Чёрная Тень

— Келлен? — спросила Шелла, ее голос звучал словно издалека.

Так что мне оставалось? Немного магии дыхания, взрывающиеся порошки и ордер-заклинание, по которому любой встречный маг мог получить солидную сумму за мою голову. В металле раковины я увидел собственное отражение с черными линиями вокруг левого глаза и искаженное выражение моего лица, ставшее насмешливым. Меня уже тошнило от Черной Тени, она разрушала не только мою жизнь, но и все вокруг. Вдруг я понял, что не могу даже представить, что кто-то может заставить других людей вот так же страдать. Я подумал о голосах, про которые говорила Сенейра во время приступов, о том, как они смеялись над ней, о боли, которую они причиняли ей, Тайну и даже Ревиану.

И Шелла, и Дексан предложили мне выход, надежду на лучшую жизнь, но цена была слишком высока — оставить Сенейру, ее семью, а может быть, и Семь Песков терпеть ужасы, которые их преследовали.

— Келлен, просто возвращайся домой, — сказала Шелла, и ее слова прозвучали, как капли воды стучат по бронзовой ванной, вытекают из плохо закрытого крана.

Я взял висевшее рядом полотенце.

— Я люблю тебя, сестренка. Береги себя, — не успела она ответить, как я вытер последние капли воды в раковине и повесил полотенце обратно на крючок.

3 ПУТЬ ГРОМА

Путь аргоси — это путь Грома. Он грохочет нечасто, но без колебаний и угрызений совести. Аргоси не навязываются другим, но не позволят, чтобы причиняли зло невинным или держали их в плену. Когда равновесие воды нарушают те, кто хочет подчинить других своей воле, аргоси восстанавливают равновесие. Подобно грому, они делают это быстро и смело, иногда безжалостно.

32 ШЕПОТЫ

— Я тебе говорил, что крокодилы просто обожают такие местечки? — спросил Рейчис, сидя у меня на плече и вглядываясь в простиравшееся перед нами болото.

— И не раз, — я снова пошел вперед, стараясь ступать как можно тише, и все же от каждого моего шага листья хрустели, а насекомые жужжали с удвоенной силой.

— Келлен, вот реально дурацкая идея.

— И это ты тоже уже говорил.

Рейчис обычно только рад отправиться бродить среди ночи по мрачным местам, но в этом болотистом лесу мы оба отчего-то были напряжены. От того, что мы искали существо, умеющее призывать духов, демонов или подобную нечисть, которая может нас прикончить, или уничтожить наши души, или съесть нас живьем, легче не становилось.

— Если бы ты просто поцеловал девчонку, как я тебе сказал…

— И чем бы это помогло?

Белкокот фыркнул.

— Она бы так разозлилась, что избила бы тебя до полусмерти! Так сильно, чтобы ты и думать забыл, как рисковать нашими жизнями в поисках какой-то чокнутой ведьмы-шептуньи. Ты бы сейчас, например, искал мага, владеющего заклинанием заморозки, которое исправит твою распухшую рожу! — он разразился безудержным хихиканьем, и ему пришлось впиться когтями мне в плечо, чтобы не свалиться.

— Ах ты маленький засранец, я так и знал, что ты меня подставляешь!

Он не сразу успокоился. А потом сказал:

— Нет, я серьезно, тебе нужно было ее поцеловать.

Мне хотелось схватить поганца и закинуть на ближайшее дерево, но он бы просто спланировал обратно мне на голову. Треск у нас за спиной заставил меня резко обернуться, так что я едва не уронил Рейчиса. Но я ничего не увидел.

— Просто ветер, — заметил белкокот. — Он носит листья, а они…

— Я знаю, как это работает.

— И все равно надо было подождать Фериус.

Ага, подумал я, когда новый порыв ветра закружил листву вокруг нас. Я тоже так думал.

— Фериус не пустила бы нас, — сказал я не столько Рейчису, сколько самому себе. — Она сказала бы очередную ерунду вроде: «Никогда не обращай внимания на слухи про знахарок и ведьм-шептуний, малыш… это просто чушь».

Рейчис ухмыльнулся.

— А потом Рози сказала бы: «Моя… сестра… без нужды сочувствует… отшельникам», — собезьянничал Рейчис.

Для зверя он довольно хорош в передразнивании людей.

— А Фериус ответила бы: «Сестра, так говорят перед тем, как подрацца».

— Точно-точно, а потом Рози бы ввернула: «Ты сбилась с пути, идущая по пути Полевой Ромашки. Теперь мы должны драться насмерть… а может, просто снова играть в карты и таращиться друг на друга».

На меня напал такой хохот, что мне пришлось ухватиться за дерево, чтобы не упасть. Мы с Рейчисом продолжали этот выдуманный разговор, все глубже заходя в болото. Мы знали, что надо бы остановиться, но почему-то не могли.

В конце концов Рейчис сказал:

— Знаешь, почему это дурацкая затея?

— Ты уже сказал. Раз десять.

— Да, но ты знаешь, почему это дурацкая идея?

Я остановился.

— Почему?

Рейчиса пробрала дрожь.

— Потому что у меня от этого места мурашки по шкуре, а я белкокот, обычно это мы вызываем у других мурашки.

Мы услышали легкий смех, словно ветроловка закачалась на ветке. Он танцевал вокруг нас, будто каждая нотка крепилась к спинке летающего вокруг нас насекомого.

— Кто там? — спросил я, уже запуская руки в мешочки за поясом.

— Неужели никто не предупредил тебя, господин меткий маг? Опасно связываться с Мамой Шептуньей в ее собственном доме.

Рейчис заворчал и принюхался.

— Я ее не вижу.

— Кто ты? — спросил я и закрыл глаза, чтобы понять, откуда донесется ответ.

— Зачем спрашиваешь, джен-теп? — она протянула это слово, так что оно прозвучало как джеенн-теееееп. — Может, пытаешься обмануть Маму Шептунью? Может, пришел убить ее?

— Мы никого не собираемся убивать, — парировал я.

— Нет?! — переспросил Рейчис, и в его голосе явно прозвучало разочарование.

Мои попытки определить по звуку, местоположение ведьмы позорно провалились. Она словно бы носилась по воздуху вокруг нас. Рейчису тоже не удавалось уловить ее запах.

— Что-то здесь не так, — заключил белкокот.

— Мои духи не хотят, чтобы вы нас выследили, меткий маг. Они колеблют воздух. Духи всегда помогают Маме Шептунье.

— Тогда почему ты боишься показаться? — спросил я. — Предпочитаешь оставаться невидимкой, заражая невинных Черной Тенью?