Черная Принцесса: История Розы

Могла бы понравиться Никите, как и все «обучающее». Но судя по тому, как он провожает меня только до двери подъезда или квартиры. Не заходя… Ее он тоже не выносит. Или она – его… Они в этом «взаимны»!

«Хохма» про обувь дома в американских сериалах и фильмах, прямо моя тема и вся моя жизнь. Стоит ли объяснять, насколько быстро и «молниеносно» можно проткнуть шпилькой. В десять, а там и во все двенадцать сантиметров. Какое-то из сухожилий или какую-то из частей тела? Какой-нибудь из позвонков позвоночника, к примеру! Да!

А ее любовь к галстукам… Никите «пламенный» сейчас, как и Грею! Только, если с «последним», в лучшем случае, боль будет мешаться с наслаждением и удовольствием. На какой-то из секунд душения и каком-то из ударов плетью или ладонью. То здесь… «Чистая боль»! Где-то уже было про «чистую тьму»! Это – «вторая часть». И ее название: «чистая боль». «Чистая» настолько, что она не марается совершенно. А потому, что… Что?

«Грязная кровь»! Да… Да! Я! Не знаю, как было у нее с Женей. Моим «братом» и ее сыном, но… Хорошо, что он

уехал

. Уехал? Ну, да! Я его «уехала»! Но обо всем, по порядку…

«Женщина с иголочки! И со сталью вместо костей». Со сталью вместо всего! «Стержня» и не «стержня», костей… Тканей и крови, в «расплавленном» состоянии. Вместо нормальной радужки глаз! Будто, робот в коже. Еще и не стареющий совершенно! «Демонесса»!

И, наверное, после встреч с ней, я перестаю всячески «поносить» Егора, а затем «бац»! И это все как-то «уравновешивается» с появлением его же! И уже она не кажется «монстром». Но тут речь за боль и ее «синхронизацию», из моральной в физическую, и обратно. «Забиваемость» одной – другую. Не спасает, а «перебивает». Моя! А ее…

Тоже, наверное. Правда, с чем связана ее боль и в отношении меня?! «Крокодильи слезы», разве что… Но интересно, до сих пор… Не могла же она меня пожалеть! Или это – тот самый «медовый месяц» между периодами насилия? Когда «насильник» и «абьюзер», теряя ненадолго жертву из виду, тут же стремится ее вернуть? Но с ним-то, понятно. А вот, с ней… Она, в процессе «абьюза», кажется настоящим «ужасом» и не «на крыльях ночи», а наяву.

Только представь, «пересчитываю» я углы квартиры. Сначала, «аверсом» лица и тела, после и «реверсом». И вдруг… «Оп»! И боль в моих глазах находит «ответ» в «ее» глазах. На секунду, да даже долю секунды. И тут же пропадает, «выливаясь» мне в еще больший ужас и сильнейшую боль. «Двойную»: ее и мою. А там и «тройную» за то, что увидела это. В одном «флаконе» и «ударе»!

Она «узнает»… Но кого или что? Егор так не делал. Да! Не получилось! Прости… У него, и от него ко мне, все шло одним сплошным моральным «потоком». Но и все же… «Узнавания» там не «проскакивало», насколько я могла видеть. Точнее, не видеть… В глаза же не смотрю! Принципиально и в его! И кто хуже в этом, скажи мне? Я не знаю…

***

– Какого черта ты приперся?! – шикнула женщина, сильнее сдавливая горло парню. И, буквально, вбивая его, тем самым, в дверь. А его же рюкзак и в его спину. Всеми замками и ремнями «впечатываясь» в кожу спины.

– Поздороваться… – хрипнул шатен. – Приехал, думаю надо и к «маме» зайти. Перед тем, как показаться «папе»!

– Какая я тебе «мама», сволочь?! – Роза опускает правую руку и левой, с размаху, откидывает его в сторону гостиной.

Но не до конца, а оставляет в прихожей. «Заземляя» его в угол и тумбу. По которой парень скатился на пол и сплюнул кровью.

Белые небольшие рамы для фотографий и средних размеров хрустальная ваза для ключей, пошатнулись на ней, но не упали.

Светло-бежевая «молочная» прихожая. С белым потолком и бежевыми, с золотыми нитями-вставками, обоями. И светло-серым ламинатом. Приняла не «тепло», как обещала своей «легкостью» и «светом».

