Чёрная жемчужина Аира

Он узнал её сразу. Мгновенно. Поймал взглядом тёмных глаз, чтобы уже не отпустить, словно приковал к себе. И всё что она могла — смотреть в ответ и дышать часто-часто, оглушённая этим взглядом, как рыба, выброшенная на берег, нервно отрывая пальцами ни в чём не повинные цветы.

Так некстати вспомнился её танец, его губы, его ладони на её шее, и то, что было потом. Она залилась краской и опустила глаза, понимая, что сейчас, кажется, потеряет сознание. И тут же напрочь забыла, зачем пришла. Забыла о мсье Фрессоне и почти не слышала голоса святого отца, лишь в ушах набатом звучал пульс, и перед глазами плыли жёлтые пятна.

— Мне дурно, — пробормотала Летиция соседке и, бросив цветы, поспешно вышла из храма.

А вот теперь подгоняла возницу, молясь только о том, чтобы господин Дюран не решил вдруг погнаться за ней. Она только сейчас поняла, как много думала об этом незнакомце, который сегодня так внезапно обрёл имя…

Лучше бы она его не знала. Ни его, ни его имени. И лучше бы не видела никогда, ни его, ни его невесты, которую почему-то безотчётно, в одно мгновенье, возненавидела. Почему ей так неприятно и больно, словно он её обманул? Она же видела его всего дважды! Он ведь ей ничего не обещал… Они даже не знакомы! Да он ей вообще никто!

Но как же, оказывается, сильно она хотела увидеть его снова! Увидела…

Глупая ты, Летиция! Глупая!

Жильбер нагнал её на рю Верте в полуквартале от дома. Ей пришлось остановить коляску и выйти, чтобы кучер не подслушал их разговор.

Они отошли в тень цветущей магнолии, и её сливочно-жёлтые лепестки лежали под ногами ковром.

— Вы так поспешно ушли… И оборвали цветы, словно сомневались в своём решении. Вы посчитали его ошибочным? — спросил Жильбер, глядя Летиции в глаза.

Знал бы он причину!

— Есть определённые обстоятельства, месье Жильбер, которые заставляют меня сомневаться, — она сплела пальцы и скромно опустила глаза. — Я живу в доме дяди, пользуюсь его гостеприимством. И моя кузина Аннет, и дядя Готье… До появления меня здесь они питали определённые надежды в отношении вас. Вы должны понять: из-за вашего внимания я попадаю в весьма неловкую и двусмысленную ситуацию, проживая в их доме. И ваши намерения, они должны быть кристально чисты, вы должны понять…

Она сделал вид, что не знает, как подобрать слова и Жильбер тут же пришёл на помощь:

— О! Мадмуазель Бернар, можете не сомневаться в моей искренности и серьёзности моих намерений!

— И ещё эта история с наследством, — она беспомощно развела руками.

— Какая ещё история? — спросил Жильбер, внимательно вглядываясь в её лицо.

И Летиция всё ему рассказала, даже о том, что Готье вызвал брата, чтобы объявить Анри Бернара невменяемым.

— Вот как? — казалось, Жильбер был очень удивлён.

— Да, но я не очень во всём этом разбираюсь, — улыбнулась она смущённо.

В ответ на это Жильбер улыбнулся так, словно только что услышал очень хорошую новость, и шагнув ей навстречу, горячо произнёс:

— Послушайте, мадмуазель Бернар! Летиция…

Она отступила дальше в тень, испугавшись его внезапного порыва.

— Простите! Я не хотел вас напугать! Я просто хотел успокоить вас. Ничего не бойтесь. Я… я всё улажу.

— Уладите? — спросила она с удивлением.

— Да, — улыбнулся он. — Только ответьте: это была единственная причина ваших сомнений? Вас смущало только это, что я и Аннет… Или вы сомневаетесь в своих чувствах?

Летиция посмотрела в голубые глаза мсье Фрессона, вздохнула и опустила взгляд. Лишь мельком подумала, что необходимость жить под одной крышей с Бернарами в ожидании момента, когда они, как аллигаторы, разорвут на части поместье деда и есть единственная причина, по которой она вообще стоит под этим деревом. Не будь её, не стала бы она подавать надежд Жильберу Фрессону. И ей стало стыдно, что она обманывает его, но выбора не было.

— Да, это была единственная причина, — ответила она, не поднимая глаз.

— Спасибо, — он дотронулся до её руки, словно хотел пожать.

Летиция поспешно убрала руки за спину. Снова глубоко вздохнула. Что же, придётся захлопнуть ловушку.

Она посмотрела на Жильбера, вложив в этот взгляд всю свою беспомощность и не забыв изобразить смущение, произнесла тихо:

— Мсье Жильбер, я хотела вас спросить… вы должны понять… Вернее, я хочу быть уверена в серьёзности ваших намерений, ведь иначе, ввиду всех этих обстоятельств… мне, наверное, лучше будет вернуться в Старый Свет…

— Нет, нет! — горячо воскликнул мсье Фрессон. — Поверьте! Я уже говорил — у меня самые серьёзные намерения, мадмуазель Бернар! Я сегодня же поговорю с отцом! А завтра с вашим дядей! Я не хочу ухаживать за вами тайком… Поверьте, я никогда ещё не встречал девушки настолько родственной мне по духу, и я…

— Хорошо, не продолжайте, — Летиция выставила руку вперёд, — я полагаюсь на ваше душевное благородство. Только прошу вас: до того момента, пока вы… не решите для себя всё окончательно — не приезжайте в дом Бернаров. Не ставьте меня в неловкое положение.

— Разумеется, мадмуазель Бернар! — Жильбер склонился и поцеловал её руку. — Но… Боже мой, не видеть вас даже один день для меня мучительно. И… завтра утром мне все равно нужно встретиться с Готье по делам, могу ли я увидеть вас хотя бы издали?

— Месье Фрессон, вы же понимаете, — Литиция снова опустила смущённый взгляд.

— Хорошо! Хорошо… Я… Я всё решу, поверьте! А теперь не буду вас задерживать. Увидимся на балу.

Жильбер хотел надеть шляпу, но потом, приложил её к груди, добавил, понизив голос:

— И… я хотел ещё спросить… Вы уже выбрали цветочную маску? Могу ли я надеяться хотя бы на прозрачный намёк…

Летиция развела руками, показывая на жёлтое озеро цветов, лежавших вокруг, и подумала, что, наверное, это не случайное совпадение. Она сорвала несколько цветов, протянула один из них Жильберу, и в его глазах было столько обожания, что она поспешно отвела взгляд. А затем быстро села в коляску.

Дело сделано…

Кучер щёлкнул бичом, и они покатили дальше, но на душе у Летиции скребли кошки. Она только что поступила мерзко - дала понять, что испытывает к Жильберу Фрессону нежные чувства, но не испытывала к нему ровным счётом ничего. Ни его голубые глаза, ни восхищённый взгляд, ни умные речи, ни галантность, ни шёлковый галстук стоимостью в десять экю не трогали в её душе никакие струны. Жильбер Фрессон был безразличен ей так же, как эти упавшие на землю цветы магнолии. Она не испытывала никакого трепета от его слов, и сердце не замирало от прикосновений. И от ничем не прикрытого обожания в его глазах Летиция чувствовала себя на редкость паршиво.