Черное евангелие

— Большое вам спасибо, — поблагодарил Сано и распрощался. Он сразу направился к этому дому.

Дом был обнесен бетонной оградой и находился в глубине двора. Из-за ограды, сквозь густые деревья виднелся лишь второй этаж, все окна были плотно занавешены.

Сано взглянул на табличку с фамилией, прибитую на воротах: Есида. Ясное дело: фамилия нового владельца. А какую носил старый?

Сано прошелся вдоль ограды: ничего подозрительного не заметно.

Потом он пошел в ближайшую овощную лавку, решив там что-нибудь узнать о прежнем хозяине дома.

— Мы в тот дом овощи не поставляли, так что я ничем не могу вам помочь, — ответил хозяин лавки.

— А есть тут поблизости другие магазины, которые могли поставлять туда продукты?

— Не знаю. Навряд ли… Мы как-то раз предлагали там свои услуги, но нам отказали. Им носили продукты откуда-то издалека. Да, говорят, они все время меняли поставщиков.

Сано насторожился.

— А сколько лет они здесь жили?

— Точно не знаю, кажется, лет пять.

В калитку громко постучали.

— Опять пожаловали! — сказала Ясуко отцу Билье.

Было уже поздно. Отец Билье лежал в кровати.

— Эбара-сан! — раздался громкий голос.

— Вот надоели, проклятые! — Ясуко прищелкнула языком от досады. — Третий раз! Все из газет. И откуда они обо мне узнали?

Продолжая ворчать, Ясуко вышла во двор. Разговор ее с репортером доносился до отца Билье, и он прислушался.

— Вы Эбара-сан?

— Да, а вы кто такие?

— Мы журналисты…

— Я не имею никаких дел с журналистами. Сейчас уже поздно, и я прошу вас не тревожить меня по ночам.

— Мы всего на одну минутку.

— Что за безобразие! Поднимать людей с постели в такой поздний час!

— Простите, пожалуйста, но…

— К себе я вас все равно не пущу.

— Ради бога, мы и тут постоим. Нам хотелось бы узнать у вас об одном священнике из церкви святого Гильома.

— Идите в церковь, там и спрашивайте.

— Простите, но мы слышали, что Торбэк был у вас частым гостем. Эго правда?

— Кто вам рассказывал такие небылицы?

— Нам передавали…

— Глупости! С чего это все священники будут ко мне ходить? Соседи, наверное, наплели.

— Вам известно об убийстве стюардессы?

— Об этом писали в газетах. Но при чем тут я?

— Видите ли, она тоже была прихожанкой церкви святого Гильома. Вот мы и подумали, что, может быть, вы хорошо знали убитую. Она у вас бывала?

— Да нет же, нет! И из-за такой ерунды вы среди ночи поднимаете людей с постели? Безобразие!

— Но мы хотим…

— А мне наплевать на то, что вы хотите. Убирайтесь-ка подобру-поздорову, а то я на вас собак спущу!

И Ясуко спустила собак. Раздалось страшное рычание. Журналистов как ветром сдуло.

Она вернулась в дом. Отец Билье уже был в сутане.

— Ты что, уходишь?

— Да, — с раздражением ответил Билье. — И кажется, долго сюда не приду.

— Почему?

— Сама должна понимать. Эти пройдохи повадились неспроста. Ты знаешь, что Торбэка вызвали в департамент полиции?

— Боже мой!

— Все же решились на этот шаг. А эти нюхом все чуют… — Отец Билье возбужденно зашагал по комнате. — Но ничего, война так война! У нас есть крупные козыри.

14

Над городом повис дождь.

Изредка рассекая ночную темноту светом фар, проносились автомобили. С третьего этажа был хорошо виден черный мокрый асфальт и низкие крыши ближайших домов.

Ланкастер с сигаретой в зубах смотрел на улицу, приподняв край шторы. В комнате свет не горел — пусть думают, что его нет дома.

Он довольно долго стоял у окна. Улицу покрывал мрак, лишь один ресторан у перекрестка был освещен.

Перед входом в ресторан висели красные китайские фонарики, внутри помещения все ослепительно сияло. Видно было, как по залу движутся фигуры посетителей. У подъезда стояли четыре комфортабельные машины.

Однако внимание Ланкастера привлекал не ресторан. Внизу, на противоположной стороне, торчал на одном месте какой-то человек. Низенький крепыш, японец. Он был без зонтика и стоял под карнизом крыши, будто пережидая дождь. Проезжавшие мимо свободные такси не останавливал. Не похоже, что он кого-то ждал. Просто стоял на месте и время от времени посматривал вверх.

Ланкастер отошел от окна и сел в кресло. В квартире была полная тишина. Сюда не проникали никакие звуки. Ланкастер прислушался. Нет, па лестнице тоже тихо. Сигарета погасла, он положил ее в пепельницу и поднялся.

Он снова подошел к окну в угловой комнате и посмотрел вниз. На противоположной стороне находился антикварный магазин. В глубине витрины виднелась позолоченная ширма, а перед ней — старинные японские доспехи, кувшины, чучело сокола, китайские фарфоровые блюда.

Дождь не прекращался.

Перед этой витриной тоже торчал какой-то тип в поношенном дождевике. Он был худощав и на редкость высок для японца.

Глаза Ланкастера так и впились в него. По переулку машины проезжали чаще, и в быстро мелькавшем свете фар неподвижная фигура сыщика была хорошо видна. Он стоял здесь уже больше часа.

Ланкастер презрительно усмехнулся.

Отойдя от окна, он снова закурил, потом поднял телефонную трубку и набрал номер. Все это он проделал, не включая света.

В телефоне послышался чей-то голос. Ланкастер прикрыл трубку ладонью.

— Говорит Ланкастер, — сказал он приглушенным голосом. — Отец Билье у себя?

— Отца Билье сейчас нет.

— Когда он будет?

— Точно не знаю, но…

Когда прозвучало это «но», голос в трубке вдруг ослаб, провалился куда-то далеко-далеко.

Ланкастер настороженно замолчал.

— Алло, алло! Точно не знаю, но думаю, что часов в десять-одиннадцать он будет уже дома. Ему передать, что вы звонили?

Голос продолжал звучать откуда-то издалека, Ланкастер не отвечал. Он уставился в одну точку и, казалось, проверял свой слух.