Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Михаил Васильевич ждал Милю. В сейфе была приготовлена бутылка коньяка, конфеты и закуска. По опыту он знал, что выпившая женщина легче поддается уговорам. Прождав около часа, он понял, что зря потерял время. В нем закипела злость. «Я сломаю твою гордыню, ты у меня еще попляшешь!» – решил он.

На следующий день Михаил Васильевич спросил:

– Почему вы не пришли вчера?

– Я не могу.

– Приходите сегодня. Нам надо поговорить.

– О чем?

– Придете – узнаете.

Миля не пошла на свидание. Через несколько дней к ней на квартиру пришли директор, милиционер и двое понятых с обыском. Обыск длился недолго. Милиционер

перевернул постель, порылся в столе и открыл сундук, в котором среди одежды нашел кусок сливочного масла, завернутый в пергаментную бумагу. Хозяин квартиры удивился:

– Мужики, вы что, с ума сошли? Какая баба будет хранить масло среди белья?

– Может, она и тебя снабжала маслом? – спросил директор.

– Упаси Бог, – произнес хозяин и стал креститься.

Участковый сел к столу составлять протокол, а директор, глядя на испуганную Милю, сквозь зубы процедил:

– Допрыгалась? Впредь умнее будешь.

Миля увидела в его глазах злорадство. Она не понимала, каким образом в ее сундуке оказалось масло, и не представляла, какую роль в ее судьбе сыграет этот мстительный и злопамятный человек.

К зданию суда задержанную привезли в черной крытой автомашине. Проходя по коридору здания суда в сопровождении охранников, Миля верила, что на суде выяснится недоразумение с маслом и ее отпустят, как было со шкурой. Когда судья зачитал приговор: «Семь лет тюрьмы строгого режима и десять лет поселения в месте отбывания наказания», у нее подкосились ноги, в голове зашумело, перед глазами поплыли темные и красные круги. Она ухватилась за решетку, чтобы не упасть. Придя в себя, подумала о детях: «Когда я увижу Витю и Глашу? Что будет с ними без матери?»

Ей было всего двадцать два года.

Анастасия Даниловна, узнав, что дочь осуждена, не раздумывая, с ребенком на руках отправилась в Абакан. Свидания ей не разрешили. Она стояла у ворот тюрьмы и успокаивала плачущую Глашу, у самой слезы катились из глаз. Проходящий мимо охранник спросил:

– Почему плачете, мамаша?

– Хотела повидать дочь, но не разрешили.

– Ребенок ваш?

– Что ты, милый? Внучка. Хотела, чтобы мать с ней простилась…

Солдат посмотрел по сторонам и тихо сказал:

– Через два дня заключенных повезут на вокзал для отправки на поезде. Там сможете свидеться.

– Спасибо, родной. Дай Бог тебе здоровья, – произнесла Анастасия Даниловна, глядя в спину удаляющемуся солдату.

Она двое суток встречала и провожала все поезда, проходящие через Абакан. Проходя мимо пассажирского поезда «Абакан – Красноярск», обратила внимание на товарный вагон с решетками на окнах, прицепленный первым за паровозом. Этот вагон всегда считался багажным. К нему на перрон подъехали две грузовые крытые автомашины. Из одной выскочили солдаты и встали двумя шеренгами от вагона ко второй машине, из которой стали выходить заключенные и следовать вдоль строя к вагону. Анастасия Даниловна через спины солдат не могла разглядеть дочь. Увидела ее только, когда та поднялась по ступеням вагона. Из груди матери вырвался крик:

– Миля!!!

Дочь обернулась, но ее тут же толкнули в спину, и она оказалась в вагоне. У Мили долго стоял в ушах душераздирающий крик матери. Она думала: «Доживет ли мама да моего возвращения, и когда я увижу свою дочь, сколько ей будет лет?»

«Вряд ли она смогла разглядеть меня с ребенком на руках», – думала Анастасия Даниловна, возвращаясь с вокзала подавленная горем, прижимая ребенка к груди.

9

Просидела

Глаша на печи, пока не научилась ползать и подниматься на ноги. Ей не исполнилось и года, когда были осуждены дед и мать. Бабушка оставляла внучку с соседкой, когда возила передачи мужу, а на свидания с дочерью, которые не состоялись, ездила с ребенком на руках, в надежде, что Миля подержит на руках свою дочь.

Прошло два года. Как известно, время лечит. Лишившись мужа и дочери, Анастасия Даниловна продолжала соблюдать установленные в семье традиции. По воскресным дням в саду за самоваром собирались близкие люди. Сын Виталий с женой, дочери Юнона и Маргарита, которой исполнилось семнадцать лет. Она уже окончила школу, работала учительницей в младших классах и заочно училась в педагогическом институте.

В саду стояла тишина, слышалось только жужжание пчел. Воздух, наполненный ароматами цветущих деревьев, был неподвижен и казался густым. Стол с точеными ножками, изготовленный Александром Георгиевичем, стоял в тени под высокой сосной, сохранившейся от леса, вырубленного при застройке села. Жаркие лучи летнего солнца не проникали сквозь ее густую крону. Анастасия Даниловна, разливая чай в тонкие стеклянные стаканы, стоящие в подстаканниках, думала: «Осиротела наша семья, нет той атмосферы, которая царила при Александре Георгиевиче…»

Иногда приходила соседка Шура, жившая через дорогу. Из Никольского приезжал учитель Борис Артемьевич Никоненко, который познакомился с Маргаритой в институте. Рита выделялась среди подруг высоким ростом, темными косами, спускавшимися ниже пояса. Мать чувствовала, что молодые люди симпатизируют друг другу, и старалась угодить будущему зятю. Постоянно подливала ему ароматный чай и подкладывала кусочки пирога.

Глаша пыталась залезть на колени к Маргарите. Та легонько отстранила ее от себя и сказала:

– Пойди, набери шишек для самовара.

Девочка подобрала две шишки и принесла их Маргарите. Той надоело нянчиться с племянницей, хотелось спокойно поговорить с Борисом. Взяв у племянницы шишки, предложила принести еще.

Шура, наблюдавшая за ребенком, позвала ее к себе:

– Глашенька, иди ко мне, пускай взрослые побеседуют.

– Мы будем играть? – спросила Глаша, подойдя к Шуре.

– Конечно. Называй меня мамой, а дядю Борю – папой.

Игра продолжалась в течение нескольких встреч. При очередной игре Шура заявила:

– Дядя Боря не твой папа, а мой.

Глаша захныкала, а Шура предложила:

– Купи его у меня за рубль, тогда он будет твой.

Девочка направилась к бабушке:

– Бабуся, дай рубль.

– Зачем? – удивилась бабушка.

– Куплю папу.

Получив рубль, Глаша отнесла его Шуре. Та долго крутила монету в руке, рассматривая барельеф Алексея Стаханова. Затем произнесла:

– Теперь дядя Боря окончательно твой. Как только в следующий раз приедет к вам, забирай его и делай с ним что хочешь.

При очередной встрече Глаша заявила:

– Дядя Боря мой.

– Я согласен, – сказал Борис Артемьевич, – мне нужна такая девочка.

Глаша целый день ходила за Борисом. Потеряв его, стала искать по дому. Приоткрыв дверь в одну из комнат, увидела, что Борис подарил Маргарите фетровые боты и поцеловал ее. Девочка со слезами побежала к бабушке:

– Бабуся, Боря мой, а дарит боты тете Маргарите.

– Тебе они велики, вот он и подарил их Маргарите. Попроси у них примерить боты и убедись, что они не для тебя.

Поделиться с друзьями: