Чернобыльская рокировка

Дороже стоят «гаусс»-винтовки. Мне миллион заработать надо для самоутверждения. Вот так, братцы-кролики, они же сталкеры. Смену одежды они заметили, но вопросов задавать не стали. Может, я броню армейскую поберечь решил или в ремонт отдать. Ничто не вечно, тем более патроны и водка. Зашел в бар, как домой вернулся. Все на прилавок смотрят, считать приготовились. Пока ставки не сделали, по рукам не ударили, я громко сказал:

— Семь. Семь винтовок и конец наемникам. И Ярику.

И пошел к нашему столу. Сидели мы четверо черным пятном в центре зала, а я трофеи на стол выкладывал. ПДА Ножа в рюкзаке оставил, позже сам разберусь, остальное добро, по установившейся традиции, перекочевало к Информатору. Бутылки, консервы и пачки с сигаретами и папиросами Пике пододвинул вместе с патронами «натовскими».

— Прибери, — говорю, — ты у нас хранитель казны и общего имущества. Мы самая продвинутая на север черная группа, и результативность у нас выше средней.

Тут деньги поднесли, пачку сотенных в карман убрал, мелочь россыпью хранителю пододвинул. У Скрипа глазенки жадно заблестели, только поздно пить нарзан, когда почки отвалились. Решил я оставить сегодня в баре «Сто рентген» легенду.

— Ну, за успех Ножа! Завалил он Ярика, сам пулю в руку поймал, и пошел к Болотному Доктору. Остались мы одни, придется парочку должников самим в оборот брать. И Сержанта с Воробьем тоже.

— И Овсянку, — усмехнулся Информатор.

Посмотрел я на него с вопросом.

— Тот шкет, которому ты зубы выбил, — пояснил он.

— Бродяга думал, что его будут Щербатым звать, — вспомнилось мне.

— Этих по Зоне уже трое ходит, один на Свалке, два на Кордоне появляются, время от времени, хватит, — засмеялся наш консультант.

Тут раздался топот на ступеньках спуска и в зале появились новые лица.

— Вот и они, легки на помине, — процедил Информатор, — какую-то гадость затеяли.

— Поясни, — попросил я.

— Сейчас задираться начнут, кто-нибудь попадется и им вызов кинет. Тут ему и конец. По правилам, оружие и условия выбирает вызванная сторона. У Сержанта любимый прием — бой на ломах. А против лома нет приема.

— Если нет другого лома, — продолжил я. — Нет оружья лучше вилок, два удара, восемь дырок.

— Вид на город станет лучше, если сесть в бомбардировщик, — развил тему Скрип.

Надо же, нобелевского лауреата Бродского цитирует. Удивил.

— Голые люди по небу летят, в баню попал реактивный снаряд, — высказался Пика.

Тут мы все в хохоте зашлись. Не такого ожидал Сержант при своем появлении. Нахмурил брови грозный владыка, а наша черная четверка покатывается. А малыша Пику прорвало.

— Мальчика Вову все не любили, мальчика Вову чекистом дразнили, маленький мальчик нашел пулемет, больше в округе никто не живет.

Окончательно слегли. Тут я пользу пистолета понял.

Из «винтореза» стреляй куда хочешь, в руку или ногу, результат один — свеженький покойник. А из пистолета в колено попадешь, противник просто ранен, и к тебе со стороны «Долга» никаких претензий. Потер ладошку об плащ.

Воробей движение заметил, напрягся. Знает, что дерзок я и непредсказуем. Как говорил граф Суворов, Александр Васильевич: «Удивил — победил!», и вниз по горке на копчике задал драпака от Наполеона. Вот я от тортов не бегаю. Если б мне ту армию, вцепился бы в Милан зубами, и никакой корсиканец нас бы оттуда не выбил. Запомнили бы французы замок Сфорца на всю оставшуюся жизнь.

— Пика, брат, — начал я незамысловатую партию в стиле Меркуцио, — что-то фекалиями запахло. С чего бы это?

— Пришла компашка, то ли ассенизаторов, то ли засланцев. Через букву «Р». Короче, вонючек, — поддержал меня самый младший бандит.

— Будем политкоректны, назовем их по заграничному, скунсы. Некоторые так даже приличных людей называют. Книги пишут «Скунс-1». Вонючка номер раз, типа, — удачно заступился за Сержанта Скрип.

