Чернее чёрного

Бумер, стоявший рядом, разглядывал плоды еe трудов. Все время, пока она его писала, он не испытывал стеснения, не боялся, что будет говорить банальности, и их не говорил.

— В вашем подходе к живописи есть что-то африканское, заметил он. — Сейчас у нас нет приличного портретиста, но если бы он был, наверняка смотрел бы на вещи так, как вы. Не заметно, что автор картины не из нашего народа.

— Вы не могли бы больше мне польстить, — смутилась Трой.

— В самом деле? Я рад. Но мне уже пора: нужно ещe поговорить о чем-то с Рори да и переодеться. Так что до встречи, милая миссис Аллен, и спасибо вам.

— Прощайте, дорогой президент Бумер, — ответила Трой, — и спасибо.

Подав руку, заляпанную краской, она проводила его в дом, где ждал Аллен. На этот раз Бумер пришёл без млинзи, который, по его словам, был занят подготовкой к отъезду.

С Алленом они выпили.

— В известном роде необычный получился визит, — заметил Бумер.

— Несколько необычный, — согласился Аллен.

— С твоей стороны, дорогой Рори, понадобилось тактичное сглаживание острых углов.

— Я сделал все, что мог. С помощью, так сказать, дипломатического иммунитета.

Бумер попытался улыбнуться. Аллен счёл это редким случаем. Обычно Бумер или заливался громоподобным хохотом, или оставался совершенно серьёзен.

— Значит, тех неприятных типов убил полковник Кобурн-Монфор, — констатировал президент.

— Похоже на то.

— Они были ужасно неприятны, — задумчиво продолжал Бумер. — Жаль, что приходилось иметь с ними дело, но не было другого выхода. Наверняка и в вашей работе возникают такие моменты.

Ну что тут скажешь?

— И без всякого удовольствия нам пришлось посулить им возможность вернуться в Нгомбвану.

— Теперь вы от обязательств свободны, — сухо заметил Аллен.

— Вот именно, — почти весело воскликнул Бумер. — Не было бы счастья, да несчастье помогло, как говорится. И избавило нас от Санскритов.

Аллен молча смотрел на него

— Что-то не так, старина? — спросил Бумер.

Аллен покачал головой.

— А-а, уже понимаю. Мы опять с тобой у края пропасти.

— И опять можем договориться когда-нибудь встретиться.

— Ты не задал мне некоторых вопросов. Например, что я все-таки знал про успешную акцию против посла — предателя. Имел ли я лично дело с отвратительными, но полезными Санскритами. Или зачем я водил за нос бедного Гибсона.

— Не только Гибсона.

На огромном чёрном лице появилось выражение глубочайшей печали. Бумер сжал своими лапищами плечи Аллена и его громадные глаза, изрядно налитые кровью, наполнились слезами.

— Постарайся меня понять, — сказал он. — Это справедливость, которая совпадает с нашими потребностями, исходит из наших корней, из нашего духа. Со временем мы переменимся, приспособимся, станем иными. Но пока, дорогой мой приятель, ты должен нас воспринимать, как…

На мгновенье он запнулся, а потом совсем другим тоном закончил:

— Как неоконченный портрет.

ДОПОЛНЕНИЕ

Очень тёплым утром в самый разгар лета Люси Локкет с нарядным бантиком, который она очень любила, сидела на ступеньках перед домом номер один на Каприкорн Уол, разглядывала окрестности и одним ухом прислушивалась, что делается в полуподвале.

Мистер Уиплстоун нашёл нового, более подходящего жильца, и теперь Чаббы убирали пустую квартиру. Там гудел пылесос, что-то скрипело и шуршало. Через распахнутые окна до неe долетали голоса.

Мистер Уиплстоун отправился в «Наполи» купить себе камамбер, и Люси, которая никогда не ходила по Мьюс, дожидалась его возвращения.

Пылесос умолк, Чаббы перебросились репликами и Люси сразу охватило легендарное любопытство еe породы. Проскочив палисадник, она заглянула в полуподвал.

Вещи прежнего жильца уже исчезли, но в квартире оставалась кое-какая мелочь. Люси сделала вид, что играет со старой мятой газетой, а сама принялась шарить по углам. Чаббы почти не обращали на неe внимания.

Вернувшийся мистер Уиплстоун нашёл свою кошку на верхней ступеньке. Та лежала на животе и держала что-то передними лапками. Посмотрев на него, Люси разинула ротик и издала одну из своих очаровательных рулад.

— Что там у тебя? — спросил он, вставил монокль и нагнулся, чтобы разглядеть получше.

Это была белая глиняная рыбка.