Черно-белое знамя Земли

— Что ты разошелся? — когда офицеры остались наедине, спросил Алексей. — Авторитет мне рушишь.

— Извини, Алекс, — буркнул майор. — Нервы сдают, старею. Но ты и сам хорош. Мямлишь, как первокурсник. Мне твой авторитет рушить не больно надо, ты и сам с этим делом справляешься. Я тебя не узнаю, командир. Неужели и вправду ни одной конкретной мысли?

— Тупик, — признался Воротов, отводя взгляд.

— Ну, а наверху что говорят? Может, обратиться по форме, доложить, попросить поддержки?

— Ничего наверху не говорят. Там китайское лобби все контролирует. О нашей группе кроме Добсона от силы десять человек знают. И все рискуют креслами. Как я при таком раскладе могу обратиться к ним «по форме»? Что скажу? «Помогите, тупим!» Так, что ли?

— Да, хреново, Леха. — Майор побарабанил пальцами по столу. — Ну давай, я к своему командованию обращусь. Попросим помощи у ГРУ. Там ребята толковые. Вскроют цитадель за недельку-другую без шума и пыли, пролезут внутрь, все выяснят, и дело в шляпе. Нам останется только их оттуда вывезти.

— Понравилось извозчиком работать? — резко спросил Алекс.

— Погоди, командир, не напрягайся. — Чижов примирительно поднял руки вверх. — Я же просто спросил. Не первый год знакомы, думал, поймешь. Извини.

— Это ты извини, Витя. — Воротов поднялся. — Я сам виноват. Сопли распустил! «Ниточки» рвутся! Вот уж беда! Ну, точно стареем, это ты верно подметил. Мягкими становимся, как сдоба. Но ничего, прорвемся. Идем, тоже перекусим, а то в животе урчит, перед Люси неудобно.

Офицеры спустились вниз на том же лифте, что и Люси с Вальтером. Вечер оказался теплым, по ощущениям не декабрьским, а каким-то мартовским, не хватало темных тающих сугробов на газонах и свежего весеннего ветерка. Впрочем, снег в Москве уже лет сто как стал экзотикой. Бывало, выпадал ближе к середине января, но на день-другой и тонким слоем, едва прикрывающим вечнозеленую газонную траву.

Чижов тем не менее напялил форменное кепи и застегнул куртку. Военный есть военный. Воротов оглянулся, оценил вывески и кивком указал на ближайшее заведение. Искать среди одинаковых китайских забегаловок лучшую, ориентируясь на оформление витрины, не имело смысла.

— И все-таки Люси не права, — неторопливо шагая к ресторанчику, сказал Воротов. — Вакидзаси подметил то, что действительно не укладывается в рамки. А мы упорно не желаем этого признать.

— А укрепление ШНЦ, по-твоему, в рамки укладывается? — удивился Чижов.

— В этом-то и дело. — Алексей остановился. — Мы думаем, что крепостная стена вокруг научного центра — это главное, а «ночное брожение» — либо простое совпадение, либо отвлекающий маневр. Но встань на позицию заговорщиков. Любому дураку ясно, что федералы рано или поздно обнаружат цитадель и начнут ее «разрабатывать». Зачем же Шанхаю так явно демонстрировать свои намерения? Только чтобы отвлечь внимание противника от чего-то более важного. Понимаешь? Соглашаясь с версией Люси, мы идем на поводу у ШНЦ, принимаем желаемое за действительное. А все на самом деле перевернуто с ног на голову!

— Бездоказательно. — Чижов подтолкнул Алексея к дверям заведения. — Так думает Вакидзаси, но лично для меня это не аргумент. А вот пушки на стенах ШНЦ — аргумент.

— А ты уверен, что это не макеты?

— Интересная мысль, — хмыкнул майор. — Но я уверен. Пушки настоящие. Я прогнал запись Вакидзаси и записи аппаратуры челнока через лучшую разведпрограмму. Идентификация положительная. Но если хочешь окончательного подтверждения… черт с ними, с китайскими блюдами. Идем! Покажу тебе, сколько полуночников шляется по улицам родной Москвы просто так, от безделья, без всяких там заговоров.

