Чернобыльская рокировка

На посту у окна стоял Крепыш. Рядом с ним сидел хорошо выспавшийся днем Несталкер и запоминал, как использовать содержимое стандартной и армейской аптечек. На руках у него устроилась Принцесса, Плакса спал в обнимку с Фунтиком.

Принцесса толкнула влажным носом щеку Несталкера.

— К нам идут, знакомые люди, опасности нет, — перевел сообщение разведчик.

Макс тихо присвистнул. Все проснулись.

— Ваш Епископ возвращается, Кэп ночью барьер не бросит, а больше тут никто появиться не может. Предупредите его, что мы здесь, и к нему претензий нет, — сказал командир боевой группы «Свободы».

Фунтик выкатился с Плаксой из дома наперегонки.

— Чисто дети, — прогудел Кабан. — Не наигрались.

— Епископ, включай лампочку, иди спокойно. Мы с Максом договорились, ты прощен по всем статьям. Макс и разведчик с нами пойдут. Ты не возражаешь? — сказал Фунтик уже подошедшему другу.

Трудно было мастера удивить, но тут удалось.

— Пошли в дом, неприятности у нас, надо всем рассказать, — ответил тот.

Сравнял счет. Когда вошли, все уже проверяли оружие. Про неприятности услышали. Наверно, решили охоту на них устроить.

— Привет, Макс, давно не виделись, — улыбнулся Епископ. — В деревне полно мертвых «свободовцев». Вот.

Он положил на пол винтовки рюкзаки и пояса, снятые с трупов. Макс быстро посмотрел на ПДА, разрядил оружие.

— Ничего не понимаю, — сказал он растерянно. — Парни не из последних, опытные бойцы, оба даже не стреляли в ответ. Вы можете выходить на маршрут с Несталкером, а мне придется здесь остаться. Наемники в бой пошли, или «Монолит», один черт, командир каждый ствол будет на счету держать.

У Епископа на сердце стало легко. Ненадолго, правда. С такими напарниками как Кабан, Крепыш и Фунтик мечты о тихой жизни так и останутся только мечтами. Вся тройка хором сказала:

— Мы остаемся.

Репетировали они тут, что ли? Психанул Епископ, схватил сейф с пола и выкинул его в окно. Сел на освободившееся место, стал медитировать. Через левую ноздрю вдыхает, правой выдыхает. Ему бы сейчас пива холодного, да девку голодную, и не нужен тогда суп горячий.

— Проводника надо предупредить, человек ждать будет, нервничать, — высказался.

— У Кэпа нет нервов, утром сходим, скажем, — отозвался Макс.

Понял бывший бандит, кто у них проводником работал за деньги малые, расцвел.

Вот артисты, наденет старый плащ, и не узнать человека. У него так пока не получается.

— На Баре моих бывших коллег по разбою надо локтями расталкивать, чтоб до стойки добраться. Завтра Данцигер под амнистию Темной Долины выходит. Точнее, уже сегодня, — сказал он.

— Воронин нас опять переиграл, классного стрелка из-под носа увел, — сделал вывод Макс. — Надо и нам признать ошибки, присоединится к соглашению. Cвязи нет, отвыкли мы без нее обходиться. Лукаш вспоминал, что в первый год, были специальные сталкеры, почтальоны. Сообщения передавали общие, конкретному адресату, от клана к клану. Их никто не трогал, как сейчас торговцев. Придется возрождать старые способы общения.

— Ложитесь спать, завтра, по всем приметам тяжелый день, — сказал Фунтик.

Интересно, подумал Епископ, есть в Зоне кто-нибудь, кому еще хуже? Остановили буквально, у цели. Руку протяни, и дотянешься, а не вышло.

Чернобыль, спецкомендатура

Белого Пса бить не стали. Зачем материал портить. И так, пока винтовками в спину колотили, перебили важный нерв. Левая рука плетью повисла, зато он совершенно не чувствовал боли. Нигде. Говорить об этом никому не стал, должны же быть у человека маленькие секреты. В подвале его привязали к креслу и вырвали два зуба без наркоза. Глупо давать обезболивающее средство перед пытками. В свежие ранки всунули клеммы электродетонатора, и стали подавать ток. Ручьем побежала кровавая слюна. Через час салфетки у американцев кончились, и в ход пошли уколы. Сыворотка правды сменялась препаратами, от которых в узел стягивались еще живые мышцы.

