Черная тропа

Он только что совершил предательство — и осознал это, едва слова слетели с его губ. Это все равно, что отрубить голову Эббе и подать Инне на серебряном блюде. Тот образ Эббы был его маленькой святыней. Теперь он скомкал драгоценную картину, превратил в мусор.

Но Инна мыслит совсем не так, как ему представляется. Она перестает хихикать и показывает на небе созвездия, которые знает и которые теперь проявляются на небе все отчетливее. Затем произносит:

— По-моему, это прекрасный повод, чтобы жениться на ком-то. Пожалуй, самая лучшая любовная история из всего, что мне доводилось слышать.

Инна поворачивается на бок и смотрит на него. Они никогда не занимались сексом. Каким-то образом она заставила его почувствовать, что их объединяет нечто большее. Они друзья. Ее бойфренды, или как там их называть, приходят и уходят. Маури никогда не станет «бывшим».

Они лежат лицом к лицу. Он берет ее за руку. Наверное, выкуренная трава заставила его на минуту забыть, что любовь делает человека уязвимым. Сейчас ему кажется, что за любовь не придется расплачиваться. Так легко стать Ганди, Иисусом и звездным небом…

— Послушай, — произносит он. Затем мысли кружатся в голове в поисках слов, которые он никогда никому не говорил. — Я так рад, что ты переехала сюда, — говорит он наконец.

Инна улыбается. Ему нравится, что она просто молча улыбается. И не говорит: «я тоже рада» или «ты такой милый». Маури уже заметил, что она произносит такие слова на редкость легко. Он отпускает ее руку, прежде чем Инна успевает что-либо сказать.

* * *

Анна-Мария Мелла опустилась в кресло для посетителей в кабинете Ребекки Мартинссон. Часы показывали четверть третьего.

— Как идут дела? — спросила Анна-Мария.

— Так себе, — ответила Ребекка с легкой улыбкой. — Что-то у меня сегодня все из рук валится. «И никаких новых сообщений от Монса не приходит», — подумала она и покосилась на свой компьютер.

— Да-да, бывают такие дни. Разбираешь одну кучу — и вместо нее получаются три новые. Но ведь у тебя сегодня утром был суд?

— Ну да, все прошло нормально. Осталось только вот это… — Ребекка сделала жест в сторону своего рабочего стола, заваленного папками с делами.

Анна-Мария лукаво улыбнулась и воскликнула:

— Ах ты черт! Разговор принимает совершенно нежелательное направление. А я как раз хотела попросить тебя еще помочь нам с Инной Ваттранг.

Ребекка обрадовалась.

— Отлично, — сказала она. — Попроси меня.

— Я бы хотела, чтобы ты проверила ее. Все, что можно найти в официальных реестрах. Точно не могу сказать, что именно я ищу…

— Что-нибудь необычное, — подсказала Ребекка. — Денежные потоки. К ней или от нее. Неожиданная продажа имущества. Я проверю и ее экономическое участие в «Каллис Майнинг», да? Вкладывала ли она свои личные средства в акции компании? Продавала или приобретала акции каким-то необычным образом? Зарабатывала или теряла на этом?

— Да, все это будет очень кстати, — сказала Анна-Мария и поднялась. — А сейчас мне нужно сбегать в туалет. Собиралась съездить еще раз осмотреть дом, где ее убили, так что нужно поторопиться, пока не стемнело.

— Можно мне с тобой? — спросила Ребекка. — Интересно было бы посмотреть на месте.

Анна-Мария стиснула зубы и приняла быстрое решение. Конечно, ей следовало бы сказать «нет» — зачем Ребекке посещать место преступления? Кроме того, не исключено, что там с ней случится истерика. Бог знает, какие чувства может пробудить в ней мысль об убийстве в идиллическом домике. Заранее предугадать невозможно. Анна-Мария не была психологом. С другой стороны, Ребекка вела себя по-товарищески и помогала следствию. Она обладала знаниями об экономической стороне дела, которыми никто в рабочей группе похвастаться не мог. Анна-Мария не могла даже мечтать, что ей отдадут кого-нибудь из сотрудников отдела по борьбе с экономическими преступлениями, который станет тратить время на поиски наугад неизвестно чего. Кроме того, Ребекка — взрослый человек, который в состоянии сам отвечать за себя.

— Тогда быстро собирайся, — сказала она.

Анна-Мария наслаждалась поездкой на машине в Абиску.

«Какая красотища! — думала она. — Солнце, снег и разноцветные фигуры, катающиеся по озеру на лыжах и скутерах».

Ребекка Мартинссон сидела рядом на переднем сиденье и листала папку материалов предварительного следствия, разговаривая с Анной-Марией.

— У тебя четверо детей?

— Да, — ответила Анна-Мария и начала рассказывать о своих детях. «Она ведь сама спросила, — подумала она. — Значит, я должна ответить».

Анна-Мария рассказала о Маркусе, который учится на последнем курсе гимназии. Родители нечасто видят его дома.

— Хотя иногда ему нужны деньги. Или же он приходит домой, чтобы переодеться. Мне кажется, одежда не успевает запачкаться, но они все время моются, переодеваются и пшикают на себя дезодорантами. Йенни тринадцать, и она такая же. Петтеру на следующей неделе исполнится одиннадцать, он играет в «биониклов». Настоящий мамочкин сынок. Тут все наоборот — не так, как со старшими. Он никогда не ходит к друзьям, в основном сидит один дома. Сама понимаешь — это тоже нехорошо. Начинаешь переживать из-за этого.

— И еще Густав.

— Угу, — проговорила Анна-Мария и сдержалась, хотя как раз собиралась рассказать, как Роберт накануне отводил Густава в садик. Есть свои пределы. Такое интересно только другим мамашам.

Повисла пауза. В ту ночь, когда родился Густав, Ребекка в целях самообороны убила трех мужчин в лесной сторожке в Йиека-ярви. Ее ударили ножом, и если бы коллеги Анны-Марии не подоспели вовремя, Ребекка умерла бы.

— Густав, который любит целовать свою старенькую мамочку, — напомнила Ребекка.

— Но на самом деле он фанат папы. Позавчера Роберт стоял в туалете и мочился. Надо сказать, что я замужем за человеком, который считает, что станет гомосексуалом, если сядет на унитаз, а кто потом убирается, когда парни делают то же самое, — легко догадаться… Так или иначе, он стоял и писал, а Густав стоял рядом с нескрываемым восхищением на лице. «Папа! — проговорил он с восторгом. — У тебя такой огромный петушок! Просто как у слона!» Ты бы видела после этого моего мужа. Он просто… — Она похлопала одной рукой, как крылом, и изобразила бравое кукареканье.

Ребекка рассмеялась.

— Но ты больше всех любишь Маркуса, так ведь?

— Да нет, их всех любишь одинаково, хотя каждого по-своему, — ответила Анна-Мария, не сводя глаз с дороги. Как Ребекка могла догадаться? Анна-Мария пыталась прокрутить в голове свои последние фразы. Все верно. Маркус был ей дорог совершенно по-особому. Они всегда общались не только как мать и сын, но и как хорошие друзья. Хотя этого она не желала показывать или рассказывать, едва решалась признаться в этом себе самой.