— Идем, — согласился Воротов. — Наугад.

— Наугад. — Чижов рубанул воздух ладонью. — Вот, к примеру, площадь. Время… двадцать три десять. Не полночь, но уже давно темно. Ну, что скажешь?

— Все как днем. — Алексей повертел головой. — Народ, транспорт и все такое. Народу действительно до фига. Но это ничего не значит. Здесь светло.

— Верно. — Чижов указал на проход между ближайшими домами. Похоже, что за ними был темный дворик. — Теперь момент истины. Если там, в темноте мы насчитаем сто человек, с тебя сто евро. Если увидим только десяток подростков и дядьку с собакой — с меня.

— Витя, это нечестно, здесь же не Шанхай!

— Честно, честно, — проворчал майор. — Жалко сотни?

— Да мне тебя жалко, у военных не самая большая зарплата.

— Забились!

Темный дворик был тесным, плотно заставленным наземными авто и… абсолютно пустым, не было даже дядьки с собакой.

— Жаль, на тысячу не поспорили, — усмехнулся Воротов. — Даже если сделать скидку на то, что в Москве проживает втрое меньше людей, чем в Шанхае… почувствуй разницу. Здесь по ночам спят. И освещение не работает потому что сломано, а не потому что его отключили.

— Сотню отдам с получки, — почесывая затылок, сказал Чижов. — Но в центре, я уверен, даже такие дворики переполнены круглые сутки. Хотя… погоди-ка… вон там, видишь, кто-то бродит?

— Десять подростков? — с легкой иронией спросил Алексей. — Пойдем, посчитаем?

— Да, похоже, они сами идут… считать. — Чижов не без удовольствия размял кулаки. — Люблю ночные окраины. Не заскучаешь никогда!

— Только без стрельбы, — предупредил Алексей.

— Обижаешь, командир, — басовито протянул майор. — Если это обкурившиеся пацаны, мы даже без мордобоя обойдемся. Поговорим о космодесантной романтике, и по домам. Мне же надо вернуть свою сотню.

— В каком смысле?

— За каждого завербованного в армию новобранца завербовавший его офицер получает бонус в сто евро.

— Хитер, — хмыкнул Воротов. — Тебе в службу тыла надо было наниматься, а не в десант. Только мне кажется, это не подростки.

— Вроде бы мелкие, — засомневался Чижов. — Но шагают ровно, не вразвалочку. Точно, взрослые. Тем хуже для них. Угоревший на сотню майор десанта — это грозная сила.

Чижов качнул головой влево-вправо, разминая еще и шею.

Приближающаяся толпа (а оказалась она такой, что Алексу впору было возвращать сотню майору) развернулась по всей ширине двора. Если бы не машины, «темные людишки» вполне могли бы взять офицеров в клещи. Темнота не помешала рассмотреть кроме силуэтов и некоторые детали. Во-первых, никто не спотыкался (Алексею вспомнился рапорт Вакидзаси), хотя фонариков или приборов ночного видения у людей явно не имелось. Двигались они быстро и со странной грацией, не с кошачьей и не в стиле какого-то еще ночного хищника, но и не с человеческой. Они определенно подражали какому-то животному, но какому — было не понять. А еще они шли вполне стройной колонной. Человек по двадцать в каждой шеренге и примерно по четыре-пять шеренг в глубину строя. Приблизившись к офицерам почти вплотную, метров на десять, люди в первой шеренге одновременно (правда, каждый в меру способностей) изобразили нечто вроде замысловатой боевой стойки и… зашипели!

— Ой, боюсь, — усмехнулся Чижов, не торопясь реагировать на провокацию. — Алекс, тебе эти клоуны никого не напоминают?

— Ты бы оружие достал, — негромко посоветовал Воротов. — Как-то агрессивно они себя ведут.

— А по-моему, их просто вставило от китайской кухни. Обрати внимание, все, как один, — ханьжэнь. Натрескались водки с заспиртованными змеями и вообразили себя драконами.

— Золотыми? — Воротов совершил резкое движение запястьем, и ему в ладонь из рукава скользнул пистолет.