И даже, не за счет темной мебели. Темно-коричневой деревянной тумбы на небольших ножках и с такими же ручками. Темно-бордовой, обитой тканью изнутри, двери. И лестницы в цвет тумбы, ведущей на второй этаж. Что находилась перед глазами Влада и по правую сторону от самой Розы.

Гостеприимство дома «хромало» в принципе. Его тут не ждали, что и не собирались скрывать. Тем более, как-то по-особенному встречать «дорого гостя». Еще и из кухни «веяло» чем-то вкусным, только-только «сготовленным». А точнее, «разогретым» на «скорую руку». Что и добавляло ему «очков» к нежелательности его визита и нахождения тут. Он оторвал ее, не только от готовки и самой «трапезы» непосредственно, но и от принятия водных процедур и душа после пробежки.

Женщина, как видно, только забежала домой, не успев толком и переодеться. Она была облачена в черный спортивный костюм. Состоящей из длинной кофты на замке с капюшоном и длинных штанов. С розовыми вставками-полосами по бокам. И того же фасона кроссовки.

Волосы были затянуты на затылке в высокий хвост. И «вытянуты» настолько, что, казалось, и скулы «вытягивали». Если не к темечку, то макушке, а там и самому затылку точно. «Заостряя» их, как и серые глаза, с черной подводкой-стрелкой, сощуренные и устремленные на Влада. Губы, покрытые розовой матовой помадой, исказились в отвращении. А длинные ногти, в тон ей, готовы были «прорвать» кожу ладоней. Настолько она их сжимала. Но держалась до последнего и победного. Решив видимо, сначала «прорвать» его.

– Ну, как же… Софии! Или еще кого-то?

– Заткнись! – рыкнула Роза и подняла его вновь над полом.

Но на этот раз, стискивая его горло «невидимым потоком силы» в виде «двух рук».

– Не смей произносить ее имя!

– Чье?! – хохотнул шатен, паря уже под потолком. И стараясь, по возможности, сбить побольше побелки. Себе и ей на радость. В ее же случае, с «большими кавычками». – Той, которою ты пожалела? Или той, которую «не»? А! Стой! Нет… «Вторую» я-то как раз и назвал! Спасибо, что отнесла меня к «первой группе». Скорее, сберегла мебель, не так ли? Но я бы не отказался и от «второй». Так знаешь, проверить, какие «кровавые аттракционы» ты ей «предоставляешь» каждый «не божий» день! Точнее, вечер!

– Откуда ты…?! Встретил ее, да? «Учуял»! – «оскалилась» женщина и швырнула его в саму гостиную.

Припечатывая к картине морского пейзажа над камином. Выложенным белым кирпичом. А после и к нему самому. Почти «тыча» его головой в самые темно-коричневые бревна и черные угли. В самый центр ало-рыжего огня.

Если прихожая не «грела» своей «молочностью». Редкими темными «вкраплениями» и акцентами, только больше «холодя». То гостиная «морозила» не на шутку.

Выполненная в синих, темных и светлых тонах, она напоминала море. «Проецируя» холст без позолоченной светло-коричневой деревянной рамы, но в масштабе комнаты. Словно «волна накрыла» ее, «обдавая морской пеной» стены и потолок. Пол и деревянный небольшой стол со стульями. А самим голубым, ко дну темно-синим и черным «потоком» бездны, «оседая» на диване и двух креслах. Небольших круглых коврах под ними. И на «мелочи» над каминов. В виде тех же средних рамок и фигурок дельфинов.

Которые она-таки «сшибла», приложившись слишком сильно, но и не сильно расстроилась тому. Держа Влада правой «рукой», а левой – возвращая все на свои места.

– «Запретный плод» оказался до одури сладким, не так ли? Ксандеру стоило об этом знать, но он как обычно понадеялся на лучшее. Совершенно не готовясь к приезду худшего… тебя! Ты зачем вернулся?!

– Да, вот, думаю выступить Данко! И осветить путь «невидящим в темноте» твоей души…

– Своим сердцем?! – и Влад «скрючился», хватаясь рукой на левую часть груди, где оно и находилось. Но, как будто, мог сдержать «то», что не было видно и чувственно. И что так ощутимо сдавило орган его, какой-никакой, жизнедеятельности. Вот-вот, готовясь превратить его в сухую скукоженную «мякоть», выжав весь «сок». – Злодей становится героем? Интересное зрелище… Но глупое и неоправданное, безнадежное, Владислав! Как и ты сам, «безнадега безнадег»!