Черная шаль с красными цветами

–  Есть плес… прямо к устье Чимъеля начинается, с километр длиной. Если хватит, конечно…

–  Триста метров ему хватит. Все. Готовьтесь. Ты, Иван Васильевич, распорядись, чтобы Туланова и его напарника накормили. И провизии с собой взять на двое суток. Не больше!- жестко приказал Гурий.- Если подымутся за сутки, то суточную норму отдать людям как призовой фонд. Все разошлись готовиться.

…На двух груженых лодках плыли до устья Ухты, а там уже поджидал их первый верховой. Лошадь была в хомуте, ездовой сидел в седле. Позади большой груженой лодки поставили ту, на которой Туланов приплыл из Чимъеля. К поперечине, укрепленной в середине первой лодки, привязали крепкую пеньковую веревку, а другой ее конец - к гужам хомута. Механика по насосам усадили в заднюю лодку, а Туланов с Ветошкиным, с шестами, забрались в первую, груженую. И начался «марш-бросок». Не столько, конечно, марш, сколько - бросок. Шли, не останавливаясь ни на минуту, только перепрягали лошадей. И кто поверит, что с устья Ухты до Чимъеля можно подняться за сутки! Да никто бы никогда, из самых даже опытных охотников и рыбаков местных - не поверили бы. А вот поди… Лошадино-лодочный отряд прибыл на место на второй вечер, сразу после захода солнца. Прикинули: получилось - за сутки и девять часов одолели этакую силу километров…

И вряд ли кто особо думал про «стимулы», это уж Федор позже сообразил. Не до стимулов было. Узнали: гидроплан прилетел днем и уже улетел обратно. Гурий был лично и тоже уже улетел. А Лунин и Криволапов ждали, дождались, сразу начали командовать разгрузкой насосов и отправкой всего оборудования к буровой.

И еще две недели Криволапов руководил буровиками, ликвидировал аварию. И ведь задавил фонтан! Успокоил и заковал в железо.

Металлическую заглушку Иван Васильевич затянул сам, выпрямился и вытер рукавом рубахи пот с высокого лба. Довольный, погладил пышную бороду. Затем обнял Лунина, тот стоял рядом.

–  Поздравляю, Олег Петрович! Газовое месторождение в наших руках. Показывай, где бурить новую скважину…

Через час собрались все вместе, геологи и рабочие. Сказали нужные речи. Взяли правильные обязательства. Поздравили друг друга с победой. Лунин точку забуривания показал почти рядом с первой скважиной. Но сто пятьдесят метров южнее. Там опять установили столбик. И затесочку сделали. И чернильным карандашом написали про скважину номер два… Как простенько все поначалу, почти по-детски. И как долго, серьезно надо работать, чтобы закончить надежной заглушкой…

В тот же вечер Лунин с Криволаповым уплыли. До конца августа никто бригаду не тревожил. Они готовились забуриваться на новом месте. Но однажды над Чимъелем снова прошумел гидроплан, сделал круг и сел на плес. Семиненко побежал к реке встречать начальство. Оттуда возвратились уже впятером: сам Гурий, Криволапов, летчик и какой-то незнакомый молодой парень в шинели и с портфелем. Всех созвали в жилой барак, на собрание. Выступил там Гурий.

–  Я хочу сказать всем: наша экспедиция за короткое время открыла два нефтяных месторождения. А здесь мы нащупали богатое газовое. Это ваша большая заслуга и ваша победа. Советское правительство высоко оценило вашу работу. Те, кто особо отличился в поисках и добыче подземных богатств северного края, отмечены наградами. Среди награжденных в вашей бригаде хочу назвать Туланова Федора Михайловича…

Федору стало зябко.

–  Это Туланов указал нам газовое месторождение и, значит, ускорил его открытие. Заслуга очень, очень серьезная. Да и работал он не жалея сил, ну, сами знаете, не мне вам рассказывать про вашего же товарища.

Долгонько их тут никто «товарищами» не называл… А Гурий продолжал:

–  За эти заслуги правительство пересмотрело и сократило Туланову Федору Михайловичу срок пребывания в заключении до пяти лет и четырех месяцев. И уже со второго августа этого года Туланов Федор Михайлович освобожден от дальнейшего несения наказания по статье, которая ему инкриминировалась…

У Федора помутилось сознание. Он прикрыл глаза и прислонился затылком к стене барака.

