Чёрная Вдова, или Королева Смерти

— Прости… Я не хотел причинять тебе боль… — еле слышно проговорил он, понимая, что за этим бархатным, спокойным голосом скрывается трёхтысячелетняя боль вечного одиночества.

— Причинить мне боль невозможно, — она усмехнулась, — Пойдём в замок.

Он взял ее за руку, на что она, непроизвольно дёрнувшись, всё же сжала ее в своих холодных пальцах.

И они пошли, больше не проронив ни слова.

Вампир и ведьма оказались около замка. Нагайна встала у огромных дверей, которые служили входом в здание, но не дотронулась до них, лишь прошептав что-то, после чего они с небольшим скрипом отворились.

Эдвард спросил Нагайну:

— Очередной дар?

— Обычное отпирающее заклинание, — она усмехнулась.

— И сколькими ты владеешь? Мне вообще интересно, сколько у тебя даров?

— За свои три тысячи с лишним не утруждала себя подсчётом, — она улыбнулась и посмотрела на него

— Покажешь мне как-нибудь? — мужчина улыбнулся.

— Конечно. Если тебе этого захочется. Пройдем внутрь, — спокойно сказала она. Эдвард улыбнулся и пошел за ней.

Они вошли в помещение огромных размеров, облицованное древним камнем аспидно-серого оттенка.

Было слегка прохладно, воздух был чуть влажным, ночным.

Тут пахло свежим листом и речной водой.

Это было странно.

— Это холл — второе по величине помещение в замке, — произнесла брюнетка, и её голос эхом отразился от вековых стен.

Вдоль стен, по обеим сторонам помещения шли две лестницы антрацитового оттенка, что потом сплетались в одну и, доходя до следующей лестничной площадки, вновь расходились на двое.

На все стороны света от центра залы лучами расходились четыре широких коридора.

Пол был сделан из наборного мрамора холодных темных оттенков.

Прямо перед ними была монументальная дверь в стиле ампир, чуть меньше входной, что вела в основное помещение замка.

Когда они встали посередине помещения, Эдвард поднял голову и увидел сводчатый потолок, лестничные пролеты, которые уходили куда-то вдаль и терялись, сводясь в одну точку под самой крышей замка. Он никогда не видел ничего подобного, и от понимания огромной высоты этой точки над уровнем земли у него кружилась голова.

— А ты покажешь мне, что на крыше?

— Обязательно. Но перед этим я хочу показать тебе зал.

Они прошли огромный холл, после чего подошли к двери, которая бесшумно распахнулась перед ними.

Зал был настолько просторен и холоден, что на мгновение у вампира захватило дух. Пол был тщательно отполирован, и расслабленные, уверенные шаги девушки отдавались эхом от гладкой мраморной поверхности. К потолку простирались огромные стеллажи с книгами — там была библиотека. По периметру зала на втором этаже также находились книги, о количестве которых Эдвард мог только догадываться.

Конец зала венчало огромное окно, которое было настолько большим, что превосходило по высоте второй этаж главного зала. Очертаниями оно чем-то напоминало стрельчатую арку готических храмов Средневековья, хотя мужчина понимал, что этот замок был построен гораздо раньше, чем Собор Парижской Богоматери.

— Почти два миллиона лет назад, — сказала Нагайна, вскинув руки к потолку, — Тебе нравится? — она обернулась и посмотрела на меня. Он ответил, кивнув головой:

— Я такого никогда не видел. Здесь…очень красиво, — сказал он, еще раз оглядывая коринфские колонны, богатые позолоченные лепнины и роскошный интерьер зала, — На самом деле, я тебе даже немного завидую, — пошутил он, — Обитать в таком дворце.

— Пойдем я покажу тебе комнаты, — сказала она, улыбнувшись его словам.

Они вышли из главного зала, после чего прошли по широкому коридору, который ветвился на несколько более мелких. Покорно идя за Нагайной, он оглядывался по сторонам и впитывал необычайную атмосферу этого чудесного места. Что странно, все его мысли о Свон, о его прошлой жизни, недавнее желание умереть — всё это будто отошло на задний план, и вампир мог лишь любоваться этим замком…и Нагайной. Непонятно, почему он за такое короткое время смог проникнуться к этой странной и одновременно притягательной девушке доверием и даже симпатией. Возможно, он просто желал успокоения, а, может, это и правда…судьба… Это не давало ему покоя, и, находясь в этих нескончаемых размышлениях, он даже не заметил, как они вышли на крышу.

Нагайна отошла в сторону и проговорила:

— Вот и крыша, где ты хотел оказаться.

Он завороженно посмотрел на красивейший пейзаж, расстилающийся перед ним. Иорданская пустыня, мерцающее скопление тусклых огоньков — Петра, расположенная на расстоянии трёх километров от замка, и небо, огромное, необъятное, звёздное, увидев которое, он облегченно выдохнул, потому что почувствовал, что с его плеч словно сняли какой-то груз.

Нагайна неуверенно подошла к нему и, немного помедлив, взяла его руку. Эдвард уверенно сжал её и притянул её к себе, что странно, не почувствовав сопротивления с её стороны.

— Ты удивительная девушка, Гайя…

— Спасибо…

Мужчина посмотрел на её профиль. Она, улыбаясь, смотрела на пейзаж и не обращала на него внимания… Да, она опять не поворачивала головы в его сторону.

А он любовался ею. Вампиру даже стало страшно от того, почему это происходит.

Он почувствовал невольное желание обладать ею.

Здесь.

Сейчас.

На этом каменном полу.

И испугался ещё больше.

Он сжал зубы, но не отстранился от неё, потихоньку понимая, что не хотел этого делать, понимая, что его неведомым образом тянет к Нагайне.

Ему потребовалась ещё одна минута, чтобы просто осознать, что это страсть.

Привязанность.

Влюбленность.

И, наверное, безысходность.

Но… Эдвард до конца не понимал, как так получилось, и почему всё произошло так быстро.

— Почему ты помогла мне? — хрипло спросил он, желая услышать честный ответ, — Ты же могла мне просто внушить, что бы я и не думал о суициде.

— Я наблюдала за тобой уже очень давно, и когда увидела тебя, моей первой мыслью было то, почему всё произошло так быстро. Мы не властны над этим.

— Ты уже давно наблюдала за мной? — он изумленно спросил её, и его небьющееся сердце пропустило удар.

— Да… Ещё до того, как тебя постигло горе, — он понял, что Нагайна имела в виду разрыв со Свон.

— Но, как такое может быть?

— Всё может быть… — задумчиво улыбнулась она, и большего он не выдержал.

Резко развернув девушку на себя, он поцеловал ее сначала неуверенно и нежно, словно привыкая к этому вкусу сандала на своих губах, но после этот порыв стал более напористым, требовательным. Эдвард сминал эти нежные, пухлые, сладкие губы в страстном поцелуе, не понимая до конца, зачем он это делает.