К вечеру сдались и фармацевты. У каждой службы есть немного того, чего, в принципе нет. Достали дозу «черного ангела» и вкололи в вену. Показали вторую и сказали:

— Расскажешь все, получишь.

Так встретились в чернобыльском подвале два кусочка Зоны и стали друг друга на зуб пробовать. Гремящая волна катилась по крови Белого Пса, унося надежду и радость, требуя добавки любой ценой. Только он шел в цепи стаи, между Вожаком и Молнией, и свет Темной Звезды звал его на север. И возвращалась цель жизни.

Приблизилась рожа с повязкой вместо глаза и без уха. Собрав все свои силы и знания по английскому языку, Белый Пес негромко, но четко сказал:

— До встречи, красавчик.

— Зря мы влезли в это дело. Славяне — национальность непредсказуемая, — запаниковал кто-то сбоку.

— Ага, загадочная русская душа, — съязвил другой голос.

— В самолет я его не возьму, проверят — обвинят в похищении, — сказал первый.

Тем более следы пыток налицо, подумали все. Сформируют трибунал, и повесят как евреи Эйхмана. За военные преступления. Утром самолет улетел с местной полосы прямо в Лэнгли, увозя три трупа и всех членов группы активного следствия. Над Атлантикой вся электроника внезапно вышла из строя, и он исчез с экранов служб слежения. Умник на это время имел железное алиби. У него была получасовая профилактика программного обеспечения.

Майор военной полиции, принявший командование гарнизонной тюрьмой и гауптвахтой, перевел парализованного заключенного в госпиталь, приставив к нему охрану. Хотя людей и так не хватало. С задержанными на Кордоне сталкерами продолжали беседы обычные офицеры разведки. Предстояло им вскоре идти с поиском за Периметр. Первый взвод роты «Браво» уже ушел на задание.

Зона, Бар

Местечко для ночевки я себе выбрал удачное. Лучше не бывает. Залез за трубы старой вентиляции, заметить меня можно, только если наступить. Когда пришли соседи, я не слышал, проснулся от голосов.

— Завтра они поведут своих рабочих на «Росток», там их всех и убьем.

Какой кровожадный тип, нет у меня слуха, не узнаю кто.

— В баре надо было драться, завтра никто нам ничего не заплатит.

А это мой старый приятель Овсянка, шамкает. У него ярко выраженный фефект речи. Забавно было бы попросить сказать слово «систематический». У дряхлого императора Леонида получалось «сиськимосиськи». А потом выбить ему оставшиеся зубы и сломать челюсть. Однажды мой шеф сказал, что я абсолютно безжалостный ревизор и это нехорошо. Надо быть добрее к людям. Считаю, он не прав. К людям я хорошо отношусь, только знаю их мало, потому что попадаются они редко. Понимаю старину Диогена, который с факелом искал человека. Серьезно, с чего мне считать людьми соседей сверху? За их умение гадить и курить в лифте? Не смешно. Жалость из меня выбили в первом классе. Целый год меня лупили, пока поняли, что денег не будет. С одним из них столкнулся, работая в отделе кредитов. Он остался на улице со сменными трусами, завернутыми в газету. Сейчас я бы дал ему ценный совет. Иди в Зону, приятель.

— Правильно сделали, что в баре драку не затеяли. Петренко специально черных за посты провел. Ему все равно кто кого убьет. Он выживших после драки перевешает, и опять на базе чисто. Прав Штырь, на станции и заводе их надо убирать. Места опасные, ушли и не вернулись. Мало нас. Восемь против шести. Спрячемся в подземном гараже, дождемся часов десяти, они разойдутся по разным местам, тут мы их по отдельности и прикончим.

Толково, Сержант-то у нас стратег. Могло бы и получится. Если бы я не услышал. Не повезло ребятам. Только и мне не легче.