–  Одновременно Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет наградил Туланова Федора Михайловича почетным знаком «Ударник-ухтинец» и ста пятьюдесятью рублями. А экспедиция выплачивает заработную плату за август, которая ему причитается как свободному человеку: это еще пятьдесят рублей. Федор Михайлович, подойди-ка сюда,- попросил Гурий. А у Федора ноги отказали, не мог встать…

Потом подошел. Медленно, неуверенно. Гурий передал Федору расписную грамоту, маленькую коробочку со значком, книжку-удостоверение и конверт. Подчеркнул:

–  Вот здесь, Федор Михайлович, справка. По ней тебе в любой раймилиции выдадут новый паспорт. И крепко пожал руку. Такие же знаки и справки об освобождении выдали мастеру Семиненко и Кузьме. Но Туланов все это уже плохо слышал и видел. Хотелось немедленно побежать в лес… А ноги совсем отнялись. Только одна мысль стучала в голове: «Воля… Господи, свобода… Хоть сегодня можно уйти… Вот оно, и не надо больше ничего в жизни, только бы свободным стать…»

Гурий попросил Федора проводить его до речки, сразу после собрания он уезжал. Туланов подошел к нему на улице.

–  Ну, Федор Михайлович, как себя чувствуешь?- Гурий прищурился и слегка улыбнулся.

–  Да вот… не знаю пока,- признался Федор.- Боюсь, не снится ли мне…

–  Слишком хорошие сны хочешь видеть,- похлопал его по плечу Гурий.- Что думаешь дальше делать?

–  Еще не успел… Одно знаю: сразу пойду искать могилу жены. Найду, поклонюсь. Потом детей отыщу, прощения у них попрошу. Хоть и не по своей воле покинул их, а все-таки… виноват.

–  Найди, Федор Михайлович, сделай как совесть велит. А потом возвращайся обратно. Ты сейчас бурильщик квалифицированный, дальше можешь и мастером стать. Хорошие работники нам нужны. Будем здесь города строить…

–  Юрий Иванович,- повернулся Гурий к провожавшему его Семиненко.- Туланова одеть и обуть. Во все чистое. Нельзя уходить в люди в рабочей робе. Давайте высоко держать марку экспедиции…

–  Сделаем, Илья Яковлевич,- пообещал бурмастер. Его и самого покачивало от радости. Гурий попрощался с ними на крутом берегу Ижмы. Крепко пожал руки. Сказал Федору:

–  Где меня искать, знаешь. Потребуюсь - приходи. Будь здоров, Федя. Сделал для тебя все, что мог. Рад, что получилось.

И Гурий спустился к ожидавшему гидроплану. Самолет сильно завихрил гладкую поверхность воды, разогнался и плавно оторвался от реки. Исчез за кромкой леса. Яркое солнце снова поднялось в небо, согрело Федора. Назавтра он уйдет. Федор договорился с Кузьмой, чтобы тот передал матери письмо и деньги. И все другие написали письма и отдали Кузьме, чтобы он, наклеив марки, бросил их в «вольный» почтовый ящик. Мастер выдал Федору новую одежду. Дорогу Федор хорошо знал; отсюда выйти прямо на старый зимник и - пешком - на Кыръядин…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

В Усть-Куломе Туланову все дела нужно было решать сначала в милиции: выправить новый паспорт, узнать про Ульяну, расспросить про детей. Он сразу и пошел туда. За столом сидел щеголеватый молодец, перепоясанный портупеей поперек груди, наискось. Нельзя сказать, чтобы он чересчур дружелюбно встретил Туланова. Оценил взглядом, спросил:

–  Чего надо?

Туланов вынул из внутреннего кармана справку, подал бумажку нахмуренному молодцу.

–  Паспорт надо.

Федор никогда ни перед кем не заискивал, не вилял голосом. Смотрел твердо и прямо. А теперь… тем более, теперь он точно знает, чего хочет.

Молодец за столом долго читал справку, видимо, ища чего-то промеж строчек. Не нашел, глянул на Туланова.

–  Кулак, что ли?

–  Крестьянин. А больше охотник.

–  Просто крестьян теперь нету. Есть колхозник, единоличник или кулак. Так ты - кто?

–  Я нынче бурильщик с дипломом, вот я кто. Больше пяти лет не был в деревне. Нефть искал.