Чёрная Вдова, или Королева Смерти
Шрифт:
Эрик смотрел на окружающую его природу чистыми небесными глазами и иногда смеялся от радости, вызывая на лице матери счастливую улыбку. Мальчик тыкал пальцем во всевозможные необычные растения и радостно взвизгивал, если видел пробегающего мимо олененка или же птицу с невероятно красивым оперением.
Да, тут жили и животные.
Как когда-то Нагайна сказала Эдварду Каллену, что они все были священны.
И относились к Нагайне, как к матери, ведь создала их она.
Тут были и благородные олени, и птицы, поражающие своим щебетанием, пением, окраской и поведением, змеи, кошки, ящерицы; в озере жили
Нагайна любила это место. Оно было пропитано теплейшими воспоминаниями о детстве и помогало хоть на несколько минут забыть о других воспоминаниях, где она была счастлива не меньше, чем в три года, а, наверное, даже больше.
Италия.
Вольтерра.
Аро.
Эти три слова, готовые морально убить ее в ту же секунду, когда они были произнесены.
Нагайна не позволяла себе думать об этом…сейчас…
Ведь, когда Эрик засыпал, она опять становилась одна, и эта боль накрывала ее с головой, не оставляя возможности на вдох, выдох или же выживание.
Нагайна гладила сына по голове, и он, нежась в ее объятиях, аккуратно прикоснулся к ирисам, но не срывал их, ведь мама объяснила ему, что срывать цветы нельзя, и маленький Эрик это понял.
Он неуверенно встал на ноги, но тут же упал, но Нагайна подхватила его на руки.
Эрик хочет пойти?
Он делает первые шаги?
Нагайна счастливо улыбнулась и увидела, что Эрик настойчиво попытался встать еще раз.
В этот раз он крепко расставил ножки, уверенно опершись стопой о землю, и по-детски, неуверенно сделал несколько шагов вперед.
Нагайна радостно рассмеялась от увиденного, легко обогнав Эрика, присела на колени в нескольких шагах от сына и мягко сказала:
— Эрик, милый, иди ко мне, — она распахнула объятия, — Давай.
Мальчик серьезно посмотрел себе под ноги и, неожиданно улыбнувшись, маленькими шажками пошел к маме, раскинув ручки в сторону, и, пройдя отведенное ему расстояние, дошел до девушки, плюхнувшись в ее нежные объятия.
— Ма, — улыбнулся он, — Есё.
— Конечно, — мягко ответила она и, опять отошла от Эрика, радостно улыбнувшись тому, как он снова уверенно встал на ноги и потопал к ней.
Он сильный…
Сильный, да…
Сильный, как Он…
На глаза Нагайны невольно навернулись слезы, но она быстро смахнула их, вновь переведя взгляд на сына и улыбнулась сквозь пелену едкой солоноватой жидкости.
Ее единственная отрада, которой являлся Эрик, также напоминала о Нём.
Всё напоминало о Нём.
— Тише, — одними губами скомандовала Нагайна себе, — Потом…
Эрик уже увереннее подошел к Нагайне и рассмеялся заливистым детским смехом, упав в заботливые руки матери.
Нагайна улыбнулась и прижила его к себе, целуя его макушку, пахнущую пряным медом.
Эрик маленькими ручками обнимал ее, обхватывая ее шею.
Она целовала его, нежно сжимая сына в объятиях, и улыбалась.
Улыбалась.
Ветер неожиданно принес аромат шоколада и корицы на солнечную поляну.
Нагайна замерла в оцепенении, будто забыв, как дышать. Ей как будто внутривенно стали вводить осколки режущего стекла.
Боль пронзила ее, заполняя ее легкие самым родным ароматом, самым нужным и необходимым, но чувствовать его было так же больно, как и не ощущать вовсе.Нагайна всхлипнула и зажмурила глаза сильнее.
Она обнимала Эрика.
Она обнимала его и улыбалась.
Улыбалась.
Аро.
Она зажмурилась.
Его руки.
Он открыла глаза.
Его шепот.
Она снова зажмурилась и обняла сына сильнее, погладив по голове.
Она улыбалась, закусив от отчаяния губу.
Аро.
Улыбалась будто назло этой болезненной пустоте внутри нее, которая хоть и была, казалось бы, ничем, давила своим нестерпимым отчаянием.
Аро…
— Ненавижу…- еле слышно прошептала Нагайна, но она знала, что под этим «ненавижу» скрывалось болезненно-убивающее «люблю».
Она улыбалась.
Улыбалась назло самой себе.
Улыбалась.
И в ее глазах стояли слезы.
***
— И зачем ты сделал это? — спокойно, даже как-то отрешенно спросил Маркус Повелителя.
— Я никогда и ни перед кем не отчитывался в своих действиях, — сказал Аро без тени злобы в голосе, — Но сейчас я правда не могу объяснить себе своего поведения. Я потерял ее, Марк. Я потерял ее живую, — он посмотрел в глаза брата, осознавая, что он поймет его, — А это страшнее. Когда, вроде бы, она есть, дышит, живет, улыбается, но ты не можешь с ней быть по собственной глупости, не можешь ее даже найти! А она улыбается, она живет…- ручка, которую Аро вертел в своих пальцах, рассыпалась в крошку при небольшом надавливании его сильных пальцев, и он отбросил пластмассу, оставив ее на столе и, подперев рукой подбородок, посмотрел на Маркуса.
— Я сомневаюсь, что она улыбается, — констатировал мужчина, — Я думаю, она даст о себе знать, напишет тебе… Она не сможет полностью вычеркнуть тебя из своей жизни.
— Но я тогда приказал ей это сделать…- прошептал Аро, — Я приказал ей уйти из своей жизни, тем самым необдуманно уйдя из ее. Я приказал…
— Она не твоя рабыня, Аро. Она даже не поданная, — улыбнулся Маркус, — Она Королева, и она не станет выполнять твои приказы, брат. Она сделает так, как пожелает сама.
— Она не знает, что я раскаиваюсь, она не знает этого…
— Даже если не знает, она это почувствует. Она не сможет уйти от тебя. Также как и ты не сможешь уйти от нее, Аро. Я же вижу вашу с ней связь, несмотря на ее щит. Вы не просто связаны, — Маркус улыбнулся, — Вы единое целое, и если вас «разорвать», разлучить, вы погибните. Оба. И я имею в виду не физический план.
Аро понимающе кивнул, неотрывно смотря на брата.
Единое целое…
Да, он правда оторвал от себя кусок, когда изгнал ее.
Просто так больно быть не может, и Аро это понимал.
Он не просто ее любил… Он дышал ею.
И чем сильнее были его чувства, тем ужаснее он убил…нет, не их, а ту, к которой их испытывал.
Он убил то, что любит.
Зачем?
На этот вопрос Аро пытался ответить себе в течение последнего месяца, но ничего, кроме гордыни и самолюбия, на ум не приходило.
Неужели, это сильнее?
Неужели его эго сильнее?
И Аро, осознавая эту вечную борьбу между гордыней и истинными чувствами, хотел доказать и показать…
Показать, что он сильнее.