлеживаться.

– Не греши, старый, такая вот белорыбица в любую погоду у тебя ловится!
– уже никого не стесняясь, выговаривала хозяйка.

– Айна, ты же у меня настоящая капитанова подруга! Для нас с тобой в жизни одна байдарка, - растрогался вконец старик.
– Кроме байдарки нам ничего и не надо. Поплывем далеко-далеко, Айна, паруса у нас крепкие! Ты только, Айна, правь семейным кулусом, а на веслах и у паруса я не подкачаю. Про это скажет сам Алдан!

– Библейский человек ваш Алдан, - подтвердил Виктор Степанович, желая поддержать старика.
– Крупная и романтическая личность.

Хозяйке слова Виктора Степановича показались такими серьезными, что своей ворчливости она устыдилась.

– Неси, Айна, икру!
– распорядился Ковус-ага, начиная тот широкий разворот, какие иногда у него случались, особенно после долгих отлучек из дома.
– Пусть гости знают рыбацкий стол! Да, икру я сам принесу, а тебе, Айна, еще надо отлучиться...

– Нечего выдумывать!
– Анна Петровна знала, что если ее стали называть ласкательно Айной, то просьбам не будет конца. Чего она хотела выяснить с самого начала, так это соотношение сил: кто в компании может при случае ее поддержать, а кто безоговорочно примет сторону матерого шкипера. Неспроста она спросила всех разом: - За мной дело не станет, только не много ли будет?..

– Про осетровые ятови я тоже много слышал, но какой глубины и где больше встречаются эти рыбьи ямы, плохо знаю, Ковус-ага! Да и как умещаются в ямах морские великаны?

– Виктор Степанович продолжал разговор как ни в чем не бывало, словно вопрос хозяйки его вовсе не касался. И Ковус-ага по достоинству это оценил.

– Впадины эти бывают огромные, - принялся охотно объяснять старик.
– На песке покажу, только пусть нам не мешают глупыми вопросами!.. Вот, к примеру, этот барханчик будем считать за остров Кара-Ада. Если пойти теперь от него румбом к собачьей будке, на зюйд-вест, то осетровые ятови останутся чуть лег ее. Делаем сразу же створ для ориентира!..

– Пожалуй, двух-то будет много!
– продолжала пытать Анна Петровна.

– Ориентир даден!
– с ударением проговорил старик.
– Надо действовать. Все дадено!..

Не вступал в разговор только Игорь Маркович Завидный, задумчиво смотревший в крайнее, завешанное окно дома, где находилась комнатка Нины. Но вот и он высказался:

– Мое участие в этой прелестной трапезе, пожалуй, на этом и закончится. Бегать куда-то за шнапсом в такую жару... Лично я - против!

Наклонившись, Ковус-ага выдернул из-под себя табурет и положил его на песок боком, ножками к жаровне. А когда снова сел на опрокинутый табурет, да вдобавок еще вдавил его в песок, то оказался ниже всех. И вид у него был обиженный.

– Так вот и глушат великанов в осетровых ямах!
– сердито проговорил Ковус-ага, тряхнув головой и роняя пот с лица на песок.

Главного в споре старик так и не коснулся, а это Анне Петровне говорило о многом, и прежде всего о том, что в магазин придется идти неминуемо. Мурад, все делавший молча, не спеша поднялся на веранду и принес кастрюльку с икрой. Внимание гостей и хозяев теперь разделилось между жаровней, окутанной легким дымком, и столиком, на котором появилась лучшая в мире икра каспийского осетра. Но если Виктор Степанович с живейшим интересом отнесся к дарам Каспия, то Игорь Завидный довольно безучастно смотрел на все, что делалось в этой волшебной рыбацкой кухне, на воздухе, около моря.

Его бледное лицо с черными, почти прямыми бровями и тонкой иронической складкой губ, было лихорадочно возбуждено, а в глазах попеременно светилась ехидная усмешка и скрытое презрение. Виктор Пральников заметил это вовремя и не стал досаждать Завидному со своим разговором, надеясь, что тот сам подаст подходящий повод. Чем дальше, тем труднее Игорю Завидному было скрывать то, зачем он пришел в этот дом. Как ни было приятно общество патриарха Кара-Богаза и ашхабадского литератора, он искал другой встречи, иного разговора. Нельзя сказать, чтобы и Ковус-ага с Пральниковым не догадывались

об этом... Окно в комнате Нины Протасовой было по-дневному, наглухо занавешено, а что делалось за этой плотной занавесью из простого синего тика, про то никто не знал. Нина как пришла после работы, так и укрылась в своей келье.

Крайне озабоченный и нетерпеливый, Игорь Завидный встал с узкой скамеечки под акацией, вытер руки платком и собрался что-то спросить у Анны Петровны, направляющейся с сеткой в магазин, но не успел. На крылечке появилась Нина. В белом коротеньком ситцевом платье с плетеным голубым пояском. Нина остановилась на верхней ступеньке и словно с капитанского мостика крикнула: