Чернила

— Ты просто их не видишь, — тихо ответил он. Вокруг них ожили сверчки, музыка ночи и тайны во тьме. — Но не переживай, я их вижу.

Ирен похлопала по земле рядом с собой.

— Иди сюда. Если хочешь участвовать в разговоре, то не нужно больше прятаться.

— Я не думал, что могу в нем участвовать.

— Твоя мама тут, — Ирен огляделась и нахмурилась. — Точнее была. Теперь ее нет. Странно.

— Она так умеет, — он встал на ноги и прошел к ней, сунув руки в карманы. Мурашки бегали по груди.

— Что умеет?

— Пропадать, когда ее ищешь. Она хорошо научилась прятаться.

Ирен скривилась.

— Полагаю, не от хорошей жизни?

Гравий хрустел под его ногами, пока он шагал к ней. Букер медленно опустился, дал ей шанс отодвинуться, если она хотела. Но она этого не сделала. Или не собиралась поддаваться ни на дюйм. Они оказались прижатыми друг к другу от плеча до колена.

— Точно.

— Жаль. Я знаю, что такое бояться в своем доме. Там ты должен быть в безопасности, и обидно, что она боялась.

— Обидно, что и ты боялась, — надгробие царапало его спину. Может, откроются раны, и придется исправлять татуировки, искать того, кто мог это сделать для него.

Букеру не было дела до татуировок на его теле. Их качество было не таким важным, как их значение. Нужны были сильные существа, что могли защитить его или отпугнуть других. Татуировки были его щитом от мира.

Он все еще не понимал, почему не дал ей что-нибудь пугающее на ее теле. Ей нужно было то, что защитит ее. Он уже спас ее от пастора, который хотел навредить ей. Кто еще нападет на нее?

Он взял ее за руку и поднял ее к свету луны. Цветы и пчелы сегодня были плоскими на коже, но он видел магию в татуировке.

Бабочки были удивлением. Он нанес их внутри цветов, чтобы они распустились и освободили пленников. Милые и опасные, они могли быть ядовитыми, но оставались нежными.

Он полагал, что это были его чувства к ней.

— Я не знала, что ты хотел сделать меня такой, как ты, — прошептала она, глядя на него, пока он смотрел на татуировки. — Я не знала, что ты мог создать такое.

— Пинкертоны приводили человека, чтобы он сделал такое со мной. Он сказал, что знал вуду, потому мог чернилами на моей коже создать любого монстра, — Букер фыркнул. — Это было не вуду. Просто проклятие, которое он передал мне. На спине мужчины был тигр, которого он мог выпускать.

— Таких как мы много?

Букер пожал плечами.

— Мужчина умер, нанеся мне татуировку. Пинкертоны не дают уйти тому, кто знает тайны семьи. Если другие и есть, но я их не знаю. Я других не находил.

Ирен придвинулась ближе, шелк ее ночной сорочки задевал его ноги.

— Это печально. Мне не нравится, что ты был один так долго.

Он отклонил голову к надгробию и посмотрел на небо.

— Я уже не один.

Дыхание застыло в легких, когда она прильнула к нему, опустила голову на его плечо. Она тихо выдохнула.

— Я рада. Может, потому меня послали сюда.

— Послали?

— Дух преследовал меня всюду. Постоянно приглядывал за мной. Он помог мне сбежать и привел сюда. Как только я пришла, он пропал.

Это было странно. Он не мог представить такое.

— Может, это был член семьи, — прошептал он. — Может, он хотел убедиться, что ты в безопасном месте, а потом пошел дальше.

— Я тоже так думала, но теперь мне кажется, что он привел меня к тебе.

Она его погубит. Как мог выжить мужчина, когда женщина говорила такие слова?

— О, да? Почему ты так думаешь? — он медленно опустил щеку на ее макушку. Нежные волосы под его кожей остужали жар, пылающий в нем ото сна.

— Тот дух толкал меня к тебе. Если у него не было плана на нас, он бы так не делал, — она пожала плечами. — Может, он хотел, чтобы мы исцелили старые шрамы друг друга.

Если этого хотели духи, то им придется долго ждать. Но каждый вдох рядом с ней успокаивал его терзания. Боль утихала, и разум унимался после кошмара.

Может, она не ошибалась.

— Ах, Ангел, — хрипло ответил он. — Ты уже забрала мое сердце. Что еще ты можешь сделать?

— Помнится, ты говорил, что у тебя нет сердца?

Он говорил и тогда в это верил. Но теперь? Букер сомневался.

Он ощутил движение на груди, цветы понемногу расцветали, тянули кожу. Магия меняла линии цветов, что росли из его сердца и стремились к ночному воздуху. Он смотрел на лепестки на своей груди, перевел взгляд на нее.

— Я так думал. Но готов передумать.

Ирен улыбнулась ему, цветы на ее руках проступили над кожей. Золотые шмели замерцали вокруг них, и воздух стал сладким, как мед.

— Может, ты не такой плохой, как думаешь.

— Возможно.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Ирен пригладила ладонью новое платье, восхищаясь текстурой и качеством. Она сшила ее сама. И стиль был не таким, какой был нынче в моде, но ей нравилось.

Узор цветов на хлопке напоминал ей поле маргариток. Сверху платье было простым, и юбка была скромной, но все же обтягивала ее бедра.

Это платье было так близко к стилю Эвелин, как только она могла позволить. Хоть та женщина ценила тесную одежду, что приковывала внимание мужчин, Ирен не могла быть такой. Она всегда нервничала в толпе, когда одежда давила на тело. И все же юбка облегала ее бедра и ягодицы.

Всего одно платье, и вдруг другие поняли, что у нее был талант к шитью. Эвелин и Клара попросили сделать им платья, послали ее в город за тканью. Зачем носить одежду, сделанную кем-то еще, когда она хорошо шила? И придумывала дизайн?

Ирен не думала, что будет делать свою одежду. Ее мама всегда шила ей вещи, но потому что они не хотели тратить деньги на модный стиль, в котором женщины выглядели как шлюхи.

Было приятно заняться творчеством, тут она не спорила. Даже если от этого она ощущала вину, потому что делала то, что придавало женщинам непристойный вид в глазах Бога… а ей было приятно.

Ирен прошла в магазин, где до этого купила ткань, колокольчик звякнул над головой.

Мужчина за стойкой выпрямился, глаза засияли, глядя на ее лицо. А потом он посмотрел на ее голые руки. Он кашлянул, восторг тут же пропал с лица.