Черное озеро
Шрифт:
Здесь могла бы висеть моя голова.
– Какой отстой. – едва слышно шепчет Инесса, поравнявшись со мной. Перехватываю сожалеющий взгляд Катуня и отворачиваюсь. Сжимаю кулаки до боли в суставах.
Шрамы не могут болеть. Но они невообразимым образом ноют, напоминая о своем существовании.
Будто я мог хоть на миг забыть о них.
– Амур, а сколько звезд у этой халупы? – нервно уточняет Инесса, дергая меня за рукав рубахи.
– Не представляю, о чем ты, но даже шлюхи живут лучше. – оборачиваюсь к Неве, сверлящей взглядом помещение. Маленькая княжна пополнила свой запас неприличными словами. Усмехаюсь, прежде чем
– Ну, вы прикончили своего потенциального покровителя.
Инесса сокрушенно вздыхает и утыкается новом в мою руку. Чувствую ее теплое дыхание сквозь ткань.
– Амур, какие планы на эту ночь? – самоуверенно вопрошает Идэр. Отвечаю ей не оборачиваясь:
– У меня целых две прекрасных дамы остались одни. Не уверен, что скрашу им вечер, но они мне – точно.
Инесса отстраняется, испепеляя меня взглядом откуда-то снизу. Смешок Невы позади кажется мне одобрительным.
Прекрасно.
Идэр предавала меня. Снова и снова. Ожидая казни в Лощине, жил одной мыслью – если моё тело вздернут на плахе до того, как я уничтожу свою невесту, то я зря порчу воздух, которым дышу. Моя смерть будет бессмысленна.
Идэр глядит на меня, поджимает губы и отворачивается к окну.
Смогу ли я навредить Идэр сам или же отдам её жизнь на волю случая? Если Старые или Новые Боги покарают их последовательницу – будет иронично. У Смерти и Грехов поганый юмор. Уж я-то об этом знаю.
***
Мои мысли отражаются эхом в опустевшей голове, как если бы я сидел на дне пустого колодца.
С трудом открываю один глаз. Второй, кажется, исчез.
Исчез?
Во рту металлический вкус собственной крови. Я вдыхаю, чувствуя, как кожа на груди разъезжается в стороны, словно спадающая рубаха. Боль. Всепоглощающая, словно ночная мгла. Она накрывает с головой, не давая возможности до конца осознать, где я. Моргаю. Темно-зеленые макушки деревьев и лазурное небо кружатся в безумном танце, насмехаясь над моим поражением.
Я вообще жив?
Пытаюсь подняться, но голова будто бы приросла к земле. От навязчивого запаха крови к горлу подступает тошнота. Кожу лица стянуло, словно ее надели на барабан. Дергаюсь всем телом, но движения выходят скованными, приносящими лишь боль. На меня накатывает панический ужас, граничащий с безумием. Пытаюсь вдохнуть, ощущая лишь нескончаемое страдание. Я пытаюсь закричать что осталось сил, но едва ворочаю языком.
Лучше бы я умер.
Надо мной склоняется седовласая старуха в фиолетовой накидке. Нет, не старуха. Молодая девушка в охотничьей форме. Бездонные серые глаза безэмоционально разглядывают то, что от меня осталось после сражения со Зверем. В правой руке она держит фонарь.
Как странно. Сейчас же день.
Он не горит. За незнакомкой – пара фигур в причудливых одеяниях. Высокая женщина в иссиня-черном блестящем платье прочесывает пальцами вьющиеся волосы, едва касаясь запутавшихся в них звёзд. В волнах кудрей на голове сияет корона. Острые лучи устремляются в небо, словно шпили мерянских соборов.
Я в бреду?
Её спутник в алом костюме безразлично оглядывает опушку, придерживая третью женщину под локоть. Её блестящие волосы стекают по голым плечам, словно золото. Она, разодетая в платье из камней и золота, глядит на меня. Её глаза, как и очи двух её странных друзей, абсолютно черные, с узкими белесыми кошачьими зрачками.
Давлюсь желчью, замечая руки. Кисти, словно измазанные в саже, черные, с длинными когтями, как у птиц.
Первая женщина задирает нос, кивая девушке-старухе в мою сторону. Единственный мужчина зло вздыхает, пропуская золотоволосую вперед.
Гордыня.
Гнев.
Алчность.
Девушка, ранее принятая за старуху, очевидно, костяная послушница. Правая рука самой Смерти.
Разум покинул моё тело вместе с кровью. В глазах темнеет и последнее, что я слышу в бреду – галлюцинация.
– Его время ещё не пришло. Оставь его. Мы не закончили. Всё только начинается.
Глава 6. Герой-любовник. Катунь.
Солома колется и пыль с нее забирается под одежду, прилипая к коже. Хастах уныло читает у окна и то и дело протирает и без того безукоризненно начищенное дуло штуцера. Свет звездного неба не проникал через замызганное стекло, потому Хастах просто снял его. Ветра нет, на чердаке всё так же душно. На западе в это время уже давно начинаются первые заморозки, но этот год стал удивительным во многом. Взять хотя бы Инессу, что, по неясной причине, зовет себя некоторой Дашей, отправившейся в путешествие[1].
Странная она, эта девчонка.
Домик чучельника наведёт тоску на любого. Полусгнивший чердак слишком мал для четверых. Стивер старательно выводит каракули на листах.
Как он делает это в темноте? Я б и при свете не нацарапал ни слова.
Никогда не понимал людей, умеющих читать и писать. Я рос в деревне, родился в семье нищих крепостных, в другой стране.
Райриса, в лице Амура, открыла во мне талант отличный от грамоты – непосильную тягу к жестоким убийствам и женщинам. И мужчинам. И деньгам. Особенно, – к деньгам.
– Я уверен, что пожалею об этом, – тяжкий вздох. – но Амура нет и мне нужен совет.
Задумчивый голос Малена пробирается сквозь пыль чердака, шевеля воздух. Я поджимаю ноги под себя, чувствуя, как солома колет бедра и спину. Необработанная балка цеплялась за грубую рубаху.
– Совет? – переспрашивает Хастах, отбрасывая книгу в сторону. Его хитрое лицо блестит в полумраке серебристым светом. – Какой совет?
Мален недолго борется с сомнением. Распутин вздыхает, нервно теребя пальцами края серой потрепанной рубахи. Его бесцветные глаза бесцельно шныряют по деревянным ригелям. Хастах отворачивается, слабо улыбаясь, когда я ему подмигиваю.