Пять баллов пьянице. Пора переходить к прямым оскорблениям.

— Вы, стадо свиней, где увидели табличку «Хлев»? Что приперлись?

Традиции соблюдены, можно драться. Бутылку в руки, тому, кто хромает, сбоку по голове и «розочкой» стеклянной Сержанту по глазам. Хороший план, с одним единственным недостатком, все пошло совсем иначе.

— Бежим! — крикнул Воробей. — Искалечат!

И они удрали. Налили мы Скрипу за победу по-европейски. Одну десятую пинты. Тридцать три грамма.

— Казначеи, разведчики и советники босса не пьют, — сказал Пике информатор.

— И не курят, — добавил я. — Чистят оружие, бегают по утрам, стирают носки, пользуются носовыми бумажными платками, и вместо мата говорят: «Прелестно».

Все заржали.

— В каждой шутке есть доля шутки, пацан, — неожиданно серьезно сказал Скрип.

— Прелестно! — высказался Пика.

Весь погребок лег. Смеялся даже охранник у входа в кладовые.

Уже давно было поздно. Надо хоть немного поспать, пока что-нибудь не разбудит.

— Утром встречаемся на Дикой Территории. Сталкеров все равно надо охранять, — закончил я наши посиделки.

Мне надо было место для ночевки выбрать, не очень хорошо я Бар знал. Хотелось под крышей, от дождя просыпаться уже не судьба, а простая глупость.

Без компании, закурят или песни запоют под гитару. Кажется, определился. Есть такое место. Рядом с базой клана стоит проходной ангар. Там пост, часовой по верхней дорожке ходит. Лечь в торце, где стена смыкается с забором базы, и тихо и крыша над головой и охрана. Красота. Через пять минут, застегнув спальник, я безмятежно уснул.

Будет очень смешно проснуться к обеду, мелькнула последняя мысль.

Зона, Милитари

Епископ чувствовал нарастающую тревогу на Баре спинным мозгом и тем, что ниже. Зона не самое спокойное место в мире, это факт, но сегодня опасность была просто разлита в воздухе. Дождавшись темноты, он двинулся в путь. Пересидев приближение патруля «Свободы» в кустах, он двинулся вперед по обочине дороги. На самом асфальте аномалий хватало, но рядом пройти можно было. До встречи еще оставалось больше двух часов, болтаться на свежем воздухе в потемках, не хотелось, какой-то слишком изощренный способ самоубийства для простого сталкера. Решил идти на хутор на соединение с группой. На Милитари тоже все было необычно. Между бывшей автобусной остановкой и столбом с указателями мелькал свет фонарей. Ночной патруль, за ногу их, и башкой об угол. Соберется человек раз в жизни сходить на экскурсию, так все норовят ему помешать. Что это с анархистами стало?

Обстановка стала сложнее, но и только. Новый маршрут будет такой. Подойдет мастер, яко тать в ночи, к деревне по проселку. От крайнего дома, по холму вверх. Ориентир поваленное дерево, ближе к нему, рядом «электра». Там, по ложбине на запад до асфальта. Оттуда и до хутора два шага. Ноги сами несли Епископа. Развалины домов заселили монстры, к чему лишние неприятности, да и по своим друзьям соскучился. Сталкером быть лучше, чем бандитом. У тех дружбы не бывает, жесткая вертикаль, как дубинка марки «демократизатор» в самом неожиданном месте. Я имел в виду, на письменном столе, а вы что подумали? Тут он споткнулся о труп, и чуть было не упал. Щелкнул на секунду лампочкой, и плохо ему стало. Застреленный в спину анархист и Епископ рядом. Никто разбираться не будет, замучают, а парни полезут, а они наверняка полезут, и их убьют. И псов. Лукаш сотню стволов наберет, из них три десятка мастеров, половина ветераны Барьера. Сходили за хлебушком. Что делать? До команды добраться, предупредить. Тут он увидел еще два темных пятна, обшарил их на ощупь, и понял, бойцов у «Свободы» поубавилось. Еще потанцуем. Прощайте тюрьмы короля, где жизнь влачат рабы, меня сегодня ждет петля и гладкие столбы. В полях войны, среди огней, видал я смерть не раз, но не дрожал я перед ней, не дрогну и сейчас.